Толстяк для Барби - Наталья Дёмина
— Я виновата… Я виновата… — вновь и вновь повторяла Лена.
— Как я могу успокоиться! Пока она здесь, — скрестила руки на груди женщина.
— Но Толя любит Лену, — возразил Гриша.
— Сейчас мой сын борется за жизнь. А ей здесь не место.
— Нет. Я не уйду. Я никуда не уйду, — словно очнулась Лена.
— Давайте, сядем и подождём врача, — настаивал мужчина.
Мать Анатолия села на другом конце лавки. Она демонстративно отвернулась он Лены и тихо всхлипывала:
— Бедный мой сынок!
Григорий покачал головой и разместился между женщинами.
— Что случилось? — спросил он у Елены.
— Толя менял колесо, когда на него напал человек в маске и ударил битой.
— Почему же тебя не ударили по голове, — фыркнула мать Анатолия.
— Я сидела в машине, — тихо ответила Лена.
— Кто бы сомневался, — нервно заломила руки мать Толи.
Лена вздохнула: «Держись, Ленка, — подбадривала себя. — Конечно, она зла на тебя. Женщина столько скандалов в своё время вытерпела от твоей матери. Всё справедливо. Я потерплю. Главное, чтобы у Толечки всё было хорошо».
Какое-то время все молчали. Слышно было, как навязчиво жужжит одна из лап накаливания на потолке.
Время шло, а к ним никто не выходил.
— Боже, вдруг мой сын уже умер, — всхлипнула женщина.
— Нет! — вскочила Лена. — Даже не думайте так!
— Если с ним что-нибудь случится, ты будешь виновата. Я прокляну тебя!
Лена не успела ничего ответить, так как открылась дверь и в коридор к ним вышел молодой мужчина в зелёном халате.
— Вы родственники потерпевшего? — устало спросил он.
— Да! Я его мать! Что с ним!
— Как его состояние, доктор? — спросил Гриша.
— Что ж. Состояние поступившего к нам мужчины неудовлетворительное. Сами понимаете черепно-мозговая травма. Пришлось наложить несколько швов.
— Ох, — села на лавку мать Анатолия.
Лена молчала и только повторяла про себя: «Это всё из-за меня. Если бы мы остались дома, то ничего бы ни случилась…»
— Сейчас он ещё в реанимации. Мы подержим его там некоторое время. Посмотрим за его состоянием, прежде чем перевести в палату.
— Спасибо, — поблагодарил Гриша.
— И ещё одно, — врач пристально посмотрел на Елену. — Вы Лена, жена потерпевшего?
— Никакая она не жена! — громко воскликнула мать Анатолия.
— Да, я Лена, — напряглась молодая женщина.
— Давайте отойдём, мне необходимо с вами переговорить.
— Да, конечно, — согласилась она.
Не смотря на шипения со стороны матери Толи, врач и Елена отошли к окну.
— Я вас слушаю. Что-то с Толей? Вы не хотели говорить при его матери?
— Нет. Здесь совсем другое дело. Понимаете, он никак не может успокоиться и всё время требует вас. Сейчас опасно держать его на снотворных. Поэтому мы договорились, что я вас проведу к нему в бокс.
— А разве так можно?
— Можно, если осторожно, — улыбнулся своей шутке мужчина. — Только никаких слёз и причитаний. Ему нельзя волноваться.
— Да-да. Я понимаю. Я не буду.
— Хорошо. Идёмте, — мужчина в зелёном халате пошёл дальше по коридору. Лена засеменила за ним. Она не стала оборачиваться, услышав оскорбления от матери Толи, которые летели ей вслед. Всё это было неважно…
«Я увижу его», — встревоженно стучало её сердце.
Часть 87
Сердце Лены ёкнуло, когда врач взялся за ручку двери, за которой находился человек, которого она любит.
— Никаких слёз и причитаний, — строгим голосом напомнил мужчина в зелёном халате.
— Я помню, — судорожно вздохнула она.
— Ему нельзя волноваться, — сурово посмотрел на неё мужчина.
Лена опять вздохнула и кивнула головой.
Он открыл дверь и вошёл внутрь первым. Она последовала за ним: «Толя жив, — настраивала сама себя. — Это самое главное».
Но где-то в душе что-то шевельнулось, словно паук перебирал своими мохнатыми лапками липкую паутину. Страх.
«А вдруг того, кто напал на Толю, не найдут», — нашёптывало зародившееся неприятное чувство.
В тот момент, когда на Анатолия напали, Елена была уверена, что на такую подлость был способен только Павел. Но комплекция напавшего была другой, к тому же Павел в это время находился в квартире у её матери. Оказалось, что та не удержалась на ногах, всё-таки одна нога загипсована, хоть и здоровая, и упала, сильно ударившись. У Лены возникли смутные подозрения, но она гнала их прочь.
«Не совсем же Павел моральный урод, чтобы и пожилую женщину бить», — убеждала она себя, но где-то в глубине души знала… Знала, что Павел способен и не только на такое…
— А вот и наш пациент, — тихо произнёс доктор, указывая на койку, на которой распластался Толя.
Лена дёрнулась и закрыла глаза. Плакать хотелось. Очень.
— Лена, — прохрипел Толя.
Она вдохнула, выдохнула и улыбнулась, открывая глаза. Подошла к Анатолию, который тревожным взглядом смотрел на неё. Осунулся. Лицо бледное с каким-то сероватым оттенком. Вокруг глаз тёмные круги, словно очки Кота Базилио. Губы бескровные и сухие. Голова перевязана бинтом. В одну руку вставлена капельница.
— Толя, — шагнула к нему и взяла за свободную руку.
— Лена, — несильно сжал её ладонь мужчина.
— Всё хорошо, — она села на койку и прижала его руку к своей груди. — Я не пострадала. Только испугалась. Очень.
— И я, — вздохнул он, поморщившись. — И я… Боялся, что не увижу тебя.
— Ничего не говори, — поцеловала его ладонь она. — Всё позади.
— Ты видела следователя?
— Да. Но к сожалению я мало чем смогла помочь.
— Ты видела лицо напавшего?
— Он был в маске.
Мужчина закрыл глаза.
— Толя, — встревожилась Елена. — Мне сказали, что тебе пока нельзя спать.
— Угу, — не отрыл он глаз.
— Толя, — позвала Лена.
— Ммм, — промычал он, не открывая глаз.
— Я люблю тебя, — прошептала женщина и ахнула, вспомнив, что его нельзя волновать.
Дыхание мужчины сбилось. Он распахнул глава и уставился на неё ошарашенным взглядом.
— Что? — прохрипел. Голос не слушался и дребезжал.
Она тепло улыбалась ему, подбирая слова.
— Лена, — простонал он, перехватив её руку, сильно сжав, — Лена, — слова застряли в горле.
— Я люблю тебя, — наклонилась к нему, смущаясь.
Казалось он перестал дышать. Шок отразился в его глазах. Шок. Неверие и счастье.
— Лена, — прижал её руку к своей груди, где надрывно билось его сердце.
— Я люблю тебя, — снова произнесла она и быстро прижалась к сухим губам мужчины.
— Лена, — из уголка правого глаза потекла слеза. — Я… Я…
— Ничего не говори.
— Люблю. Люблю тебя, — поборов спазм произнёс он.
Лена наклонилась и прижалась щекой к его груди. Толя поднял руку и, погладив её по голове, принялся перебирать волосы женщины.
— Эй, приятель, — зашевелился мужчина на соседней койке, тихо застонав, — имей совесть. Завидно очень. К нам-то никого не пускают.
— Потому что он буйный, — захихикала дежурная медсестра, которая сидела за
