А я тебя да - Юлия Резник
— Что?! Нечего сказать, да? — заводилась я.
— Ты мне не дашь.
— Что?
— Ты мне не дашь ничего испортить.
Шведов настойчиво гладил меня по волосам, я надсадно дышала ему в шею. И сколько продолжалась моя очередная тихая истерика — не знаю. Отлепилась от Семена, лишь когда машина остановилась у…
— Ты привез меня в торговый центр?
— Я тут подумал, что нам нужно купить всякое барахло. Ползунки там, что еще надо?
— Ползунки… — довольно истерично повторила я.
— Да. Пойдем.
И я шла. А что мне оставалось? Через крутящуюся дверь, к указателям с наименованием отделов, у которых Шведов остановился так резко, что я чуть не протаранила его спину носом.
— Нам туда! — решительно кивнул он и стал как крейсер прокладывать путь через фудкорт, минуя столики и толпы гуляющей молодежи. Ну а потом начался совсем уж какой-то сюр. Шведов среди ползунков, кукол и платьиц — это что-то. Кажется, он даже вспотел.
— Почему ты ничего не берешь? Ничего не нравится, что ли? Вот это нормальное вроде, — он схватил с вешалки первое попавшееся платье (новогодний костюм принцессы Эльзы на ребенка лет, наверное, семи) и потряс у меня перед носом. И вот тут до меня как будто в полной мере дошло… Это же и правда происходит! Это… правда… со мной происходит! Я всхлипнула. Зажала ладонью рот и дико осмотрелась, чтобы понять, куда бежать? Как будто забыла, что от него убежать невозможно. Но Шведов, конечно, тут же об этом напомнил, перехватив меня прежде, чем я успела сделать хоть шаг. Накрыл ладонью затылок, прижал к груди:
— Ты оплакиваешь мой дерьмовый вкус? — криво пошутил он. Я хрюкнула. Казалось, я просто схожу с ума. Меня все сильней колотило. — Как мне тебе помочь? Скажи, я все сделаю…
— Дай мне развод.
— Что?
— Дай мне развод.
Его грудь под моей щекой окаменела. Руки сжались. Мне казалось, я даже услышала, как внутри у него что-то хрустнуло. Но этот звук заглушила мелодия телефона. Шведов, не сводя с меня жуткого взгляда, сунул руку в карман:
— Шведов! Как рожает? Что? Анестезия…
Он резко обернулся, схватил меня за руку и полетел к выходу с такой скоростью, что я едва за ним поспевала. Мысли путались. И снова накатывал страх. Только теперь страх совершенно иного толка.
— Сем, подожди! Какой у нее срок?!
— Тридцать четыре недели, — просипел он, не сбавляя шага. Чтоб не терять время в вертушке, толкнул неказистую дверь рядом с ней.
— Это же рано! Даже для двойни, нет?
Я попыталась сглотнуть, но огромный колючий ком застрял в горле — и ни туда, ни сюда. Приходилось бороться буквально за каждый вдох.
— Да, рановато. Но ничего. Там уже реанимационная бригада. Все будет хорошо.
Реанимационная? Боже…
Машина сорвалась с места, стоило нам только устроиться на заднем сиденье. Оглушенная, я поначалу вообще ничего не слышала, но, видно, Шведов дал команду гнать изо всех сил, потому что стоило нам выехать из паркинга, как наш водитель врубил сирену. Ужасный звук, с которым у меня ассоциировалась смерть мамы, что произошла у меня на глазах. Скорая примчалась через пятнадцать минут, я издали слышала ее рев и до последнего верила, что врачи успеют. Попросить бы выключить, но тогда дорога займет целую вечность!
— К-как невыносимо осознавать, что от тебя ничего не зависит, — стуча зубами, прохрипела я. — А если вдруг…
Шведов сжал мою руку и уставился с такой яростью, что я, не выдержав, опустила глаза и сжалась.
— Без если. Все будет хорошо. Поняла?! Ты меня поняла?!
Я кивнула, но все равно тихо заплакала, пряча лицо в капюшоне парки. Может, это наказание мне? Да-да, может, это мне наказание за то, что за две минувших недели я так и не нашла в себе сил познакомиться с… этой женщиной? Что я до последнего как будто бы вообще отвергала сложившуюся ситуацию? Давая себе время осмыслить, привыкнуть, адаптироваться… А время просто напомнило, что у всего есть начало, и есть конец?
Только бы все было хорошо! Только бы с ними все хорошо было… Господи, пожалуйста. Я в церковь приду. Я их покрещу обязательно!
— Ты как-нибудь их назвал?! — вскинулась я.
— Что? — моргнул Шведов.
— Ты придумал им имена?!
— Нет, — растерялся он. — Думал, мы вместе. Потом… Прости, — извинился зачем-то. Я трясущимися руками достала телефон.
— Какое сегодня число?
— Третье. Третье февраля. А что?
— Вот, — ткнула пальцем в святцы, открытые на экране. — Агния, Анастасий, Евгений, Иван, Максим, Валериан…
— Валериан? — скривился Шведов. — Может, ну их, эти святцы, Вер? Что это за имена?!
— Говорят, если назвать по святцам, у ребенка будет сильный ангел-хранитель.
Откуда в моей голове всплыла эта информация? Не представляю. Может, слышала от других мамашек, когда лежала на сохранении? Там о чем только не болтали.
— Ну, Агния — вроде нормальное имя, — откашлялся Семен. — И Жека норм. Или Макс…
— Агния и Евгений созвучней.
— Тогда пусть так.
Я кивнула — да, пусть. Обхватила голову руками и закачалась из стороны в сторону, как безумная.
— Приехали.
Торопливо зашагали к регистратуре, куда-то поднялись…
— Посиди тут. Я все узнаю, и сразу к тебе, лады?
Ответить я не успела — Шведов скрылся за дверями, которые можно было открыть в обе стороны, как в салунах, показанных в американских вестернах. Я ухмыльнулась — видно, нервы сдавали. Села на стульчик, зажав сложенные лодочкой руки коленями, а затылком откинулась на прохладную стену. Это было сложно — осознать, что прямо сейчас я становлюсь мамой. И очень-очень страшно. Ведь было еще так рано…
Кажется, я опять начала молиться, когда из бокса вынырнул Шведов.
— Ну что?
— Все нормально, — кивнул он. — Женька — аж кило пятьсот. Агния — кило двести. Врач сказал, что их не пришлось подключать к аппаратам. Они даже задышали сами.
Я заплакала, конечно. Разревелась в голос. Как он только расслышал:
— Я же могу их увидеть? М-могу?
И тут Семен с кем-то за моей спиной переглянулся и как будто напрягся даже.
— Конечно. Вместе сходим. Я только еще кое-куда отойду, ты меня тут подожди.
И он умчался, о чем-то зло переговариваясь с увязавшимся за ним следом врачом. А я зачем-то, вытерев слезы, решительно пошла следом. Идея эта была откровенно плохой — меня вело и раскачивало из стороны в сторону, будто пьяную. Шведов со своим сопровождающим остановились у палаты. Я спряталась за раскидистым фикусом. И только когда они разошлись, высунулась из укрытия и на цыпочках пошла дальше. К счастью, дверь в палату, куда зашел мой
