Его одержимость - Лиза Бетт
Глава 33
– Александр Романович Кремлёв, несмотря на длину своих рук, как ты выразилась, уже давно под колпаком у фейсеров. Под него роют, и роют очень тщательно. Настолько, что вы даже не можете себе представить.
Мы с Аней непонимающе посмотрели на Черного, и тот продолжил:
– Я сам буквально вчера узнал реальное положение вещей. Твой телефон на прослушке, но не у Игоря. А у фейсов, Лера. Потому что те заметили слишком пристальное внимание нашего мэра к твоей персоне, и взяли и тебя на прослушку. Так что все это время ты была под их присмотром тоже.
– Но какое внимание? Мы в последний раз виделись несколько лет назад…
– Это не важно. Его люди вели тебя, и это стало известно нашим ребятам.
Я не сразу сообразила, почему Андрей назвал ФСБшников «нашими ребятами», не может же он…
– Нет. Я не работаю на них. Но я спас жизнь одному очень важному человечку в управлении. И с тех пор мы друзья. От него-то я и узнал обо всем.
Я села прямо и, подтянув колени к груди, продолжила слушать рассказ Андрея.
«Кремлёв – очень заметная фигура на политической арене, и его часто обвиняли в коррупции и нечестном ведении дел, но те, кто смел раскрыть рот, вскоре его закрывали. И некоторые навсегда. Только вот наш мэр выходил сухим из воды и снова ладил дела.
Имя Кремлёва часто мелькало не только по сми-каналам, но и там, где мелькать не должно было. Очень нехорошие люди часто уклонялись от назначенного судьей срока не без помощи мохнатой руки мэра.
И это я еще не говорю о стандартных махинациях, к которым прибегают все политики…»
– Дача на жену, фирма на тёщу… – Аня задумчиво слушала рассказ Чёрного, озвучивая и мои мысли.
– Именно. И такого имущества, если побегать по его родственникам, наберется на несколько безбедных жизней. И он нажил все это явно не на одну мэрскую зарплату. Но не об этом сейчас речь.
Андрей казался расслабленным, но я готова была поклясться, что его мозг работает как компьютер.
– Крёмлев не раз попадал под пристальный взгляд органов безопасности по подозрению в причастности к убийствам нескольких его коллег, которые по стечению обстоятельств погибали, как только у них начинались конфликты с мэром.
– То есть мои показания мало что дадут… – не думала, что болото, в котором сидит отец Ромы, настолько глубокое.
– Напротив. Если фейсам удастся доказать причастность Кремлёва к похищению, срок ему обеспечен.
– Но как, если он…
– Вот тут им пригодится твой муженек.
– Игорь?
– Сейчас в руках фейсов два урода, похитивших Андрюшку. Они расколются. Это лишь вопрос времени. А когда заговорят, назовут имена заказчика. И я готов поспорить, что фамилия Арефьева тоже прозвучит. И тогда, в интересах твоего мужа будет сдать своего подельника, иначе все шишки повалятся на него. И я не думаю, что срок от пяти до двенадцати – посильная для него ноша.
– Двенадцать лет?
Андрей кивнул, многозначительно приподнимая брови.
– Если учесть, что похищали заведомо несовершеннолетнего, да еще и организованной группой…
Дар речи пропал, и я потупилась, только сейчас понимая, во что ввязалась, согласившись выйти за Игоря.
– А как же развод?
– В одностороннем порядке можно будет оформить только после трех лет отсидки Арефьева. Но это я сейчас о законных методах. Я поузнаю у своих, может, они сделают все быстро и без шума. Но нужно предварительно сделать пару внушений Игорю…
Андрей как-то хищно ухмыльнулся своим мыслям.
– Но это я беру на себя.
– А что, если мэру снова удастся выйти сухим из воды?
Чёрный спокойно на меня посмотрел и ровно ответил.
– Нет, Лер. Не забывай, на него столько инфы… Нужен только толчок, чтобы запустить этот снежный ком с горы, и он превратится в лавину.
– Мааааама….
Соскочила с кресла и пулей влетела в комнату, где спал сынок.
Малыш сидел на кровати и кричал, потирая глазки кулачками.
– Я здесь, с тобой, любимый, – села на постель и притянула сына на колени. – Все хорошо, я рядом.
Он перестал кричать, но всхлипы продолжали сотрясать хрупкое тело, разрывая мою душу.
– Ммм-ма-ммм-а… – Андрюша вздрагивал и судорожно цеплялся за футболку. Боялся, что я ему снюсь?
– Идем, умоемся… – взяла сына на руки и, войдя в ванную, открыла воду. Маленькое личико сморщилось, и Андрюша снова заплакал.
– Плохой сон? – я перехватила мальчика удобнее, усаживая на руки лицом к себе. – Я с тобой, и больше никто тебя не обидит.
Поцеловала сына в лоб, проверяя, нет ли жара.
– Мне папа снился, – всхлипнула и прижала ребенка к груди, чтобы не увидел слез, непроизвольно застлавших глаза. – Он нас с тобой спас.
– Спас? – я прижимала его так крепко, что стало больно дышать.
– Да. Плохой дядя стрелял, а папа встал к нему лицом и закрыл нас. И умер.
Промычала что-то нечленораздельное, потому что не могла говорить. Просто не могла.
– И он меня ругал… – сынок уже не вздрагивал, лишь слегка шмыгал носом. – За то, что потерял его машинку. А я не терял. У меня ее дядя забрал, который стрелял.
– Не волнуйся, солнышко, мы найдем твою машинку.
– Но папу-то не спасти, мам. Он уже умер.
– Папа уже давно умер, Андрюш. Когда ты еще крошкой был.
Вода согрелась, и я умыла сына и, усадив его на крышку унитаза, умылась сама, смывая с лица остатки скорби.
– И у меня больше никогда не будет папы?
Андрей выглядел таким грустным, что я закусила губу, не зная, что сказать.
– Я могу быть тебе и папой и мамой. Хочешь?
Сынок вздохнул, и посмотрел на меня обреченным взглядом.
– Мам, ну ты же не умеешь быть папой. Ты же мама.
Эту логику я оспорить не могла, поэтому попыталась направить разговор
