С любовью, Рома (СИ) - Евстигнеева Алиса

— А я вас здесь не держу. С вами, Станислав Александрович, мы практически все вопросы решили. Позже вам придёт штраф за совершение административного правонарушения. А вот с вашим так называемым братом нам ещё предстоит повозиться. Откуда я знаю, что он тот, за кого себя выдаёт?

— Хотите, на крови поклянусь? — я вклинился в их разговор, рука Дамира тут же легла мне на плечо. Пришлось выворачиваться. Что ж вы меня все нынче трогаете?

— Ага, а в качестве удостоверения личности  предъявите мне усы, лапы и хвост. Слышь, парень, хватит из себя клоуна строить, — посоветовал Алексеев.

— Ну а всё же? Мы готовы и этот нюанс учесть, — продолжал Стас изъясняться эзоповым языком. 

 Капитан развёл руками:

— Мужики, я всё понимаю, честно, но ничего сделать не могу. Вас столько народу на том мосту засняло, так что можете всерьёз считать себя звёздами интернета. С меня начальство утром в первую очередь про вас спросит. Поэтому границы не границы, а лучше думайте, как этому вашему Роману Александровичу личность подтвердить.

Я задумчиво почесал подбородок, а братья в свойственной им манере переглянулись, после чего Дамир полез за телефоном, который у нас теперь был единственным на троих.

— Звонок другу, — едва ли не торжественно объявил он.

Отец прилетел через четыре часа.

***

Когда мы вышли на улицу, на дворе было уже утро. Я смачно потянулся, захрустев всеми своими костями. С моим ростом было сложно найти удобное сиденье и, проведя всю ночь на старом советском стуле, я стал ценить комфорт в разы сильнее.

Первым шёл папа, ещё не перестроившийся после общения с хранителями правопорядка, поэтому со стороны он смотрелся непривычно собранным, слегка наглым и не в меру самоуверенным. Следом шли мы — потрёпанные, уставшие и сонные, но в целом вполне довольные жизнью.

—  Свобода! — наигранно завопил я, поклонившись земле-матушке, скрытой где-то под толстым слоем асфальта.

Братья прыснули, зато отец неожиданно резко обернулся, меняясь на глазах. Ещё каких-то пять минут назад в кабинете капитана Алексеева, который, к нашему везению, дежурил в тот день, папа выглядел вполне расслабленным, много улыбался и шутил с Семёном Викторовичем, зато сейчас…

— Надеюсь, у вас есть веское оправдание всему случившемуся, иначе, клянусь, я вам лично шеи посворачиваю всем троим, как курятам. 

Пока Александр Дмитриевич цедил свою отповедь, я на какие-то мгновения вновь ощутил себя ребёнком, словно мне снова десять и я предсказал биологичке неминуемую смерть.

Уверен, что братья ощутили нечто подобное.

— Пап, —  начал Стас, но я его перебил: 

— Сам всё объясню.

Родитель перевёл на меня выжидающий взгляд, явно жалея о том, что мало порол меня в детстве.

Слова не шли на ум, да и не вываливать же ему всё здесь, возле серого и невзрачного входа в отделение полиции.

Спасение пришло откуда не ждали. Вчерашний майор Савицкий появился за нашими спинами и присвистнул.

— Ещё один брат? — поинтересовался он, намекая на отца. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы определить в Стасе и отце кровных родственников.

Он повернул голову на майора и печально признался:

— Отец.

— Оу, — вытянул губы Савицкий, — тогда сочувствую. 

— Благодарствую, — тут же поменяв тон, отозвался родитель, — остальные четверо удались лучше.

Забавно было наблюдать за мимикой нашего давешнего знакомого, пока он совершал нехитрые вычисления в голове. Я с точностью мог определить, когда в его голове промелькнула цифра «четыре».

Майор выпятил нижнюю губу, понимающе кивнул головой и заключил:

— Ну ты силён. Удачи, особенно вот с этим, — и кивнул в мою сторону. — Ладно, мужики, бывайте. И с мостов больше не сигать!

— Постараемся, — заверил его Стас.

***

Мы наконец-то попали в гостиницу, которая находилась в пешей доступности от набережной. Отец ни о чём больше не спрашивал, видимо решив отложить экзекуцию на потом. Сняв семейный номер из двух комнат, он дал нам время прийти в себя, а сам взялся за телефон, решая какие-то вопросы. 

— И что будем делать? — спросил Стас, пока родитель был занят звонками.

— Роме решать, — как обычно, проявил верх тактичности Дамир. Кажется, за эту ночь он смог совладать со своим гневом. Братья выжидающе уставились на меня, я же почесал кончик носа, взвешивая все за и против.

— Ничего же такого ещё не случилось, — пожал плечами.

— То есть ты ничего не скажешь?

— То есть ещё ничего трагичного не случилось, — повторил я с нажимом. — Сам же вчера орал.

— Это всё, что ты понял из моих слов?

— Стас, — требовательно попросил я, — дай мне самому со всем разобраться. — Это не было бравадой или гордостью, просто вчера до меня наконец-то дошло, что в мире есть вещи, ответственность за которые предстояло нести исключительно мне.

Брат хотел возразить, но Дамир его опередил:

— Он правда должен сделать это сам.

Утро побежало своим чередом. Мы по очереди приняли душ и переоделись в новую одежду, спасибо силе интернета, денег и доставки. 

А потом братья резко засобирались за бэхой.

— Ключ же вместе с нами плавал, — прищурившись, напомнил я им.

— У меня запасной есть, — улыбнулся Бероев, — иначе как я по-твоему ночью документы Стаса добыл?

— А почему у меня нет запасного ключа от твоей машины? — демонстративно надул я губы.

— Потому что ты за паспортом-то своим углядеть не можешь, — фыркнул Стас, явно не желающий предоставлять мне свободный доступ к своей машине. В своё время ему пришлось порядком пострадать из-за моей привычки вваливаться в его квартиру. К слову, не только моей. С нашим отцом Вера тоже познакомилась случайно.

Братья смылись в город, оставив нас с папой вдвоём, а тот как чувствовал: отложил телефон в сторону и материализовался за моей спиной.

— Мне кто-нибудь расскажет, что случилось?

***

Рассказ не занял особо много времени. Поразительно, как все мои тревоги последних дней с лёгкостью уложились всего лишь в несколько предложений. Анализы — Соня — Москва — поездка — кровь — мост.

Отец слушал молча, не выказывая никаких эмоций, лишь однажды он позволил себе дать слабину и запустить руку в свою шевелюру, зачёсывая волосы назад. Обычно это выдавало степень его волнения.

Наконец мой рассказ и время на часах друг друга нагнали, сойдясь в точке «здесь и сейчас».

Он молчал, а я разглядывал свои новенькие носки, в которых не было ничего интересного. Возможная реакция отца меня пугала.

— Так, ещё раз, — кашлянул Александр Дмитриевич, прочищая горло. — Я правильно понял, что вы тут все… развели истерику на ровном месте?

Резко вскинул голову, не веря своим ушам. Даже зачем-то назад оглянулся, как если бы папа мог разговаривать с кем-то ещё.

— Ты точно слышал всё, что я тебе сказал? — нахмурился я.

— От и до, — зло отчеканил родитель, — и теперь ещё больше хочу вам шеи свернуть. Рома, тебе сколько лет?

Вопрос был скорее риторический, но я всё равно надулся.

— Сам посчитай.

Наверное, я ждал от него сочувствия или чего-то более переживательного, но батя смотрел на меня так, словно действительно был готов порвать мою бренную тушку на британский флаг.

— Тогда какого хрена вы тут втроём драму драмную развели?! — прогромыхал отец, потом, правда, сумев взять себя в руки, сделал шаг назад. 

— Но факты…

— Какие факты?! Парочка неясных анализов и несколько кровотечений, после того как ты не помнишь, каким образом оказался в Москве?

 Он посмотрел на меня с укором, явно взывая к благоразумию, вот только это было не так просто…

— Тогда давай я тебе напомню, как вы сами всё моё детство тряслись вокруг меня при любой температуре? Сколько раз меня таскали сдавать кровь… просто потому, что вам от этого спокойней становилось?!