Нам нельзя - Лана Мейер
И он еще ни разу не подорвал мое доверие.
Через час я уже катаюсь без поддержки Максима, но под его внимательным присмотром и контролем. От удачных нескольких шагов на льду даже эйфория накрывает, хоть и длится недолго, потому что на меня налетает что-то маленькое и быстрое, буквально сбивая с ног. Я чудом удерживаюсь на своих ходулях, испытывая все оттенки ужаса за эти доли секунд.
А вот «бомбочка», что чуть едва ли не покалечила меня, взрывается сама. Непоседа лет восьми с разгона плюхается на лед, отчего у меня сердце обрывается.
— Саш, ты как? В порядке? — уточняет Максим, одновременно направляясь к ребенку.
Находясь в шоковом состоянии, я слышу ее плач, словно в тумане наблюдая за тем, как Макс подлетает к девочке. Помогает малышке встать, но уже с первых секунд после того, как она поднимается, становится очевидно, что девочка хромает. Боже, где родители ребенка?
— Тебя как зовут? Мама с папой где? — пытается отвлечь девочку от истошного плача Макс.
— Настя, — сквозь истерику, слезы и всхлипы выдыхает девчонка, махая головой и двумя упругими косичками. — Я не знаю… — рыдает малышка. — Я убежала…
— Макс, ее в травмпункт надо. Вдруг сломала что? Хромает, — оценив состояние малышки, беспокоюсь я, предлагая незамедлительно действовать.
— Саш, знаю я. Дай успокоить, — со знанием дела возражает Макс, сгребая Настю в объятия, присев на колени. Девочка тут же резко замолкает, подавив всхлип, ища утешения у Максима. — А что сбежала? Обижают?
— Да, — сдавленным тоном отзывается Настенька, дуя пухлые детские губки.
— Они как лучше хотят, я уверен. Давай найдем их? Тебе сколько лет?
— Восемь. Не хочу никого искать! Хочу кататься!
— А давай в игру поиграем?
— Какую?
— Пари заключим.
— Пари? — округлив глаза, восхищается девочка.
— Ну да. Мы сейчас сходим к доктору, он тебя посмотрит. И если все в порядке, мы с тобой продолжим кататься. Если он скажет, что тебе нужно подлечиться, то сделаем это, когда врач разрешит.
— С вами, красивый дядя? — хихикает девочка, улыбаясь вдруг во весь рот.
На сердце резко легчает. По крайней мере, она не плачет, еще и с Максом флиртовать успевает. Согласна, Настенька, дядя красивый и заботливый, настоящий спасатель.
— Со мной и со Снегурочкой, — Максим многозначительно переводит взор на меня.
— Хорошо, — она прижимается к Максу. — Только не уходите, дядя.
— Идти можешь?
— Не очень.
По травмпункту Макс несет Настеньку на руках, и я невольно умиляюсь тому, как это выглядит со стороны. Он как молодой папа. В нем нет ни капли равнодушия к судьбе чужого ребенка, и это подкупает меня, потому что во всех его действиях сквозит искренность и четкость действий. Порой забота, участие, внимание — то, что так необходимо женщинам от мужчин. И это дороже любых денег и отдыхов на Мальдивах и в Куршавель.
— К вам пациентка, — обращается к медсестре Макс, крепко удерживая на руках Настю. Она доверчиво прижалась к его плечу, и явно не планирует покидать его руки ближайшее время.
— Ребенка на снимок, затем на осмотр, пройдёмте, — отрезает медсестра и, выполнив все манипуляции в закрытой комнате, забирает девочку на прием к врачу.
— Ты хорошо справляешься, — подмечаю я, когда мы оба ожидаем результаты осмотра в пустом коридоре. — Не все так трепетно относятся к детям. Особенно к чужим.
— Своих я избалую, — усмехается Макс. — Дочку очень хочу. Принцессу.
— Правда? А сына не хочешь?
— И сына, и дочь. Это интересно — прожить этот опыт с разных сторон, быть в роли родителя. Не сразу, конечно, Снегурка, — приобнимая меня, подмигивает Максим. — Но в будущем. Договорились на двоих, Саш?
— Тебя не остановить, Максим, — я смущенно опускаю взгляд. Грустные мысли ледяным коконом обвивают сознание. Мой нерожденный малыш возникает в самых горьких воспоминаниях, и я с болью в сердце осознаю, что на очередную попытку мне будет решиться трудно. Эта рана навсегда со мной, и я до последних минут жизни буду помнить тот сложный период.
— Ты все еще на это рассчитываешь? — мягко спрашивает он, даже не догадываясь, какую бурю поднял в моей душе своими словами.
***
В травмпункте нам приходится задержаться, так как родителей девочки все-таки находят по номеру телефона у Насти в контактах. Свободными от внезапного родительства мы чувствуем себя только тогда, когда они приходят за девочкой. Настя чудом избежала месяца в гипсе: снимок показал небольшой ушиб, не требующий лечения. Настю спасли болоньевые штаны и мягкие гетры, прочно защитившие лодыжку.
Все закончилось как нельзя лучше — ведь один бог знает, в чем бы обвинили меня, случись что-то с малышкой. А я в очередной раз задумалась о том, какая это сумасшедшая ответственность — быть родителем. Ты думаешь, что всегда сможешь помочь своему ребенку, но в периоды кризисных лет он даже глазом не моргнет и сбежит от тебя, чтобы продемонстрировать свой бурный характер.
— На чай не пригласишь? — уточняет Макс, подвозя меня до дома.
— Мне неловко, когда ты и Олег в одном пространстве, — потупив взор, бросаю я. Хотя искушение остаться с ним вместе — сильное, плотное, ощутимое в воздухе.
— Пусть он напрягается, Саш. Мне на его фиолетово.
Когда Макс заходит в пустой дом, и я невольно ловлю флешбеки тех событий, что случились с нами в заброшенной хижине.
— Ладно, чувствуй себя как дома. В конце концов, ты даже спрашивать разрешения не должен, чтобы войти сюда, — я медленно поднимаюсь наверх, анализируя тишину в доме. Здесь до сих пор никого нет. Крис так и не вернулась с катка, Вера с Олегом — из города, а Лику — и вовсе похоже нужно со службой спасения, как меня, искать.
Закрывшись в спальне, я начинаю переодеваться, снимая с себя влажную от пота одежду. Входная дверь в комнату без спроса открывается и характерно скрипит. Успев занырнуть в большой белый свитер и высокие гетры, я оборачиваюсь на незваного гостя.
— Цветы от кого? Провинившийся каялся? — поморщив нос, обвиняющим тоном замечает Довлатов.
— Он мой муж, Макс, — пожимаю плечами, тактично умолчав о спектакле Олега с нашей первой песней.
— Надо все ему рассказать, Саш. И он быстро перестанет быть твоим мужем, — Максим стремительно преодолевает расстояние между нами, подходя к окну, сквозь которое я планирую раньше всех узнать о возвращении отсутствующих.
— Ты ведешь себя как ребенок, — устало вздыхаю я.
— Это ты как ребенок, Саш, — Максим вдруг обнимает меня со спины и ноги мгновенно подкашиваются. Прикрываю глаза, ощущая, насколько
