Преследуемая тенью - Мишель Хёрд
Поворачиваю голову, мои глаза останавливаются на ее лице, и я пристально смотрю на нее, пока она не переводит взгляд на меня и не спрашивает: — Что? Почему ты так смотришь на меня?
Сейчас не время и не место, но слова не остановить.
— Я люблю тебя.
Ее губы раздвигаются, а в глазах появляется удивление.
Покачав головой, я добавляю: — Не говори ничего в ответ. Я просто хочу, чтобы ты знала, что тебя любят.
Она глубоко вдыхает, затем сжимает мою руку и прислоняется головой к моему плечу.
Я прижимаюсь губами к ее голове и закрываю глаза.
Глава 34
Скайлер
Сидя на балконе, я плотнее натягиваю одеяло на плечи и смотрю на городские огни.
Прошла неделя с тех пор, как я похоронила отца и сделала биопсию. Пришли результаты, и каким-то образом, несмотря на все то дерьмо, через которое я прошла, почка работает идеально.
Когда я думаю обо всем этом, то могу только покачать головой, потому что это похоже на что-то из фильма.
Ветер усиливается, раздувая мои волосы во все стороны.
Внезапно Ренцо обходит диван на открытом воздухе и подхватывает меня на руки. Не говоря ни слова, он проносит меня через спальню и направляется вниз, где усаживает на один из стульев у кухонного острова.
Мои глаза расширяются, когда я вижу всю еду, разложенную на гранитной столешнице.
— Я не знал, что тебе захочется отведать, поэтому попросил Вивиану прислать ассорти, — говорит он, присаживаясь рядом со мной. — Что ты хочешь попробовать первым?
Я отпускаю одеяло и отвечаю: — Лосось, пожалуйста.
Ренцо накрывает мне на стол, и я наблюдаю, как он даже режет лосося на кусочки.
С тех пор как умер отец, этот человек ни разу не выходил из себя. Наоборот, он носил меня на руках так часто, как никогда в жизни, следил за тем, чтобы я не пропускала приемы пищи и лекарств, и навязчиво крутился вокруг меня.
Он был настолько заботлив и внимателен, что я с трудом удерживаю его в своем сердце.
Ренцо протягивает мне вилку, и когда я беру ее, он говорит: — У тебя появился румянец.
— Это от того, что я сижу на холоде, — отвечаю я, откусывая кусочек.
— Тебе нравится холод? — спрашивает он.
Я киваю и сглатываю, прежде чем сказать: — Зима - мое любимое время года. Папа всегда брал меня с собой...
Боль мгновенная и острая, она пронзает мое сердце.
Ренцо кладет руку мне на спину, его прикосновение успокаивает.
Я прочищаю горло. — Он всегда водил меня кататься на коньках.
— Однажды я пошел кататься на коньках и упал так сильно, что моя задница болела неделю, — упоминает Ренцо.
Уголок моего рта приподнимается. — Я бы заплатила, чтобы увидеть это.
— Мы можем пойти этой зимой, и я упаду, чтобы ты посмеялась.
Я смотрю на него и вижу мягкое выражение его глаз.
С тех пор как он признался мне в любви, он больше не говорил этого. Он также не пытался целовать меня или добиваться большего.
Ну, если не считать поцелуев в лоб. Их я получаю с избытком.
Несмотря на то что он, кажется, влюбился в меня со скоростью света, мне потребуется время, чтобы ответить взаимностью.
Я пыталась сосредоточиться на этом, чтобы не позволить горю поглотить меня - смогу ли я полюбить Ренцо.
Да, он может быть жестоким и непрощающим, но он также нежный и понимающий.
Я смотрю на мужчину, который пронесся по моей жизни, как торнадо. Как только мне кажется, что я поняла его, я вижу его с новой стороны. Он плохой, хороший и что-то среднее между этими понятиями.
Понимание того, почему он сделал то, что сделал, когда мы только познакомились, облегчает то, что я собираюсь сказать.
— Я прощаю тебя.
Я наблюдаю, как слова доходят до него, и по его лицу разливается облегчение.
— Если бы у меня была такая сила, как у тебя, я бы сделала то же самое, — признаюсь я. — Не знаю, хватит ли у меня сил убить человека, но я часто фантазировал об этом после смерти отца. Я убивала этих ублюдков, снова и снова.
Я глубоко вдыхаю и медленно выпускаю воздух. — Итак, я прощаю тебя за все, что ты сделал мне и папе, потому что понимаю, какую боль ты испытал, когда потерял Джулио.
Ренцо поднимает руку к моему лицу и заправляет несколько волос за ухо, отчего по коже пробегают мурашки.
Его голос звучит мягко: — Спасибо.
Наши глаза по-прежнему закрыты, и я наконец-то могу признать, что он меня привлекает, и это уже не плохо.
Если раньше я делала все, чтобы игнорировать влечение, то теперь я впускаю его в себя, потому что мне отчаянно нужно почувствовать что-то хорошее.
Но я крепко сжимаю свое сердце, еще не готовая впустить его в себя.
Наклонившись вперед, я нежно целую его в губы, затем отстраняюсь и накалываю вилкой кусочек лосося.
Ренцо не стал доводить дело до неловкости, спрашивая, почему я его поцеловала, и вместо этого наложил себе кусок стейка и соленых овощей.
Мы едим в тишине, и время от времени он добавляет что-то в мою тарелку, прося сказать, что я об этом думаю.
К тому времени, когда мы заканчиваем ужин, в моей груди замирает счастье. Простить Ренцо нужно было не только ради него. Я должна была сделать это ради себя.
Встав, я помогаю убрать остатки еды в холодильник и убираю посуду с острова. Когда его телефон начинает звонить, я иду к лестнице и возвращаюсь в свою комнату.
Занавески раздуваются от ветра, дующего через открытые раздвижные двери, и я снова выхожу на балкон.
Когда я потираю руки, чтобы уберечься от прохлады, все хорошие чувства, которые я испытывала к Ренцо, исчезают, и снова накатывает тоска.
Ренцо помогает мне почувствовать себя лучше.
— Заходи в дом, amo. Я не хочу, чтобы ты простудилась, — внезапно говорит он позади меня.
Обернувшись, я смотрю на человека, который - все, что у меня осталось в этой жизни. Без него я была бы совершенно одинока.
Он мог бы отправить меня в особняк и забыть о моем существовании.
Он мог бы продолжать ненавидеть меня.
Он мог бы превратить мою жизнь в ад до самой смерти.
Но он решил этого не делать.
Он решил любить меня и заботиться обо мне.
Мое дыхание учащается, и, не желая больше зацикливаться на всем, что произошло, я бросаюсь к нему.
Когда Ренцо обхватывает мои бедра и опускает голову, я кладу руки на его шею и прижимаюсь к его губам.
Это не поцелуй «я тебя прощаю». Он наполнен отчаянной потребностью, и никто из нас не контролирует ее,
