За миг до тебя (СИ) - Вира Лин
Собрав в кулак всю смелость и, так и не сумев усмирить кипучую злость, грозящую прожечь в коже дыру и лужицей вылиться наружу, я выпалила:
— Как мило с вашей стороны беспокоиться о моем здоровье. И об оценках тоже. Хотя последнее, знаете ли, излишне.
— Прошу прощения?
Я устремила всю волю в новый вопрос:
— Зачем вы исправили мои оценки?
Перлов моргнул, тихо ойкнул, открыл рот и снова закрыл его. А потом открыл еще раз и наконец сказал, будто не осознавая, что именно говорит и для чего:
— Я их не исправлял. Сегодня утром заметил, что дела у вас слишком хорошо для весьма посредственных способностей и плохой посещаемости, но решил оставить все как есть и сделать вид, будто так и задумывалось.
— Но почему?
— Мой журнал не мог попасть в чужие руки, а предательство близких — всегда тяжело. После недавнего развода с женой…
— Так, стоп, — резко остановила его я, не желая лезть в душу профессора слишком глубоко. — Не думаю, что вы готовы делиться такими вещами со мной.
— Не готов, — подтвердил он и, взмахнув почти лысой головой, пришел в себя.
Переложил поближе к краю журнал с оценками, потом ручку, подаренную студентами, и пушистый брелок с ключами от машины.
Меня обдало пронизывающим до костей холодом. Внутри все сжалось от ощущения надвигающейся беды.
— Это ваше? Ключи от бордового «жука»?
— Да. Дочь брелок подарила, и я ношу, несмотря на то, что женский.
Я ведь видела брелок раньше, пусть и в других руках.
Видела — и ничегошеньки не поняла, хотя ждала подлянки с самого начала.
— Мне… Мне надо идти, извините.
— Куда? А как же экзамен?
— У меня автомат.
Мы дождались Яна у лестницы второго этажа. Я готова была рваться к виновнику — а верней, виновнице — бед сразу, но Чернов решил, что пара лишних рук не повредит.
Пришлось ждать, и это ожидание, полное тревожного предчувствия и яростных обвинений себя — в тотальной невнимательности, глупости и лени — далось мне особенно тяжело.
А ведь еще в день, когда Татьяна гадала по своей ни с чем не сравнимой методике, я видела, как она ставит подпись за Перлова. Легко, непринужденно и очень похоже.
Конечно, Татьяна не заметила признаков подделки оценок, ведь она сама их и подделала…
А потом забрала у Перлова ключи от машины и попыталась убить меня и Яна, едва мы сблизились.
Зачем? Неужто еще одна ревнивая потенциальная пассия?
— Предлагаю узнать ответы из первых рук, — воскликнул Ян, быстро уловив суть моего открытия.
Дверь на кафедру оказалась не заперта, и мы вошли без стука.
Татьяна будто знала, что мы придем. И ждала.
Ворвавшись в маленькое помещение вслед за мальчишками, наотрез отказавшимися пропускать меня вперед, я заметила, что Татьяна стоит к нам лицом, и рука у нее перемотана желтыми от лекарства бинтами.
— Иногда, чтобы исполнилось предначертанное, судьбе надо помочь, — ответила она на невысказанный вопрос и усмехнулась.
Лицо ее показалось застывшей, лишенной эмоций и самой жизни маской.
— Только не говорили, что провела ритуал и связала себя клятвой перед судьбой, — поморщившись, произнес Чернов.
Похоже, такой ритуал нес нам новые проблемы, которых он никак не ожидал, и Иван до последнего надеялся, что в этот раз обстоятельства пощадят наши несчастные головы и сыграют на нужной стороне.
Но нет.
Конечно, нет.
— Ты знаешь другой способ исправить судьбу, кроме как дать обещание исполнить за нее грязную работу? Я — нет.
Чернов, незаметно оттеснив меня с Владимировым за спину, покачал головой.
Они оба были правы: убить нас пытался всего лишь человек, руководствуясь сомнительными и очень личными мотивами.
Я вспомнила огромную сумму и название лекарства, что видела у Татьяны на мониторе в самый первый день.
Для кого оно?
— И все равно тебе не стоило.
— Это вам не стоило мстить моему роду за грех бабки, умершей почти век назад. Несправедливо и жестоко даже для таких, как вы. Мой брат болен, а мне не дали бюджетное место в аспирантуру и прилагающийся к нему грант. Что оставалось делать?
— Найти работу? — хмыкнул Ян.
— Не пытаться кого-то убить уж точно, — ядовито добавила я.
— Ты вообще молчи, — в ярости закричала Татьяна, тыча в меня длинным пальцем с острым, как коготь, ногтем. — Если бы не папочка, выбивший тебе последнее свободное место по гранту, мое место не перераспределили бы.
— Не понимаю.
— Я не удивлена, — продолжила бушевать ведьма. — Университету дали грант и места, но, чтобы всунуть тебя в группу, что уже была заполнена, пришлось искать нестандартные решения.
Я тихо охнула.
Вот и поступление, бюджет, столица.
А ведь подчиняясь воле отца — которая и мне самой не очень-то нравилась — меньше всего я ждала стать кому-то костью в горле. И все же стала.
— Поэтому ты подделала мои оценки? — спросила я, отчаянно желая выяснить обстоятельства до конца, прежде чем решать, как с ними разбираться.
До самого момента с брелком я думала, что всему виной Чернов. Искренне.
— Я подделала их не из-за ненависти к тебе. Мне пообещали за это кое-что, — холодно ответила Татьяна и, будто вспомнив о своем нездоровом интересе к Яну, бросила на него голодный и недобрый взгляд, — и, кстати, так и не заплатили за работу.
— Тебе стоило взять деньгами, — сказал Ян.
Я почувствовала, как почва выскальзывает из-под ног.
— Серьезно?
Во всех смыслах преданное сердце гулко екнуло в груди. А потом забилось часто-часто.
— Какого?.. — озвучил мои мысли, никак не желавшие складываться в слова без ярких междометий и нецензурной брани, Чернов.
— Я хотел дать нам шанс. Не мог позволить, чтобы ты ушла после первой же сессии… Не мог потерять так скоро, — опустив глаза в пол, чего, казалось, не делал никогда раньше, продолжил Ян. — Потому попросил Таню исправить кое-что в журнале Перлова. А потом все вышло из-под контроля.
Я попыталась найти Яну сносное оправдание, но не смогла.
Любовь, оказывается, и правда не все, как и предупреждал Чернов.
— Тебе стоило рассказать мне раньше.
— Знаю.
— Проехали, — оборвала его я, не представляя, что скажу и сделаю потом, когда мы выйдем из проклятой комнаты и останемся наедине.
Чернов, будто оказавшийся между молотом и наковальней, удивленно присвистнул, но в сторону не отошел, позволив мне скрыться за его спиной — с непрошенными слезами и обманутыми ожиданиями.
— Говорила мама брать за работу вперед, — зло бросила Татьяна. — Но платить все равно
