Время Листопада (СИ) - Елизавета Бранник
Игорь не помнил. Тетя Галя напомнила, Листопад захохотал, уж очень ситуация соответствовала тем, в которых отец любил демонстрировать свой специфический юморок.
— Это он смущается, значит, — объяснил Игорь, утирая слезы, — начинает острить сразу.
— Да знаю, — тетя Галя махнула рукой. — Потом машину вызвал, в ресторан поехали, там он меня и осчастливил: выходи, Галина, за меня замуж, мне недолго осталось, а тебе моих денег еще на пару-тройку мужей хватит.
Игорь опять прыснул:
— А вы что?
— А что я? Раньше бы и слушать не стала, а сейчас… Некоторые мужики, Игореша, только к этому возрасту для брака и созревают. Когда им в старую голову-то ихнюю приходит верная мысль: а что если все эти свадьбы-кольца, постель совместная для души и покоя, а не для страстей и статуса. Хорошо, что ты, Игореша, не такой. Я-то пока думаю, а ты? Всерьез? Злата — девушка настоящая, не хухры-мухры, хоть и молоденькая. Не надо, если не всерьез.
— Всерьез, — вздохнул Игорь, глядя в окно. — Вот она уехала, знаю, что не надолго… и жду.
— Хорошо, да? — улыбнулась Галина Тимофеевна. — Когда ждать есть кого, когда скучаешь. Я тоже уже давно догадывалась, молчала, сглазить боялась. Ничего, это она с перепугу. Сама сколько раз мне говорила, мол, Золушка она и знать должна свое место. А ты не робей. И выясни, чего со Златкой такое. Своей тени шугается.
— Выяснил уже, — кивнул Игорь.
Он рассказал экономке об Ангеле, своих поисках и Златином «ухажере».
— Так, значит, не закончилась та история? — ахала тетя Галя. — Вот ведь ублюдок какой! Ты, Игореша, теперь Злату защитить обязан. Это тебе по плечу. Считай, миссия это твоя. Я пока тебе не мачеха, но скажу вот что. Ты, может, и не заметил, а это у нас первый Новый Год с тех самых пор… такой, что все готовятся к празднику, а не к твоим приступам хандры. Дом давно хозяйку ждет. Такую, как…
Игорь кивнул. Тетя Галя не договорила. Дом давно ждет хозяйку, похожую на Аню. На меньшее тут никто не согласен.
Было бы ложью сказать, что Игорь полностью вылечился. Но раньше каждый Новый Год он уезжал подальше, запирался в каком-нибудь отеле, закупал спиртное, напивался. Когда начинал трезветь — заливался по новой. Поэтому и кузины старались приехать к этому времени, поэтому и устраивались для Влада разные мероприятия, вроде кукольного театра. А Владушке все равно было плохо. Деда Мороза он боялся, куклы надоели, а поехать куда-нибудь не давало его здоровье. На Новый Год приступы его повторялись чаще, и, бросив его, Листопад мучился от чувства вины, вот только поделать с собой ничего не мог. Нет, нет, все в прошлом. Ангел прилетел и изгнал скверну. Боль все равно останется, но та, что является неотъемлемой частью жизни, а не та, что лишает разума.
К Игорю пришло озарение. Он пошел к Владу, заперся с ним в детской и посекретничал. К облегчению Листопада, выяснилось, что Злата поделилась с Владушкой всеми сказками своей мамы, даже теми, что не были еще изданы. Игорь загрузил папку из планшета сына в «облако» и затем открыл ее у себя на макбуке. Он читал, дочитывал, бродил по комнате и начинал перечитывать снова, прежде чем решился взять в руки карандаш, прежде чем коснулся кистью акварели.
***
Листопад был везде. Нет, он не ходил за Златой по пятам, не дежурил у двери, он просто… присутствовал. Злате было больно. Она не понимала, как смогла завоевать любовь Игоря Владимировича. Листопад никак не показывал своих чувств, а потом… обрушил их на Злату, словно водопад. Но тем больнее было от того, что на этот раз ее (она была в этом полностью уверена) ожидала лишь боль расставания. Все было сложно. Во-первых, в холле висел портрет Анны, и девушка на нем каждый раз провожала Злату глазами. Что было в том взгляде, Злате выяснять было страшно, она опускала глаза, когда пробегала мимо. Во-вторых, были слова Сергея. Младший четко объяснил, зачем Игорю Владимировичу этот брак. Чтобы Злата продолжала заботиться о Владушке. Может, Сергей и лгал, ведь в глазах Листопада она читала нежность и желание. И сама откликалась на его любовь… вся. Так вот, как это происходит по-настоящему, думала она, именно так, да. Ни былая симпатия к Никите, ни короткая, глупая влюбленность в Макса ничем не напоминали то, что терзало и грело сердце сейчас. Но Игорь Владимирович такой сложный человек! Перед ним она — маленькая испуганная птичка, бьется и клетке обстоятельств, а улететь не решается, хоть и дверца приоткрыта. И это было в-третьих — то, что они неравны по возрасту, взглядам на жизнь и главное, положению. Кто-то может посчитать любовь обеспеченного, состоявшегося мужчины благом, счастливым билетиком, но только не Злата. Что будет, когда Листопаду она надоест? Юная, глупенькая, в жизни ничего интересного не видевшая. О чем им говорить? Как проводить вместе время? Будь на то воля Златы, она бы часами просто сидела с Игорем Владимировичем рядом и смотрела бы на него, на то, как он работает за столом, хмуря брови на красивом до дрожи лице, как ест ее стряпню, одобрительно улыбаясь, как играет с Владушкой. Но достаточно ли этого для счастливой семейной жизни? Злата не умеет носить красивые платья, не знает светского этикета. Друзья и коллеги Листопада просто посмеются над ней. И точно ли Листопад собирается на ней жениться? Кто из богатых мужчин сейчас женится на любимых девушках? Живут с ними, а потом меняют на новых, посвежее.
Четвертым аргументом, самым страшным, было то, что Макс затих. От него не было сообщений через чат, и Вика больше не видела его на Центральке. Вокруг дома Листопадов все время стояло несколько неприметных машин.
— Это по работе, — объяснил Николай. — Правила безопасности.
Злата дурой не была… нет, была, конечно, но не до такой степени. Что-то назревало. Ощущение беды засыпало вместе со Златой, во сне принимало самые фантасмагоричные и уродливые формы, а утром просыпалось и жило с ней весь день, чтобы ночью продолжить свои пытки. Она случайно подслушала у гаража разговор Станислава и Игоря Владимировича.
— Рискованно, — говорил Станислав Аркадьевич.
— Рискованно исчезнуть и сидеть мышью, как я сейчас, — возражал Игорь Владимирович. — Я бы на его месте заподозрил неладное.
Листопад снова начал ходить на работу, вечером засиживался допоздна над бумагами и все-таки умудрялся все время быть где-то
