Развод и девичья фамилия (СИ) - Зика Натаэль

— Съезди домой, позавтракай и к десяти приезжай в офис, — бросив взгляд на часы, произнёс Воротаев, и, откинув телефон на смятую постель, поспешил в душ.

Когда Воротаев приехал к офису, машина начальника отдела безопасности уже стояла на привычном месте. Сам Виктор Николаевич обнаружился в приёмной в компании чашки кофе. Судя по виду Гутова — не первой.

— Проходи, — кивнул Александр и первым вошёл в свой кабинет. — Рассказывай.

— Ночь, конечно, не лучшее время для добычи официальной информации, поэтому пришлось заняться тем, что лежит на поверхности. Ну и неофициальной.

— Ближе к делу.

Мгновенно уловив, что руководство настроено серьёзно, Гутов подобрался и заговорил ровно, чётко, по существу.

— Павел Резин был одним из лучших студентов своего года выпуска, что интересно — происходит из простой, совсем небогатой семьи, до него медиков в роду не было. То есть сам поступил, сам учился. Английский язык, кстати, выучил тоже самостоятельно. На пятом курсе, когда он уже был женат на Екатерине Резиной, в девичестве Воропаевой…

— Как, как? — перебил Александр. — Воропаевой?

— Да, — подтвердил Гутов. — Девичья фамилия Екатерины Михайловны — Воропаева. Почти ваша однофамилица. Итак, на пятом курсе студенту Резину привалила небывалая удача — грант на три года обучения в США, в одном из лучших медицинских университетов. Если студент за эти годы проявит свои лучшие качества и докажет, что является ценным специалистом, получит врачебную лицензию и обзаведётся отличными рекомендациями, он имеет все шансы остаться в Америке и гарантированно получить работу и вид на жительство. Для Резина этот грант был как подарок небес. Естественно, парень ухватился за него зубами, но тут выяснилось, что его молодая супруга беременна. Уж не знаю — пока не знаю — как это случилось, но бывшие однокашники Павла утверждают, что для него это явилось громом среди ясного неба. Забрать с собой жену, пока у него нет вида на жительство, он не мог. Оставить её одну в России, с ребёнком, на три года, но по факту — лет на пять, а то и семь — невозможно. Парень твёрдо собирался не упустить шанс и зацепиться за Америку, поступив после университета в Интернатуру, а это дополнительные годы. На что она будет жить и кормить себя и малыша? Если бы он мог предугадать, что ему светит поездка в Америку, я уверен, Павел бы более ответственно подошёл к вопросу предохранения. Итак, наличие у студента жены в данной ситуации для распределявших гранты преподавателей являлось плюсом, дополнительной гарантией, что Резин вернётся и поделится полученными знаниями. Но ребёнок грозил разрушить все планы — если бы узнали, что его жена беременна, то путёвка в лучшую жизнь благополучно уплыла бы к другому, не менее талантливому студенту. Как бы — мы же не звери, так надолго разлучать отца с дитём! И Павел, ничтоже сумняшеся, предложил супруге сделать аборт. Девушка встала на дыбы, мол, ты же врач, как ты можешь такое предлагать! Собрала вещи и вернулась в квартиру, где жила семья сестры. Резин испугался — когда Екатерина подаст на развод, а она пообещала это сделать, его поездка накроется медным тазом. И если о беременности его жены узнают представители Сент-Луисского университета — результат будет тот же. И парень придумал такой выход. Во-первых, помирился с супругой, задурив ей голову, что не ожидал, поэтому нёс чепуху. Что безумно рад и семья ему дороже. В общем, девушка поверила, простила, вернулась к мужу. И Павел развил бурную деятельность по созданию ей комфорта. Примерно через недельку, когда жена совершенно успокоилась и начала выбирать имя ребёнку, он убедил её, что наблюдаться нужно в лучшей клинике, у лучших специалистов. И привёз девушку в больницу, где сам проходил практику и где у него остались неплохие связи. Коротко говоря, девчонке качественно запудрили мозги, провели полную диагностику, порадовали первыми УЗИ-снимками плода. А через несколько дней пригласили на приём, дескать, пришли анализы, всё хорошо, но нужен ещё один осмотр. Павел сам привёз жену в клинику. Ничего не подозревающую девушку завели в палату, где под видом уколов витаминов, провели премедикацию и погрузили её в наркоз. Не берусь судить, как потом Резин собирался объяснять жене, что с ней случилось, и куда девался ребёнок. Женщине сделали аборт, но неудачно. Может быть, торопились, ведь процедура проводилась фактически без разрешения женщины, может быть, руки у акушера кривые были — это пока неизвестно. Открылось кровотечение, которое никак не останавливалось. Чтобы спасти женщине жизнь, её спешно прооперировали, удалив ей матку.



— Охренеть, — потрясённо пробормотал Воротаев. — Как у него получилось всё это устроить?

— Связи! Может быть, что-то пообещал, наверняка, хорошо заплатил. Откуда у него взялись на это деньги — ещё не выяснили, но мы работаем над этим.

— И что дальше?

— А дальше — когда Екатерина Михайловна очнулась, ей банально соврали. Сообщили, что у неё была внематочная беременность, и прямо в момент обследования стенка матки лопнула. Мол, мы спасали твою жизнь, будь за это благодарна. После наркоза и потери ребёнка, женщина мало что соображала, поэтому Павлу легко удалось подсунуть ей на подпись некие документы, согласно которым она добровольно дала согласие на прерывание беременности и стерилизацию.

— Блять!

— Согласен. Благодаря этому, клиника и врачи вышли сухими из воды. Им невозможно было ничего предъявить — на стороне Екатерины были только её слова, на стороне медиков — собственноручно подписанные пациенткой бумаги.

— Уроды.

— Ещё какие! Но информация о трагедии, случившейся в семье подающего надежды студента, достигла ушей «кого надо». Скорее всего, подсуетились другие претенденты на поездку. Резину в институте посочувствовали и передали грант другому. Дескать, ты же не можешь уехать и оставить жену, она ещё не оправилась от потери и операции, ты должен быть с ней рядом. Одним махом Павел лишился всего — гранта, жены, ребёнка и блестящих перспектив. Разумеется, как только Екатерина узнала, что никакой внематочной беременности не было, а была стерилизация по «её собственному желанию», она порвала с мужем. Вернулась в квартиру, которая у них с сестрой напополам. Из глубокой депрессии её вытащила родившаяся через два месяца после трагедии племянница. Екатерина устроилась на работу, и всё свободное время тратила на дочь сестры. А Резин уехал в Санкт-Петербург, где живёт и работает до сего времени. Примерно через год Екатерина опомнилась, что до сих пор замужем за Павлом, и потребовала у него развода. И тогда Резин заявил жене, что она сама во всём виновата, что если бы не была так эгоистична, то сама сделала бы аборт, и ему не пришлось бы расходовать свои нервы, время и деньги. Мол, все были бы в шоколаде. А раз из-за неё он лишился единственного шанса в жизни — пусть платит за развод. Вот такие вот дела. Это всё, что успели выяснить за ночь. Подробности и уточнения будут позже, мои продолжают рыть носом землю.

— Да уж… И кто вам поведал этот готовый сценарий для мыльной оперы? Неужели друзья Резина или он сам?

— Нет, это рассказала сестра Екатерины, Татьяна. Не волнуйтесь, всё добыто законными методами, никто не пострадал. Более того, Татьяна Михайловна и её супруг клятвенно пообещали сохранить нашу беседу от Екатерины в тайне.

- Ясно, — Воротаев потёр лоб, встал, походил по кабинету и снова сел. — И как вы ей объяснили своё вторжение на ночь глядя? Учтите, если я из-за вас потеряю няню для своих детей — пойдёте сами за неё работать. И, не дай бог, если дети останутся недовольными!

— Александр Александрович, ничего такого, уверяю вас! Я сначала позвонил и, извинившись за позднее время, спросил, когда могу нанести визит. Представился, как есть — начальник службы безопасности. Родные Екатерины Михайловны прекрасно осведомлены, что она работает у весьма состоятельного человека, и понимают, что безопасностью никто пренебрегать не станет. Объяснил, что мы проводим обычную, рутинную проверку, какую проходят абсолютно все, кто попадает в ваш дом. Татьяна Михайловна всё поняла и предложила не откладывать, а приехать прямо сейчас. Мол, она ещё не ложилась. Приятная женщина и муж у нее нормальный. Поговорили чуть больше часа, накормили меня, — смутился он в конце фразы. — Я отказывался, так она мне с собой бутерброды завернула. Сестру не потревожит, не переживайте, она понимает, как ей нужна эта работа.