Вижу тебя насквозь - Яна Роза
Вот, наверное, и конец.
Надя осознала это так ярко и остро, что слезы выступили сами собой. Она достала из сумки платок, чтобы не размазывать тушь по лицу. Что там говорят? Первая любовь самая яркая и запоминающаяся. Надя не могла с этим не согласиться. Но в её случае это явно не была любовь.
Месть, манипуляции и принуждение… Что ещё? Разве этого недостаточно, чтобы понять, что Георгий Шторм человек, который создаёт вокруг себя хаос. И Наде нужно радоваться, что она вырвалась из этого.
Глава 21
Любовь Виктории Сергеевны прямо на глазах Нади превращалась в ненависть, боль и отчаяние.
С отчимом они говорили исключительно по телефону, а потом её тошнило, а ночью она заливала подушку слезами.
Надя старалась не прислушиваться, в конце концов, её попытки успокоить мать не вели ни к чему хорошему. Вот о чем её точно нужно было подумать, так это о том, что денег на отель им больше не хватит, да и на еду тоже. А вопрос ещё не решен.
Надя хотела уехать, правда бабушке она ещё ничего не сказала и пришла к выводу, что лучше и не говорить вовсе, а поставить перед фактом. Не выгонит же она беременную женщину. Нет, бабушка не была настолько жестокой.
– Я его растопчу, – начинала мать с утра, – обдеру как липу.
Надя намазала хлеб маслом и едва смогла откусить кусочек, похоже, состояние матери было заразительным и её тоже мутило.
– Тебе же уже сказали, что ты ни на что право не имеешь, – напомнила Надя разговор с адвокатом и брачный контракт.
– И что?! Я беременна!
Надя нервно улыбнулась и отложила бутерброд.
– Тогда нужно ждать, когда малыш родиться и взять ДНКа.
Мама надменно фыркнула:
– Не позволю, – а затем какой-то желчью добавила, – разницы то никакой нет.
Надя вздохнула. Маму бросало из крайности в крайность. После этих слов она заревела, вновь сетуя на своё незавидное положение.
К середине дня отчим назначил встречу для подписания документов, и мама собиралась так, словно идёт его соблазнять. Может действительно собиралась иначе, зачем это платье с запахом, под которым из белья только трусы?
Надя решила не идти с ней, а подождать в холле гостиницы уже с чемоданами. Уж очень ей, казалось, это интимным.
Она заказал себе кофе, переписывалась с Ленкой, поплакалась ей о чувстве вины перед бабушкой и смотрела в окно.
День казался ей безумно монотонным, даже прохожие на улице плелись как улитки. Она тяжело вздохнула, когда в голову поползли мысли о Гере.
– Хватит, – процедила она себе.
Постаралась напомнить все его отношение к ней. И не было там ни доброты, ни ухаживаний, ей показалось.
Вот начнёт учиться и познакомиться с каким-нибудь будущим знаменитым скульптором и у них будет одна мастерская, вечерами они будет обсуждать новости искусства, а потом… Потом Надя никогда не додумывала. Потом просто не существовало.
Мама вернулась спустя долгих два часа. Шла на каком-то автопилоте, немного растерянная и потерянная. Надя даже спрашивать ничего не стала и так поняла, что всё очень плохо.
Она села рядом с ней, глядя в одну точку.
– Мы развелись, – произнесла она с дрожью в голосе, – он даже сам не пришёл, эта… рыжая скотина принесла документы…
Мама всхлипнула. Надя не знала, как на это реагировать. В конце концов, это самый ожидаемый и нормальный финал, непростых отношений. Все живы, а трудности… Справятся.
– Тогда едем домой? – осторожно предложила Надя.
Ей не ответили, но она сама подняла маму, вызвала такси, и они поехали в аэропорт, возможно удастся купить два билета.
Пока Надя узнавала всю информацию, мама сидела в кафе и всё так же молчала. Надя поглядывала в её сторону с беспокойством, замечая на её лице отпечатки тревоги.
С билетами пока было неизвестно, и попросили подождать.
Надя вернулась за столик к матери, а та гипнотизировала взглядом телефон.
– Нужно подождать, – рассказала Надя, – в крайнем случае, возьмём комнату отдыха на сутки.
Мама судорожно вздохнула и вдруг поднялась.
– Я не поеду, – выдала она резко, – ты возвращайся, а осенью я тебя встречу обещаю.
У Нади чуть приступ паники не случился.
– Мама, а что ты собираешься тут делать?
– Найду что-нибудь. Выкручусь.
У Нади было нехорошее предчувствие, да и мама была не слишком адекватна в рассуждениях.
– Подожди! Лучше потом, давай вернёмся осенью, там возможно будет уже легче…
– Я не вернусь к этой женщине! – дрожащим голосом сказал мать, – ничего не имею против неё, но появляться на глаза бывшей свекрови, да ещё и разведенной без гроша в кармане… я не могу. Я буду здесь. И выберусь сама, как делала это всегда.
Наде хотелось ударить мать, даже ладони горели.
– И кому ты что хочешь доказать? – спросила она.
– Никому, ты просто не понимаешь…
– Я понимаю, мама! Ты бросила меня, потому что я мешала тебе. И сейчас мешаю. Ты не принимаешь помощь, не слушаешь и всё время разыгрываешь из себя жертву, хотя во всём виновата сама, – не выдержала Надя, высказав свою тираду, – к той жизни, что внутри тебя ты тоже относишься потребительски, что если не получится срубить со Штормов денег, ты мне его принесёшь? Отдашь, чтобы не мешал?
– Надя, тише! – зашипела Виктория Сергеевна, оглядываясь по сторонам.
Она будто была глуха и всё, что её волновало это общественное мнение.
– Тебе даже сказать нечего кроме «тише», – Надя развела руками.
Это было бесполезно с самого начала. Она зря на что-то надеялась.
– Место и время неуместное для такого разговора, – процедила Виктория Сергеевна.
– Конечно, – кивнула Надя, – так оно всегда и было. Думаю, папа бы с тобой тоже развелся.
Они обе замолчали, глядя друг на друга в шумном помещении, но ощущение, что они были только вдвоём. Надя устала притворяться, что всё
