Верь мне - Екатерина Аверина
Как интересно с тобой, Герка. Никогда не видел в тебе этих чувств…
— Тась, ты как? — дозваниваюсь до жены и слушаю, как мой сын говорит со своей женщиной. — Точно все нормально, маленькая? — беспокоится он. — Если я задержусь на пару часов, нормально? Что тебе привезти? И что? Круглосуточные отменили? Да и пока мы скатаемся, уже откроются супермаркеты, скоро рассвет, детка, — Герка по привычке запустил пятерню в темные волосы. Нервничает. Аня нас отпустила, так что я просто жду, когда сын закончит разговор, и мы тронемся с места. — Мы - это я и отец, — смеется младший Амиров. — А ты что подумала? Поспи, ладно? Время быстрее пройдет. Пока, — Гер попрощался с Тасей и завел машину. — Куда едем? — спросил у меня.
— На кладбище.
Его зрачки расширились от удивления, но сын послушно повел машину по маршруту.
Я расслабленно откинулся на спинку сидения вслушиваясь в звуки тихо играющего радио. За окном быстро сменяются картинки. Небо сереет на горизонте, скоро город начнет просыпаться, и улицы заполнит гудящая суета.
— Спасибо, что принял ее, — всю дорогу молчавший Гер на подъезде к кладбищу, где похоронены его биологические родители, снова заговорил. — Для меня это очень ценно… ЧЕРТ!!! — заорал сын, глядя в зеркало заднего вида и выкручивая руль вправо.
Герман
— Дебил!!! — ору в пустоту.
Хорошо я увидел его во время поворота и успел выкрутить руль так, что дешевая отечественная посаженная дном на асфальт тачка влетела нам в заднюю фару сминая и царапая металл. Выстрелили подушки безопасности прижимая к спинке сидения.
Побелевший отец с огромными глазами тяжело дышит и пытается прийти в себя.
— Все нормально? — смотрю на него беспокоясь за сердце. Знаю, что у него в последнее время барахлит иногда. Мать говорила. — Пап! — повышаю голос не дождавшись ответа. Сминая подушки, трясущимися руками достаю из бардачка бутылку с остатками минералки. Она теплая и выдохлась, но это не важно. Открываю, протягиваю ему.
— Все хорошо, — выдыхает Аслан Амиров, приобретая нормальный цвет лица.
Из тачки, что врезалась в нас, никто не выходит и это пугает, потому что в ней нет подушек безопасности, а от такого удара водиле могло проломить грудак рулем. Они выписывали восьмерку на пустой дороге, не справились с управлением.
Вышел из машины. Ноги дрожат, адреналин бьет в голову, она кружится, а все внутри меня кипит от ярости.
— Какого хера ты делаешь?!! — ору на живого, но шокированного парня вытаскивая его за ворот футболки из автомобиля.
В машине еще четверо, три парня и девчонка лет шестнадцати. Она плачет на груди одного из пацанов, остальные сидят тихо, отходят от шока.
От подростка несет свежим перегаром. Судя по осоловелым глазам, остальные тоже не трезвы. Я швыряю его на бор помятой машины и со злостью бью кулаком в живот. Парня сгибает пополам и рвет на асфальт той дрянью, что они пили.
— Ты убить их всех мог!!! — кроет меня, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не навалять ему еще.
— Никого не напоминает? — слышу сбоку хриплый голос отца.
Напоминает! Напоминает, млять!!! И это бесит еще больше! Только вот у меня опыт вождения больше, и я даже на неповоротливой прокатной тачке смог вывернуться и смягчить удар. Машины — моя стихия! А этот…
— Извини, — начинает мямлить он. — извини…
— Заткнись! — рычу в ответ. — Пока я не добил тебя прямо здесь! Даже нести далеко не придется. Вон ворота на кладбище, — киваю в сторону высоких металлических створок.
Отец через начальника ГИБДД вызвал наряд. Это чтобы без лишней волокиты и выноса мозга. Прокатная машина застрахована, нашей вины в ДТП нет, а вот парням и их родителям достанется.
Пока все оформляли, замеряли, подъехали и они. Взмыленные, перепуганные, растрепанные. Сначала пытались наехать на меня защищая своих детей. Но им очень вежливо объяснили, что за бухих несовершеннолетних за рулем отвечать придется именно старшему поколению.
Все это отняло слишком много времени. Я должен был уже вернуться к Тае, а торчу здесь, слушая причитания двух истеричных мамаш.
— Ну пожалуйста, — умоляет одна из них кутаясь в халат, в котором скорее всего выскочила из дома перепугавшись за своего ребенка. — Не портите ему жизнь. Ему же в институт поступать. Давайте все уладим.
— Если бы не реакция пострадавшего водителя, — спокойно отвечает ей инспектор. — Вы бы своих детей ложкой со стекол соскребали! — срывает и его.
Парни знают, о чем говорят. Я видел такие аварии. Страшно…
— Вы можете ехать, Герман Асланович. Если что, я наберу, — жмет мне руку инспектор.
Еще пару минут просто посидел за рулем, чтобы успокоиться, только после этого тронул машину с места.
Мы припарковались у ворот кладбища и отец повел меня по асфальтированной дорожке мимо крестов, могил и высоких деревьев. Мрачная обстановка этого места давит, особенно на фоне недавно произошедшего. Я позвонил Тасе, чтобы предупредить о задержке и услышать, что она чувствует себя лучше, только сильно волнуется. Пока мы не остановились у парного памятника я убеждал любимую девочку, что с нами все хорошо. Про аварию не сказал ни слова.
— Знакомься, — отец подошел к гранитному камню, смахнул пыль с фотографии, на которой счастливо улыбается красивая молодой женщина, а сзади ее обнимает за талию и целует в щеку темноволосый, кареглазый мужчина. — Люди, которые дали тебе жизнь.
Я облокотился предплечьями на металлическую ограду рассматривая фото, пытаясь отыскать в себе сыновьи чувства, что-то, что должно там щелкнуть
