Все ради тебя (СИ) - Тес Ария

Оживает…

Оказалось, Адам приехал раньше на целый час, чтобы я не сидела в очереди. Представляете? А еще он самолично осмотрел палату, где я буду рожать. Ну…по плану. Сказал, что до этого видел только фотки, теперь убедился лично — нам этот вариант подходит. Хотелось усмехнуться и выдать что-то ядовито-саркастичное, да только не нашла я ничего в загашнике.

Мой малыш, кажется, против хамства его отцу. Даже в шутку. А вот чтобы превратить меня в девочку с нашего первого свидания — это да. Это он только рад!

Но мне забавно.

После тех объятий мы, конечно, больше друг друга не касались. Держим дистанцию, пока идем до кабинета, но она не холодная. Она другая. Как когда ты слишком хочешь быть ближе, но стесняешься.

Шутка века!

Мы были вместе так долго. Мы очень много занимались сексом! Очень много! И в разных местах, конечно же. А теперь…вот стесняемся как дети.

Трогательно, надо сказать.

Эффект усиливается дальше, когда мы попадаем в кабинет. Мой врач — Зоя Олеговна, — уже ждет. Она бросает пару шуток про «очень ответственного папу», который даже на кресло мне помогает залезть, придерживая за поясницу.

Снова просится что-то саркастичное, но я не могу. Не могу! Глядя на его искреннее беспокойство, выдавить из себя что-то едкое? Выше моих сил.

Он так забавно хмурится…

А сам на живот смотрит. Только на него! Это второе его сокровище, второй его мир.

Единственный раз, когда он отводит глаза — это когда я юбку задираю, чтобы оголить это его сокровище. Тут я уже не выдерживаю…

— Боишься, что я ослеплю тебя своими элегантными формами?

Тихо цыкает и бубнит себе под нос.

— Прекрати, Рассвет. Ты выглядишь великолепно, просто…

Заминается. Я решаю ему помочь, натянув на себя покрывало. Сама ловлю улыбку врачихи, глаза слегка закатываю, мол, дурак! Но свечу-у-усь, девочки, ярче солнца.

— Я прикрыла свой срам.

Наконец, слышу смешок Адама. Он по-озорному, по-детски, хулигански даже! Бросает на меня взгляд и тоже закатывает глаза, мол, молодец, прищучила меня!

Но зла в этой комнате нет. Видимо, гормоны добрались до отсека моего мозга, потому что я снова не помню, чтобы оно когда-либо было в принципе.

Я так счастлива…

— Сейчас будет прохладно.

С этими словами, как по всем традициям лучших (и не очень) мыльных опер, мне на пузико бахает холодная жижа. Слегка вздрагиваю — Адам тоже.

Черт! Да он такой нервный, испуганный!

— Успокойся, — шепчу ему, но он не отвечает.

Не может. Смотрит внимательно на живот, дергает плечами, типа все хорошо, и переводит взгляд цепких глаз в монитор.

Следит.

За каждым изменением, движением! Он просто не может налюбоваться, а потом происходит это…

— Ну вот…ваш малыш! Хороший, сильный ребенок.

И правда он. Закусываю губу, взгляд теряет фокус. Чувствую, рыдать я все-таки буду…

— Он такой маленький… — тихо говорит Адам, но скорее неосознанно.

Потому что он сейчас — сама неосознанность.

Делает шаг. Как под гипнозом! И поглощает каждый пиксель.

Наверно, если его сердце измерить сейчас — это будет что-то определенно очень быстрое. Очень-очень быстрое.

Смахиваю слезы, улыбаюсь — он такой счастливый…

Ты правда счастлив? Правда… Мне не нужно слышать — я это чувствую.

— Ну… — начинает врач, и Салманов сразу реагирует, резко повернув на нее голову.

— Что-то не так?! Какие-то проблемы?!

Усмехается.

— Нет, никаких проблем нет. Ребенок здоров, развивается правильно, просто он большой. Уже сейчас ясно…

— А кто это будет?

— Давайте посмотрим…так…ну же, малыш, не прячься, — еще один смешок, пока прибор рыскает по моей коже в поисках заветной информации, — Стеснительный.

Это он в отца…

Который вообще не дышит! Замер! Глаза выпучил!

— Адам, дыши, — шепчу, но опять никакой реакции.

Он только быстро смотрит на меня — снова в экран. Губу прикусывает…

Ох, боже. Бедолага…

— Так, родители. Кажется, у вас будет мальчик!

Мальчик…

Так приятно отражается в сердце…

— Мальчик, — повторяю тихо, а Адам сразу за мной.

— Сын…у нас будет сын.

— С очень сильным сердцебиением! Готовы услышать?

Киваю.

И если до этого момента мне казалось, что самый счастливый миг — вот он! Нет. Самый счастливый пришел вместе с уверенными ударами маленького сердца.

От которого дух захватило. Горло зарезало. В носу закололо — только теперь от счастья! От самого великого счастья…

Я улыбаюсь во все тридцать два, издаю еле слышный выдох, а когда на Адама смотрю — рыдать хочется просто максимально! Он быстро прикладывает указательный и большой палец к глазам, отворачивается — тебе тоже, да? Так это нормально…все это нормально.

Тянусь, касаюсь нежно руки и когда он смотрит мне в глаза — шепчу.

— Я тоже безумно счастлива, малыш. Спасибо тебе…

— Мне? — хрипло усмехается, — Это тебе спасибо, Лиз. Это ты сделала это чудо…

И поспорить бы. Мне очень хочется поспорить! Сказать, что одна бы я не справилась, но мне кажется, что говорит он сейчас не об этом. О другом…

А я все равно отвечаю!

— Одна бы я не справилась.

И не только потому, что хочу его поддержать! А потому что я действительно вижу, как ты стараешься меняться. И как у тебя получается — это тоже чудо. Заставить тебя сдвинуться с места даже тебе самому — это большое, большое чудо. Значит, ты этого действительно хочешь, да? Значит, у нас все еще есть шанс…может быть, он был всегда? И тогда значит, что я не зря за тебя столько боролась.

За нас.

«Опера»

Лиза; сейчас

Машина медленно останавливается напротив входа в Большой театр, и я с замиранием сердца смотрю на величественное, правильно освещенное здание.

Красиво.

Сегодня здесь много народа, нужных людей, а еще много потенциальных проблем, конечно, да и вообще все достаточно сложно — но я позволяю себе на мгновение замереть и насладиться.

Сегодня я расскажу всей элите Москвы, что у нас будет ребенок. Сегодня узнает его семья. «Сегодня» станет тем самым днем отсчета, потому что я уверена, что она тут же нарисуется на горизонте.

Я это знаю!

И делаю очередной свой выбор осознанно.

— Лиз, ты уверена? — звучит тихий голос Паши, хмыкаю.

— Между двух зол, что обычно выбирают?

— Я предпочитаю вообще не выбирать.

Теперь усмехаюсь и бросаю на него взгляд. Потом крепко сжимаю ладонь на рычаге передач, которую он так и не убрал. Будто еще мгновение — возьмет и просто сорвет тачку с места! Унося меня подальше от потенциальной опасности.

Но нет.

Нет.

В этом, по сути своей, нет смысла. Я действительно делаю свой выбор осознанно, ведь выбираю его. Свою семью. И борьбу за свою семью.

— Она все равно узнает, Паша. Это случится так или иначе, понимаешь?

— Всегда можно уехать. В L.A сейчас круто.

— Я не стану бежать, — говорю жестко, — Особенно от старой, вонючей извращуги! Нет! Не побегу.

— Лиз…

— Он — моя семья. Наш ребенок — моя семья. И он заслуживает, чтобы его воспитывали сильные родители, которые могут его защитить, а не прятаться по угла! Я могу. И Адам тоже может. Ему просто нужно дать на это шанс. Тем более, я не позволю какой-то твари отнять у моего сына ничего, особенно его отца!

Паша поджимает губы. Он знает. Я рассказала. И он, конечно же, согласился помочь, ведь как оказалось, наша история с Салмановыми гораздо глубже…

Но это сейчас не главное.

Мы все продумали. Все! И это уже наша игра, план и стратегия, в которой первым пунктом стоит относительно простое — выйти из машины.

Так начинается борьба.

Снова смотрю на здание и тихо, недобро усмехаюсь.

— Она все равно узнает, и я не позволю, чтобы ее появление стало для меня сюрпризом. Хватит! С этого момента решать буду я. Когда нам расставить точки над «i» и при каких условиях — решать буду я. Пусть Изи и покажется, что ситуацией все еще руководит она…