Горничная для депутата - Надежда Юрьевна Волгина
Он помнил, как она кричала на Дениса, как требовала воды, а потом промывала ему рану, как велела вызывать скорую помощь… Очень храбрая девушка, которая заслуживает гораздо большего, чем давал он ей все это время. Макс не только сейчас оценил ее по достоинству, но только вчера понял, какая она на самом деле.
Почему-то он не сомневался, что все случилось вчера вечером, когда они возвращались домой. Колесо… Случайно ли они его прокололи? Или все это было тщательно кем-то спланировано?
Сейчас ночь, а завтра выборы. Он же попал в больницу… Чем это может грозить его кампании? Да ничем, – тут же мысленно ответил себе Макс. Всё, что могли, они сделали. Колесо закручено уже давно, и всё идет своим чередом. Ну а завтра, точнее, уже сегодня, им предстоит лишь пройти заключительный этап. Выйдет ли он в дамки? Скорее да, чем нет, но и на исход выборов он уже никак повлиять не сможет. Так что, не стоит рвать себе сердце.
Макс пошевелился и невольно простонал сквозь зубы. Он не хотел будить Киру, но она проснулась.
– Максим! – приглушенно воскликнула девушка, соскочила с кресла и подбежала к кровати, как была босая. – Ты очнулся. Как ты себя чувствуешь? – встала она рядом с кроватью на колени, всматриваясь в его лицо. Руку свою Кира положила ему на предплечье.
Сначала Макс не понял, почему она так сделала, ведь логичнее (а уж насколько приятнее ему!) было бы взять его за руку. Но как только пошевелил пальцами, так сразу же испытал приступ острой боли. Это была та самая рука, на которую попала кислота. Сейчас она была перебинтована и в спокойном положении почти не болела. Со скулой дело обстояло хуже – там Макс испытывал постоянное жжение. Не острое, но довольно выматывающее.
– Сильно меня… изуродовало? – как мог усмехнулся он. Голова была перебинтована, и половину лица закрывала повязка. Хорошо хоть глаза не пострадали.
Не то чтобы его сильно уж волновала собственная внешность, но и на Франкенштейна походить не хотелось. Как известно, шрамы украшают мужчину, но когда их в меру.
– Нет, что ты! Совсем не сильно. Ожоги не большие и их мало. Врач сказал, что тебе повезло… На тебя попало совсем немного. Шрамы, конечно, останутся, но их легко потом можно исправить пластикой…
– Кира, успокойся, – все же накрыл он ее руку своей перебинтованной, не обращая внимания на боль.
Она так разволновалась, что Макс боялся ее слез. Не нужно было плакать. Не ей и не сейчас. Все обошлось, и это самое главное. А еще важнее, что она не пострадала. Ну а виновные обязательно будут наказаны – уж он-то об этом позаботится. Вот они пусть и плачут о собственной участи, что уже не за горами.
– Не волнуйся за меня, я в порядке, – успокаивал Киру Макс. – И не вздумай плакать, а то решу, что ты хоронишь меня раньше времени, – улыбнулся он, догадываясь, что улыбка вышла кривая. – Мне еще на выборах нужно победить…
– Ты обязательно победишь! – с жаром проговорила Кира. – Я даже не сомневаюсь. Не думай об этом.
Она склонилась над его лицом и поцеловала его в краешек губ.
– Не больно? – тут же смущенно уточнила. – Не смогла удержаться, прости…
– Приятно, – обхватил Макс Киру за шею здоровой рукой и притянул к губам. – Но мало, – поцеловал ее сам снова.
Поцелуй получился так себе, конечно, но на большее пока он не был способен, хоть и очень хотелось.
Удивительная девушка! – смотрел Макс на Киру, как улыбалась она и гладила его руку.
Рядом с ней становится намного легче. Не пугает исход выборов или собственная внешность… Все отходит на второй план – лишь бы она и дальше ТАК смотрела на него.
– Я люблю тебя!
Признание вырвалось само, Макс и сообразить ничего не успел. И лишь сказав эту короткую фразу вслух, понял, что дело именно так и обстоит. Он любит эту девушку всем сердцем. Это не временное увлечение, не минутная слабость. Это то самое – настоящее и крепкое, которое проносишь через годы. Правильно говорят, что не нужно искать свою любовь. Когда настанет время, она найдет тебя сама. Как нашла Макса в лице этой скромной девушки.
– И я тебя!.. – засветилось в глазах Киры счастье. – Я тебя очень люблю!
– Даже с изуродованным лицом?
Макс шутил, и она это знала.
– Даже без лица, – тихо рассмеялась Кира. – Это же ты…
Какой смысл она вкладывала в эти слова? За что она его полюбила, ведь он порой вел себя с ней как скотина. Сейчас Максу было за это стыдно, и радовало, что Кира про это не вспоминала. А иначе разве призналась бы она ему во взаимности?
– Почему ты не уехала домой? В кресле неудобно спать, – спросил Макс.
– Потому что мое место рядом с тобой, – прошелестел в палате тихий девичий голос. – И в моем распоряжении гостевая палата.
Но она предпочла остаться рядом с ним и спать в кресле. Пока спал он…
– Иди сюда, – поманил Макс Киру.
Он уже понял, что ни в какую гостевую палату она не уйдет. Если он уснет, то она снова устроится в кресле и проведет самую ужасную в своей жизни ночь. А на завтра у нее будет болеть все тело.
Кира устроилась рядом с Максом, со здоровой стороны. Она лежала на его руке, а он обнимал ее, понимая, что эта тяжесть самая приятная в мире.
Глава 49
Под утро у Киры затекла спина и ломило поясницу. Но она боялась шевельнуться, чтобы не разбудить Макса. Он проснулся и скосил на нее взгляд.
– Ты не выспалась, – это был не вопрос, а констатация факта. – Иди, отдохни. Сейчас будет утренний обход, тебя все равно выпроводят из палаты, – слабо улыбнулся он.
– Хорошо, но сначала я поговорю с врачом.
В палату вошел лечащий врач в сопровождении медсестры. Доктор строго посмотрел на Киру:
– Подождите в коридоре.
Она виновато улыбнулась и вышла из палаты. В коридоре было тихо. Пахло больницей – лекарствами и дезсредствами. В детстве этот запах пугал Киру. И сейчас на душе было тревожно. Хотя она и видела – Максу стало легче. Он хорошо спал ночью. Видимо, ему дали снотворное и обезболивающее.
Дверь палаты распахнулась, и Кира порывисто поднялась с жесткой скамьи, стоящей у стены.
– Не волнуйтесь вы так, – успокоил ее доктор. – Максим Андреевич чувствует себя намного лучше. Сестра меняет ему повязки, потом сделает укол. Он будет спать. В его
