Прости грехи наши… Книга первая - Елена Дмитриевна Фетисова
– Не поспеть мне, родимый… Сам, спасайся, сынок…, – давясь слезами, вымолвила бабка.
Однако Ванька настырно тянул ее за фартук.
– Я помогу тебе…
Василий сгорбился, как разъяренный бык. Поставив красные, налитые кровью глаза на девушку, пьяный захрипел и угрожающе двинулся вперед.
– Убью, сука! – проревел он, и перед тем, как растерзать свою жертву, поднес к пенящемуся рту, крепко зажатую в кулаке поллитровку. Запрокинув последнюю, он сделал несколько жадных, шумных глотков. Следующий его нечеткий шаг угодил на валявшиеся неподалеку грабли. В наступившей тишине, дерево хрустнуло сухо и неприятно, – Убью! – повторил Васька снова.
В затуманенном сознании алкоголика не осталось места разумным поступкам. Он занес руку с опустошенной бутылкой вверх.
Ольга, тем временем, трясущимися пальцами пыталась открыть щеколду, но та прокручивала и выскальзывала, словно, была заодно с хозяином, и нарочно, не хотела выпускать. Бешено колотившееся сердце и обуявший девушку страх, мешали сосредоточиться. В суматохе она не видела нависшей над ней смерти.
– Оля!!! – прокатилось эхо по вечерней улице.
Прежде, чем девушка оглянулась, Ванька прыгнул, заслонив ее своим маленьким тельцем. Она, так ничего и не поняла, пока зеленое, в алых брызгах стекло не раскололось рядом о жесткую, потрескавшуюся землю. Одновременно небо ожесточенно громыхнуло, словно проклиная весь людской род.
– Убил!!! – завизжала Верка, возвращавшаяся домой. Испуганно таращась и прячась в проеме дверей своего дома, она не переставала дико вопить.
Ванька рухнул к ногам Ольги, как верный слуга. Кровяное пятно на его рыжей голове было почти незаметно.
Дарья крякнула, ее белесые глаза неестественно широко распахнулись, будто хотели напоследок объять весь мир, и старуха снова осела на землю, с тем, чтобы, уже никогда не подняться.
Протрезвевший Василий замер.
– Ва… Ва-нька, – заикаясь, прошептал он, – Сы-нок…
С ужасом осознавая, что он натворил, Васька схватил свои рыжие космы и начал трясти изо всех сил. Сверкнувшая молния осветила его перекорёженное лицо. Оно было схоже с отражением дьявола.
– Сынок!!! – заревел Василий, как зверь в предсмертной агонии, и рухнул, пытаясь раскрыть сведенной судорогой рот. Белки его глаз, вывалившись наружу, светились огнем близкого сумасшествия. Вцепившись окостеневшими ногтями в чернозем, он стал скрести его, словно изгоняя злой дух, засевший в его телесной оболочке. Вырывавшиеся стоны при этом из груди мужчины были похожи на вой.
Оглушенная криками и непогодой Ольга сдавила голову руками. Она склонилась над мальчиком и тихо позвала:
– Ваня…
Ребенок молчал. Оторвав дрожащую руку от своего лица, девушка осторожно коснулась раненого виска Ваньки. Липкое тепло обожгло ей пальцы. Она медленно поднесла их почти к самым глазам. Кровь мальчишки тоненькими ручейками стеклась в середину ладони.
Оля поняла: случилось непоправимое и оцепенела.
– Как, же так? – вслух, словно надеясь, что Ванька услышит ее, сказала Оля.
Краем своего расстроенного сознания она уловила звук подъезжающей машины. Вскочив, девчонка ошалело бросилась под колеса.
Ехавший грузовик едва успел затормозить.
– Ты что, очумела! – заорал шофер.
Это был Сашка. Но Ольга, не обращая внимания, кинулась к двери, пытаясь открыть последнюю.
– В больницу, скорее! – охрипшим от горя голосом выкрикнула она.
– Но, я…, – хотел было возразить Александр, однако, увидев отпечатки крови на кабине, кратко спросил, – Кого везти?
Оля бережно прижимала Ванькину голову к своей груди. Алое пятно все сильнее расползалось по горохам ее платья.
Сашка не переносил кровь, ему делалось дурно. Он отвернулся и сказал:
– Перевязать бы мальчонку… Да, аптечку, как назло, в гараже забыл. Много крови потеряет малец…
Девушка, едва сдерживая дрожь в теле, приказала:
– Рви платье, оно ситцевое.
Парень недоверчиво посмотрел на нее и в нерешительности замер.
– Рви, я сказала! – крикнула Ольга хрипло.
Треск раздираемой материи на мгновение напомнил что-то. Сашка, справляясь с дурнотой, неумело перевязал голову ребенка.
По железной крыше машины застучали первые капли дождя. Как слезы невидимых страдальцев, потекли они по лобовому стеклу. Сашка включил дворники.
– Только б, дороги не размыло…, – озадаченно проговорил он и, схватившись за руль, со всей силы нажал на газ.
Машина помчалась под потоком воды, обрушившейся с небес.
– Эх, твою…, – выругался Александр, – Всемирный потоп начался, что ли…. Пригни голову! – приказал он Ольге.
Но, та не поняла его и еще крепче прижала голову Ваньки. Слабое тепло, исходящее из его затухающего тельца, вселяло крохотную надежду в сердце девушки.
– Быстрее, пожалуйста! – умоляюще просила она.
Сашка решил срезать путь и свернул на соседнее поле. Грузовик начало бросать по раскисшей пахоте, словно игрушечный. В какой-то момент их занесло, так сильно, что Ольге показалось, они, сейчас, перевернутся. Однако, парень, кусая губы и матерясь во всю, забыв про приличия, вырулил на твердый грунт.
Молнии ослепляли, разрезая сырой воздух огненными вспышками, громовая канонада почти не смолкала. Казалось, сама природа ополчилась против них. Оля закрыла глаза и подумала, что им суждено всем погибнуть под этим сумасшедшим дождем. Будто, читая ее мысли, Сашка, впервые за всю дорогу, поглядел на нее и спросил:
– Ольга, ты могла бы меня простить?
Ответа не последовало.
Некрасивая, с синим, отекшим лицом, девушка сидела, устремив свой отрешенный взгляд в водяную стену, бережно прижимая к себе ребенка. Мокрые волосы прилипли к выпачканному кровью лбу, а распухший рот непроизвольно дрожал, в такт острым, голым коленкам, подпрыгивающим от холода и страха.
Сашка повторил свой вопрос.
Ольга недоуменно посмотрела на него и, пытаясь совладать с непослушным языком, прошептала:
– Да! Только, успей, Саша…
Василий, как раненный медведь, большой и неуклюжий, шатаясь под проливным дождем, доковылял до кладбища. Он упал на могилу Анны и рыдая, обнял мокрую землю над ней.
– Прости, Анька… Прости…, – пытался выговорить он, но очередная конвульсия перекосила ему рот и, мужчина сумел, только, издать не членораздельные звуки, словно свершилась кара свыше и он потерял право быть человеком.
Березовая рощица рядом, молодая и приветливая, насупорилась, окутанная темными грозовыми тучами. Ее гибкие ветки отчаянно забились под ливнем на ветру, словно открещиваясь от этого рыжего человека-чудовища.
Василий, так больше и не поднялся. Он остался лежать рядом с Анной, любовью и болью всей его жизни, расплоставши свое бездыханное тело над ее последним пристанищем… Видно, даже и после смерти, Васька не мог существовать без этой женщины…
Его похоронили рядом с женой.
– Да о чем мы говорим?! – начинал сердиться врач, – Вы, только, посмотрите на себя, – он махнул рукой в сторону девушки, – Вы такая молодая, интеллигентная, красивая, наконец! Зачем Вам это, голубушка? Оглянитесь кругом – жизнь прекрасна! Наслаждайтесь ею и не мешайте мне работать…, – осторожно подталкивая Ольгу к двери, попытался он выпроводить ее из кабинета.
Оля смахнула его руку с плеча и
