Влюбись в меня, Воробышек! - Янина Логвин
– В одной далекой стране, в одном далеком городе жил красивый парень. Всем женихам жених. Был он не богат, но слыл умелым охотником, которого любила удача, и многие богатые семьи задумывались о том, чтобы с ним породниться.
Стали купцы и торговцы приглашать парня в гости, знакомить со своими дочерьми. Кто коней чистокровных в приданое пообещает, кто мельницу с волами, а кто и торговый ряд с менялами – нравился девушкам этот парень.
Да вот беда, не любил он никого и честно об этом говорил. Все девушки были недостаточно хороши для него. То лицом не вышли, то фигурой. То спорят из-за него, а то косы друг дружке дерут. Не пришла еще та, твердил, которая заберет мое сердце. А вола я и сам на живого медведя обменять смогу – видите, как я силен и хорош собой! Да и в кармане все больше монет звенит…
Воробышек уже снял с меня бюстгальтер и теперь поглаживает грудь. От мысли, что его губы спустились ниже ключиц, а дыхание стало громче, я едва могу говорить. Но он просил, и я продолжаю рассказ – так легче не закрываться от его смелости.
– …Задумались горожане. Зачесали лбы: да неужто нет среди наших дочерей достойной невесты охотнику? Уж и красавицы есть, и умелицы. Кто поет красиво, а кто пряжу шелковую лучше других прядет. Да и на лугу с алыми лентами станцует – выбирай любую! Нет, отвечал парень, не полюблю и все.
– Правильно, – бормочет Воробышек, заставляя меня буквально трепетать под ним, – пристали к человеку. Ну не готов он морально, неужели не ясно? Ему и одному хорошо.
– Ох, – я выдыхаю, когда он накрывает горячим ртом мою грудь, ласкает языком ореол соска, одновременно с этим оглаживая голое бедро и сжимая пальцы вокруг бикини. – Даня, а может… может, без этого? – шепчу, потому что щеки горят и не понятно, то ли от стыда они горят, а то ли от желания, которое пульсирует внизу живота тягучими нитями.
– Нельзя, Ромашка. Только не с тобой, – слышу в ответ упрямое, и он вновь просит меня: – Так мы узнаем, чем закончилась твоя сказка?
– …Однажды возвращался парень с охоты в город, видит, мимо идет пастушка и двух овечек перед собой хворостинкой подгоняет. Спросила у парня дорогу на рынок, поблагодарила улыбкой, да и пошла себе дальше легкой поступью, напевая песню, как счастливый человек.
Задумался парень, как же это так? Богатые дочери в парчовых платьях, шитых золотыми нитями из-за меня передрались, а тут простая пастушка не взглянула. Не может быть, чтобы я ей не понравился. Увязался незаметно следом за девушкой, да так дорогу к дому ее старых родителей и выведал. А узнав, приехал на следующий день с подарками, сели они за стол, и признался парень, что хочет взять их дочь в жены.
– Надо же. Вот повезло пастушке! Всех конкуренток обошла. Наверняка, счастливица обрадовалась и бросилась охотнику на шею?
Я улыбаюсь, потому что Воробышек возвращается к моим губам и нагло со мной играет – дразня и покусывая их. Смотрит на меня из-под ресниц темным, блестящим взглядом.
– Нет, не угадал, – отвечаю. – Она ему отказала.
– Пастушка? Черт, даже жаль беднягу. Он же такой завидный жених.
– Вот и парень не поверил. Спросил, удивившись, почему?
– Так почему же?
– Потому что девушка простого пастушка любила – доброго и верного. Не нужен ей оказался гордый красавец, ни с подарками, ни без.
– И какова же мораль твоей сказки, Ромашка? Не ищи любовь там, где ее нет?
Я медленно закрываю глаза и поднимаю ладонь на щеку моего синеглазого искусителя. Сама тянусь к нему, чтобы лизнуть в край губ.
– Нет. Тот, кто красив сердцу, дороже того, кто красив глазам.
Глава 21
Сегодня поцелуи Данила гораздо откровеннее тех, которые мы позволили себе в наш первый раз, и я это принимаю. Он все так же оглушает меня своей умелой мужской лаской, смущает прямотой желания, но сегодня мне хочется ему отвечать. Хочется быть смелее. Не сомневаться в правильности этой ночи и в том, что именно я, а не другая, желанна ему.
Нет, я не особенная, у меня нет иллюзий. Я такая же, как все девушки, которым голову вскружил красивый парень, но чувствовать улыбку Воробышка на своих губах приятно, и понимать, что она для меня. Что эти глубокие поцелуи до потребности сделать вдох – сегодня для меня. И я учусь им отвечать, забыв о завтра, ощущая на себе тяжесть парня и слыша в полумраке спальни его горячий шепот, ударяющийся о мое поверхностное дыхание:
– Рита, я уже на пределе, ты ведь чувствуешь? Я дурею, так хочу быть в тебе… снова!
Сильное и гибкое тело Воробышка тоже откровенно со мной и, конечно, я чувствую его желание. Крепкие бедра переплелись с моими и все, что нас разделяет, это его ладонь, раздвинувшая мои колени, уверенно поглаживающая меня между ног.
Пальцы касаются чувствительного места, проникают в меня, и он тут же тихо шепчет на ухо: «Тш-ш…», едва я вздрагиваю, держась за его плечи.
– Ты такая нежная и горячая… Ты тоже хочешь меня. Скажи…
– Даня, пожалуйста…
– Тебе нечего стесняться, помнишь? Так хочешь, сказочница?
Под пологом ночи и в его руках сказать легче. Сама себе я бы никогда не призналась, но с синеглазым не выходит смолчать – слишком умело он ласкает меня, не позволяя укрыться ни от его прикосновений, ни от взгляда. Он у Воробышка сейчас особенно темный под полуопущенными ресницами, и полон желания.
– Да, хочу.
Я уже обнажена, но Данилу, чтобы снять боксеры, приходится меня отпустить. Он легко раздевается, откатившись на бок, и тянется рукой к прикроватной тумбе за защитой для нас. Легко разрывает зубами упаковку с презервативом и только мне
