Всё равно будешь моей (СИ) - Катаева Татьяна Анатольевна
Мы завтракаем с мамой, и я плетусь снова в комнату. На учебу не пойду сегодня. Вымотана слишком. Обессилена. Телефон и тот, и тот, выключены. Мой основной телефон разрядился ещё на репетиции, а подарок Матвея я выключила, когда уезжала.
Как вернуться в себя прежнюю? Слепую дурочку не знающую ласку и любовь. Это ведь невозможно.
Включаю телефон, и сразу же входящий вызов. Беру трубку, прочищаю горло.
— Алло, — хриплым голосом.
— Мира, — перепуганный голос Матвея, — Я с ума чуть не сошел. Сутки почти не в сети и без связи.
— Прости, тяжёлый день, — выдыхаю. — Меня не будет сегодня в универе.
— К чёрту универ, я возле твоего дома. Уже идти к тебе собирался.
От его тяжёлого, надрывного голоса, а главное от слов, подскакиваю с дивана. Принимаю сидячую позу, телефон к уху сильнее прижимаю, как будто до этого плохо слышала.
— Выйди ко мне, а иначе подохну тут. Малыш, с ума чуть не сошел, — снова шепчет.
Я, наверное, его понимаю, потому что после сумасшедших ласк, я пропадаю больше чем на сутки. Испугался за меня, наверное.
— Сейчас спущусь.
И вот тут моё сердце набирает ход, грохочет так сильно, что в соседней комнате, наверное, слышно. Плевать. Он ждёт меня внизу, я мчусь к нему со всех ног. Снова мозг выключается, сердце работает на инстинктах. Хладнокровие, которое казалось, за эти сутки в себе вынашивала, разбивается об его слова. "А иначе подохну тут". Верю ему. Сама подыхаю.
Сердце стучит в груди ещё сильнее, эхом разносится в висках.
Бах. Бах. Бах.
— Любимый, — первые мысли, когда вижу его. Матвей опирается об свою машину. С виду и не скажешь, что она неделю назад попала в аварию. Как новая. Горский расставляет руки шире и стоит на месте. Замираю. Запоминаю его, таким, как сейчас, чтоб всегда хранить в сердце. Его улыбка на грани с болью. Может ли быть ему больно сейчас?!
Срываюсь и бегу, прижимаюсь, а он обнимает, сильнее вдавливает в себя. Вдыхаю любимый аромат и расслабляюсь. С ним можно забыть обо всё на свете. Лишь этого и хочу, мечтаю.
— Любимая, — шепчет.
— Поцелуй, — отвечаю.
Забываю об осторожности. Забываю, где нахожусь. Рядом с ним, готова умирать раз за разом, только лишь бы рядом был и не бросил. Я всё смогу, всё вывезу. Справлюсь.
И он целует. Наши языки соприкасаются и искрами передают разряд всему телу. А потом переплетаются и сражаются одновременно. Грубый, сильный, подавляющий поцелуй. Но такой волнительный и долгожданный.
Я мечтала о нём весь год... Вот о чём в действительности я мечтала.
Через полчаса мы уже едем по неизвестной мне трассе. Одна рука Горского на руле, вторая на моём колене. Просто держит его, как будто боится, что я сбегу. Куда ж уже сбегать? Ему ведь принадлежу телом, сердцем, душой, и адом, который распалили в душе.
Матвей привозит меня на заброшенный пляж. Мы валяемся на солнце, растянувшись на покрывале, попиваем сок и кушаем чипсы. Это всё что Матвей смог найти в своей машине. Да и не нужно большего, только он и я. Всё остальное меркнет на этом фоне.
После мы идём к воде. Купальника у меня нет, да и плаваю я плохо, поэтому отбрасываю любые мысли о погружении в воду. Но разве Горского этим остановить? Он стаскивает с себя футболку, и в который раз замираю, рассматривая его кубики. А ещё тату. М² которые в середине его знака зодиака, нещадно прожигает мне глаза. Это больше чем тату, как и моё. Так почему я до сих пор не соглашаюсь на его предложение сбежать?! Всю дорогу Матвей только об этом и говорил. Уговаривал и просил. Раз даже напором пытался достучаться до меня. Но я всё так, же даю отпор.
"Как я буду смотреть родителям после этого в глаза! Они не простят меня!"
Это единственная причина, которая держит меня. Будь я одна, уже давно бы вручила свою жизнь в руки Горскому. Так как ему, я никому в жизни не доверяла. Слепая вера в его любовь и преданность.
Потом он снимает шорты, и спешно бежит в мою сторону. Я делаю несколько шагов назад, что в воде довольно-таки сложно сделать, и, в конечном счете, всё-таки падаю спиной в воду. Моя одежда тотчас намокает. За секунду вскакиваю на ноги. В спешке, когда бежала к Матвею, даже не переодевалась. На мне футболка и домашние шорты. С белья, только трусы. Футболка сразу же прилипает и обтягивает грудь. Вода немного прохладная. От этого и мурашки по коже, и соски дыбом. Точно от воды, а не от голодного взгляда моего Горского. Тот останавливается, замирает и пожирает глазами. Ещё шаг и возле меня. Прижимает к себе сильно, и ласково целует в шею. А потом он стягивает мою футболку, и бросает в сторону берега, за ней идут шорты. Ну, вот и я остаюсь в одних трусиках.
Матвей подхватывает меня и садит на свои бёдра, входит глубже в воду. Наши рты соединяются в долгом поцелуе, и кажется, уже ничто не сможет их разъединить.
Матвей целует меня. Начиная от шеи и опускаясь к груди. Соски больше всего терзает, кусая и втягивая их в свой рот. Пальцы его нежно водят по трусикам. Он, то садит меня на себя, то ставит на ноги, чтобы дать больше доступа себе к моему телу. Я стону, и немного даже хныкаю, так сильно желаю его сейчас. Все потому что теперь знаю, что может быть дальше между нами. И я очень хочу этого ещё.
Снова Матвей закидывает меня себе на бедра. Теперь его пальцы ласкают моё лоно, отодвинув трусики в сторону. Волны слегка бьют нас, но не мешают. Матвей, камнем стал ногами в песок. Я чувствую его возбуждение. Член сквозь плавки трётся об мою попку. Возбуждённый и такой горячий. А потом Матвей спускает свои трусы, снова целует губы и входит в меня, как-то слишком резко. Одним толчком. Это движение вырывает с моей груди протяжный стон. Мне так хорошо, и я не чувствую ни капли боли. Только томление внизу живота и дикое пламя в области, где он толкается в меня своим членом.
Движения быстрые, резкие и жадные. Он впервые так сильно и так усердно вбивается. Я отмечаю для себя каждую эмоцию на его лице, боясь что-то с этого забыть.
— Боже... Матвей, — стону ему в губы, когда сил бороться с проходящими по организму волнами, невозможно. — Прошу, не останавливайся, — снова скулю. Мне кажется, если он остановится, я просто умру от вулкана, который рвется наружу. Только он может безопасно его освободить.
Но мой Горский и не пытается остановиться, наоборот вбивается в меня яростнее, сильнее, беспощаднее. Пока мой крик и его стон, не разрывают тишину пляжа. Я млею в его руках. Растекаюсь, как и вода вокруг нас.
На берег, Матвей несёт меня на руках, кладёт на наш плед, укутывает, и ложится рядом, обнимая. Около часа мы проводим ещё на пляже. Просто наслаждаемся солнцем, морем, ветром и друг другом. Целуемся, целуемся и ещё целуемся.
***
Мирослава
Всю следующую неделю, мы проводим на этом пляже. Это наше укромное место от всего мира. Прячемся и наслаждаемся друг другом. Купаемся, дурачимся, целуемся и занимаемся любовью. И всё это происходит легко и непринужденно, как нечто само самой разумеющееся.
Но времени так мало для нас. В те дни, когда Рустам забирает с универа, и вовсе времени в обрез. Почти два часа уходит только на дорогу. Но нам плевать. Всё равно сбегаем и нежимся на солнце.
В один из дней, мы не едем на пляж. Вместо этого едем кататься на байке Макса. Такой адреналин я испытала, разве что когда прыгала с парашюта. Это так круто, прижиматься к любимому, вдыхать его аромат, и кайфовать от ветра, который гладит твоё тело. Особенно, те участки, которые не защищены одеждой.
Матвей катает меня и возит в неизвестные мне до этого места. Такое чувство, что до знакомства с ним, я не жила, а лишь существовала. Не видела, ни города, ни красот здешних, ни целого мира. Жила в панцире, и видела только его.
Матвей съезжает с основной дороги, и мы едем в неизвестном мне направлении. Дорога неровная, и мотоцикл изрядно носит. А ещё минут через пятнадцать, нам открывается потрясающий вид. Мотоцикл останавливает, и мы с него слазим. Снимаю шлем и замираю. Мне кажется, мы на краю мира стоим. Под ногами огромный обрыв из скал, а внизу вода, которая бьётся об эти скалы — разбиваясь.
