Свои чужие (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Девочка-корректор Олеся — действительно почти девочка — худенькая, кудрявая. Кажется, она уже озверела расставлять запятые, потому что улыбается она нам радостно. Олеся поит меня и Кольцову чаем, рассказывает о том, что почему-то Полина Бодлер срывает выход книги.

Мы слышим и версию с уничтожением данных, которую продвигает Полинка. Мы слышим и про то, что редактор уверен — Бодлер поймала звезду и мается дурью. И пусть пеняет на себя, если это действительно так.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Капец, — выдыхает шепотом Кольцова, когда мы уже распрощались с Олесей, а затем прихватывает меня за локоть. — Нет, я, конечно, думала, что все паршиво, но чтобы настолько…

— Думаешь, реально сама удалила? — тихо спрашиваю я, а Кольцова категорично качает головой.

— Для Польки её книги — это дети, — твердо откликается она. — А удалить книгу — почти что убить. Неа, сама она — ни за что. Не верю.

— У меня есть один знакомый технарь, — задумчиво замечаю я. — В принципе, если дадут пару дней — он вынимал данные с мертвых компов. Не стопроцентная гарантия, конечно.

— Пойдёт, — Кольцова вздыхает, а потом трет пальцами виски и тянет меня в сторону лестницы, — пойдем к Паше, значит. Буду выбивать отсрочку. К Полли сообщать о ней поедешь сам. Уговор?

— А почему не ты?

Мы разговариваем почти шепотом, не очень хочется, чтобы прям все те, кто носятся по коридорам, слышали о наших проблемах и проблемах Полины.

— Я чмошница, забыл? — Кольцова прячет взгляд. — Я, честно, ужасно трушу. Я не знаю, что тут сказать. Мне ей написать-то стыдно, а уж на глаза попасться…

— Ты точно выбьешь эту отсрочку? — произношу я и делаю первый шаг вниз по лестнице. Где-то там внизу хлопает дверь.

— Знаешь, когда положение дел дерьмо — пара дней толком ничего не изменят, — негромко отвечает Кольцова. — Выбью. Я должна. Если Полли книгу не сдаст — Паша контракт расторгнет. Он…

Кольцова не договаривает. Просто хватает меня за рукав рубашки и дергает вниз, заставляя опуститься на ступени.

Я оборачиваюсь к ней, натянув на лицо выражение: “Ну и какого черта, а?”

— Тихо, — едва слышно шипит мне Кольцова на ухо. — Там Костя. И Полина. Давай подождём, пока они уйдут, а?

Трусиха, блин. Вот сама накосячила, а сейчас очкует. А я прислушиваюсь — и действительно слышу доносящийся с этажа ниже нас голос унылого, рассыпающийся сухим эхом.

— Полина, неужели ты плачешь? — Вот вроде и не конкурент мне этот урод больше, но все равно его голос вызывает у меня лишь стойкую неприязнь.

Плачет? Полинка? Моя Полинка? И кого мне стоит убить за это?

— Вы чего-то хотели, Константин Витальевич? — Зря Эльвира говорит, что моя весна — не боевая. Вот сейчас она вполне себе отвешивает этой ледяной репликой оплеуху своему собеседнику. Это Полинка умеет. По крайней мере с теми, кем когда-то дорожила.

— Да так, — унылый не унимается. — Как дела, Полин? Птичка напела, что у тебя неприятности.

— Даже если и так, то не твое это дело, — кисло интересуется Полинка. — Кость, ты позлорадствовал? Свободен.

Слушаю, а сам радуюсь тому, что Полина посылает своего бывшего женишка, как кретин какой-то.

— Плохо ты себя ведешь, Полина, — высокомерный тон унылого бесит меня почти до бычьей ярости, — Даже не знаю, предложить ли тебе помощь или не стоит.

— И чем же ты можешь мне помочь? — ехидно интересуется Полинка. — У меня проблемы, которые не может решить менеджер по рекламе.

— Да ладно, — ублюдок однозначно издевается над Полиной — это слышно по тону. — То есть если я скажу тебе, что у меня есть резервная копия твоей Многодневки, — это тебе ни в коем случае не поможет?

После этой реплики Полина молчит. Долго молчит. А я — уже даже не слух, и не оголенный нерв. Я — один кипучий, замерший на месте адреналин. И все, что меня сдерживает — жесткие пальцы Кольцовой, сжимающие мою рубашку чуть повыше плеча.

— Я должна тебе на слово поверить?

— Ну тут как знаешь, — высокомерно откликается Анисимов, — я могу сходить и распечатать тебе текст кусками. Но это трата моего времени.

— И ты отдашь мне копию Многодневки просто так? — ровно спрашивает моя девочка.

— Нет, конечно, Поль, — с издевкой откликается унылый. — Кто же такие вещи просто так отдает?

— Чего ты хочешь, Костя? — у Полинки голос слегка подрагивает. Кажется, она измучена уже до предела. Ох, родная…

— Господи, Полина, это же ужасно просто, — утомленным голосом сообщает унылый. — Я хочу тебя.

У меня темнеет в глазах. Унылый ублюдок, который предал мою заветную, который проехался по ней напоследок, который пытался разрушить её мечту, выкрав сценарий — и снова тянет к Полине свои липкие ладошки? И не хочется садиться, но эту тварь я хочу только убить, и ничего больше.

Я снова подаюсь было вперед, намереваясь прервать этот разговор сейчас, но Кольцова резко дергает меня за руку.

Я оборачиваюсь, к ней. Вижу огромные глаза, в которых плещется ярость. Бледные скулы, расписанные красными пятнами. Так бывает всегда, когда Эльвира зла, как мегера. Примерно вот такой она некогда сообщала мне, что Полина из-за меня отказывается от печати.

— Не дергайся, — сообщает мне Кольцова одними губами, а потом разворачивает ко мне телефон, который сжимает в побелевших от напряжения пальцах. А на широком, светящимся белым дисплее, пламенеет алым кнопка “СТОП” и бегут секунды записи.

А над счетчиком времени записи горит значок диктофона…



Глава 30. Полина

— Я хочу тебя.

Меня одолевает тошнота. И если бы я хоть что-нибудь съела с утра — мой завтрак непременно попросился бы наружу именно сейчас, когда я гляжу в бесстрастные глаза Анисимова.

— Меня? — язык враз становится таким неуклюжим, и слова с него даже не слетают — падают, будто тяжелые камни. — Ты? Меня? Мы с тобой расстались.

— И меня это не устраивает, — Анисимов неприязненно морщится. — Я два года на тебя потратил. Не для того, чтобы ты взяла и спрыгнула в последний момент.

Потратил. Какая прелесть.

— А для чего тебе меня хотеть в принципе? — нервно вскрикиваю я. — Я же тебя не устраиваю. Фригидная же.

— Я как-то жил с этим два года, — Костя равнодушно пожимает плечами.

— Элька не была первой твоей изменой, да? — Я думала об этом и раньше, но именно сейчас я почти уверена. Мало ли девочек в редакции. Та же Наташа… Уж очень странно, что Костя в курсе, у него вообще-то кабинет этажом ниже располагается. Но поболтать они уже успели.

— Полин, что тебе даст мой честный ответ на этот вопрос? — насмешливо уточняет Костя. — Да, я сбрасывал напряжение и раньше. И не надо прикидываться, что ты тут ни при чем и не виновата. Это же у тебя, что ни вечер — то отмазка. Вот только если хочешь получить свою книгу — значит, сегодня никаких отмазок. Сегодня будет так, как хочу я. А там — поговорим про наши отношения и все остальное.

— С чего ты взял, что я вообще буду говорить с тобой про отношения? — голос у меня сиплый. Вроде и не кричала, а говорить все равно сложно.

— Не поговорим сегодня — поговорим потом, — Костя пожимает плечами. — Только тебе ведь выгоднее решить все вопросы со мной сейчас. Полин, ты еще не поняла, что я все равно добьюсь своего? И тебя тоже добьюсь. Потому что хочу. И никуда ты не денешься.

На самом деле это звучит как угроза. Даже не “как”. Это угроза. Сказанная сухо, без тени сомнения. Он не остановится.

Самое парадоксальное — то, что я сейчас слышу только “Хочу”. Нет, не “люблю”, никакого разговора о чувствах. Если так вдуматься — за эти два года этих разговоров у нас и не было. Меня хотят, как капризные девочки хотят новую модную куклу. Я для Анисимова что-то вроде престижного трофея. Этакая симпатичная игрушка, с деньгами и популярностью. Не Дженнифер Лопес, но сойдет, так ведь?

— Полина, — Костя шагает ко мне, тянет ко мне пальцы, проводит по моей скуле, отводя с лица длинную прядь, — я же это делаю ради тебя. Понимаешь? Все это.