Я хочу твоего мужа - Маргарита Дюжева
Березин больше не заикается о том, чтобы я открыла дверь и пустила его к себе. Наоборот, в конце, когда разговор медленно затихает, сдаваясь под наплывом измученных эмоций, муж тихо просит:
— Ты прости меня за сегодняшнее, крышу просто сорвало. Мне показалось, что это именно то, что нам надо, что стоит только сломать сопротивление и получить тебя, как все само собой наладится. Кретин тупой, — кряхтит от досады, — Я обещаю больше не напирать. Если тебе нужно время – я дам его тебе. Сколько угодно. Только не отворачивайся от нас. Пожалуйста.
— Спокойно ночи, Леш.
Это все. Что я могу ответить. На большее у меня нет сил.
Глава 17
После разговора с Лешей на меня нападает какое-то оцепенение. Я уже не злюсь на него. Злость и ревность, до этого безжалостно разъедавшие душу, внезапно распадаются на ошметки, не оставив после себя ничего, кроме пустоты.
И эта пустота хуже всего. Даже хуже боли, которая впивалась в тело при каждом движении. Потому что тогда я чувствовала себя хоть и несчастной, но живой, а сейчас сплошная апатия, и ничего не хочется.
Кажется…кажется, я сдалась. Это проявляется в мелочах. Когда вспоминаешь, что сегодня какая-то совместная дата и рвешься о ней напоминать. Или, когда, получив сообщение, читаешь неуклюжее признание от мужа:
Я соскучился. Хочу пригласить тебя на свидание.
И вместо того, чтобы улыбнуться, растерянно чешешь бровь и откладываешь телефон в сторону, потому что не знаешь, что ответить.
Нет желания согласиться, нет потребности отказаться. Ничего нет. Это ведь ненормально. Не должно так быть! Я должна хоть что-то ощущать, как-то реагировать на его попытки сблизиться. Надо дать шанс, вдруг пламя разгорится с новой силой, вдруг ему удастся оживить меня, исправить то, что сам сломал? Вдруг он спасет нас?
Снова беру телефон и пишу: Я согласна.
В ответной строке тут же загораются три точки, это Лёша что-то пишет, а мне лень читать, что там будет. Неинтересно.
Это состояние угнетает настолько, что звоню Алисе и все ей рассказываю.
— Перегорела ты, мать, — тяжко вздыхает она, — просто перегорела. Так бывает после сильного стресса и эмоционального напряжения. Организм как бы говорит, все, девочка, хватит, включаем режим энергосбережения.
— И как выйти из этого состояния?
— Никак. Просто жди, пока отпустит. Будет себя насиловать – еще хуже сделаешь. Загонишь себя в тупик, в депрессию. Тебе это надо?
— Нет.
— Вот и расслабься. Воспринимай, как передышку, придумай себе какое-нибудь занятие. Хобби.
— Да, какое хобби. У меня дел полно, — отмахиваюсь, — ремонт в активной фазе. Только успевай вертеться.
Я действительно оживаю только на работе, там, где нет места и времени для мыслей о семье и о том, что ждет нас с Березиным дальше. У меня будто второе дыхание открывается, проблемы уходят на задний план, и в глазах появляется блеск.
— Вот и вертись, а остальное спусти на тормозах.
— Леша приглашает на свидание.
— Надо же какой романтик, — скептично фыркает подруга, — куда деваться. Ромео местного разлива.
После того, что произошло, Алиса стала относиться к нему резко негативно. И хотя словами она ни разу не сказала, что он козлина, который не заслуживает прощения, но это проскакивало в каждом ее взгляде, в каждой сочащейся сарказмом интонации.
Обычно Алиска терпимо относится к ошибкам других, считает, что идеальных не существует, старается не осуждать и не вешать ярлыки, но только не с Березиным. В нем она разочаровалась.
— Я согласилась.
— Ну и правильно. Может, накормит чем-то вкусным, должен же быть от него хоть какой-то толк.
После разговора с подругой мне обычно становится легче, но сегодня явно не тот случай. Сегодня мне не помогает ничего.
В голове вяло проплывают фразы:
— Я увлекся… она казалась мне такой красивой.
И прочие вырезки из откровенного признания Алексея.
Ловлю себя на мысли, что мне тоже хочется увлечься и быть красивой. Такой, чтобы проходящие мимо самцы шеи сворачивали и сами штабелями у ног укладывались. Когда-то так и было, но я выбрала Березина, и все остальные мужчины перестали для меня существовать. Может, я поторопилась с выбором?
Пффф….
Снова берусь за телефон. Сама не знаю зачем. То ли позвонить кому хочу, то ли посмотреть чего-то в интернете. Не решила еще.
— Хозяйка, — раздается от дверей, — к вам тут рвутся и очень настойчиво.
Кого еще там принесло?
У меня нет запланированных встреч на сегодняшний день, разве что дизайнер могла прискакать с очередными образцами.
Однако вместо милой девочки с синими волосами, в мой кабинет заползает самая настоящая кобра.
Марина.
У меня дар речи пропадает. Эта сука настолько обнаглела, что посмела заявиться на мою территорию! Просто вломилась, как к себе домой!
На ней белая блузка с глубоким вырезом, в который видна смачная грудь, красная юбка, обтягивающая бедра, словно вторая кожа, неприлично высокие шпильки.
Красивая. Злая. Уверенная в себе.
Я понятия не имею, что эта дрянь собирается сказать, но незаметно включаю диктофон.
* * *
— Чем обязана столь дивному визиту?
В этот момент я просто на коленях готова ползать перед Березиным и благодарить за то, что он довел меня до такого состояния, в котором эмоции сошли на минимум. У меня не дрожит голос, не трясутся колени, не раскалывается на части сердце. Мне даже не больно. Я будто замороженная, и очень надеюсь продержаться в такой кондиции вплоть до окончания встречи. Потому что иначе не выдержать.
— Думаешь, самая умная? — шипит она. Красивые сочные губищи кривятся в пренебрежительном оскале.
— Естественно. — я откидываюсь на спинку стула и, сложив руки на животе, спокойно рассматриваю незваную посетительницу. — А в чем дело?
Сейчас она совсем не похожа на ту ласковую кошечку, которая кружилась вокруг моего мужа, старательно строя глазки и выкладывая на всеобщее обозрение свои телеса. Сейчас это злющая баба, в которой столько яда, что хватит на целую роту. Она готова плеваться им во все стороны, и вообще выглядит не слишком адекватной.
— Еще спрашиваешь, в чем дело? — подходит к столу и, опираясь на него обеими руками, склоняется ближе ко мне. Глаза у нее темнее ночи, и в них полыхает неприкрытая ярость и ненависть.
— Если ты решила поиграть в игру «закидай противника тупыми вопросами», то
