Няня с большой дороги (СИ) - Геррер Мария

Истошно зазвенела сигнализация. Ведь меня Князев предупреждал, что все предметы искусства надежно защищены. И что же такое ценное я разбила? Посмотрела на кучку от вазы. Точно, ценное. Даже неспециалисту видно. Не расплачусь теперь с папой Стаса.

Ну, я не виновата. Выхода у меня не было. Склонилась над Робертом. Он едва слышно, но дышал. Отлично, значит я его не укокошила.

Я выпрямилась. У двери стояла Анна и смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Вы разбили ее, — простонала она.

Роберт пошевелился и слабо застонал, изображая невинную жертву:

— Да, она разбила мне голову. Дура бешеная…

— Плевала я на твою голову, — рыкнула на бойфренда Анна. — Вы разбили бесценную вазу. Но сушеная вобла вам очень за это благодарна.

Сигнализация продолжала нещадно трезвонить. У меня даже уши заложило.

В коридоре раздался топот приближающихся ног. Уже через мгновение в оранжерею ворвался Князев, за ним ввалились Андрей и Елена Павловна. Макс и Маша любопытно выглядывали из-за двери.

— Что тут произошло? — спросил Стас. — Настя, вы в порядке?

Я повертела в руках осколок вазы.

— Я — да. А вазу разбила. Так получилось. Можете удержать из моего жалования, — зачем-то ляпнула я.

Глава 33. Анастасия

Роберт с трудом поднялся. Осколки китайской вазы хрустели под его ногами.

— Пошел вон, — тихо произнесла Анна.

Ее голос дрожал от праведного гнева. Я поняла — еще мгновение, и остальные вазы обрушатся на голову незадачливого альфонса.

— Чтобы к моему возвращению духа твоего в моем доме не было. И сестру прихвати. Аферисты хреновые!

— Ты все не так поняла, Аннет. Это она меня домогалась. Просто нахрапом лезла, — Роберт страдальчески держался обеими руками за голову.

— Старая каракатица пока еще неплохо видит и отлично слышит. Убирайся, мерзавец!

— Да послушай же! — повысил голос Роберт.

— Похоже, это ты не слышал? — Князев сжал кулаки и шагнул в сторону Роберта. — Лучше уходи сам, пока я тебя не вышвырнул.

Роберт все понял и быстро выскользнул из оранжереи.

— Настя, с вами все точно хорошо? — подошел ко мне Стас.

— Да, пострадала только ваза. И голова Роберта.

— Это мелочи. Главное, вы целы.

Стас куда-то позвонил, и сигнализация замолкла. Наступила оглушающая тишина. Анна жалобно всхлипнула. Я поняла, что сейчас она разрыдается.

— Идите, идите к гостям, — засуетилась Елена Павловна, выпроваживая Князева и Андрея. — И детей прихватите. Мы тут сами разберемся.

Как только мужчины вышли, Анна расплакалась в голос. Горько, безутешно. Она закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали.

— Ничего, все, что ни делается, все к лучшему, — обняла ее домработница. — Сейчас посидим, отдохнем. Чайку выпьем, или чего покрепче… Настя, поставь чай, быстро, — скомандовала она мне. — Мы скоро придем на кухню. Там никто не помешает, никто вас не потревожит, — успокаивала она Анну.

Я бросилась выполнять ее поручение. Включила чайник, поставил на стол чашки, печенье, рюмки. Еще нашла варенье, вазочку с конфетами. Полезла за вином, но тут в кухню вошли Анна и домработница. Вид у Анны был совершенно потерянный и несчастный.

Она села за стол, вытерла салфеткой слезы. Но они продолжали ручьем бежать по ее щекам. Яркий макияж превратился в темные синяки под глазами.

— Дура, старая дура, — тихо причитала она. — Гаденыш! Вот и вся его благодарность. Вытащила скотину из грязи, и на тебе! Променял меня, и на кого!

— На невзрачную бесцветность, — усмехнулась я, пододвигая Анне конфеты.

— Нет, простите, я не то хотела сказать. Совсем не то. Не хотела вас обидеть.

— Да ладно, — махнула я рукой. — Знаю, что не мисс Вселенная, и не красавица.

— Вы милая. Просто небогаты. Я об этом хотела сказать. Что променял меня на…

— Нищую, — продолжила я.

— Нет. Простите, я сказала, не подумав.

— Я не обиделась, — не на что обижаться. Анна права, я не красавица. Ник мне об этом периодически говорил. И не миллионерша. Это тоже правда

— Вы очень хорошая. Просто я считала себя изысканной, утонченной дамой. И кичилась этим. Да еще и богата. Нет мне равных! Но молодость всегда побеждает, как ни крути.

— Это точно, — уселась рядом с Анной домработница. — Но в любом возрасте есть свои прелести, уж поверьте.

— Наверное, — всхлипнула Анна. — Но от Борьки я такого не ожидала! Гад ползучий! Кобель!

— А Борька — это кто? — не поняла я.

— Борька — это Роберт. У нас в деревне Борьками поросят звали, вот я и решила называть его на европейский манер.

— В деревне? — удивилась Елена Павловна. — В какой?

— Я родом из Большой Лопуховки.

— Сроду бы не подумала, — призналась домработница.

— Да, я много сил потратила на то, чтобы создать имидж светской львицы. Вот только на кой хрен? — вздохнула Анна. — С ранней юности мечтала выбиться в высшее общество. Старалась хорошо учиться, поступила в институт. Смогла соблазнить преподавателя. Он был намного старше меня, профессор, очень перспективный. Поженились. Родилась Жанна. Карьера мужа быстро шла в гору. Он возглавил крупный исследовательский институт. Стал академиком. И скоро умер. Я получила хорошее наследство. Вышла замуж второй раз. Тоже за старика. Овдовела быстро. Опять большое наследство. Все шло по плану. Потом еще три раза выходила замуж, разводилась. Каждый раз получала неплохие отступные. И вот сбылась моя мечта — я стала богата. И что я имею?

— Что? — спросила Елена Павловна. — Вроде все отлично.

— Ничего не отлично, — Анна продолжала говорить сквозь слезы. — Из дочери выросла бездушная кукла. Такая же, как я. Обычная стерва. Это я ее такой сделала. Ведь я ею совсем не занималась. Мне казалось, главное в жизни — деньги и имидж. Вот и получила, что хотела. Внуки мне чужие, дочь пошла моим путем. Вышла замуж второй раз за старика. И ждет, когда он кони двинет, чтобы наследство получить.

— Это ее выбор, — заметила я.

— Да, но не без моей помощи. Это я ей подавала дурной пример. Меняла мужей, меняла молодых любовников. И тешила себя мыслью, что безумно привлекательна и желанна. Но оказалась старой каракатицей и сушеной воблой. Пора уже признаться себе — я просто покупала мужчин. А молодость купить нельзя ни за какие деньги, никакая пластика лица никого обмануть не может. Вы на меня не обижайтесь, Настя, — улыбнулась мне Анна. — Вы очень привлекательная. Вот и Борька на вас запал. А он толк в женщинах знает.

— Спасибо, — кисло улыбнулась я в ответ. Конечно, Борька — последняя инстанция в подобном вопросе.

— Нет, правда. Вы очаровательная. Красота — понятие растяжимое. Оно у каждого свое. И вы красивая, даже не сомневайтесь. И Стасу вы нравитесь.

— Не думаю, — возразила я. Откуда ей это знать?

— Точно нравитесь. Это заметно. По тому, как он на вас смотрит.

У меня бешено забилось сердце, и я почувствовала, как предательски краснеют мои щеки и уши. Ерунда это, быть такого не может!

— Борька скотина редкая, — снова вздохнула Анна. — Поставил мне ультиматум — или его сестра будет работать у Стаса, или он от меня уйдет. И почему я только испугалась этого? Могла бы другого мужика найти. Даже лучше Борьки. За такие-то деньги!

— А вы уверены, что Карина его сестра? — поинтересовалась я.

— Паспорт я не смотрела. Не было случая. Но Роберт… Борька сказал, что у них мать общая. И снова я дура! Отчество разное, фамилии разные. Хрен знает, кто такая эта Карина. Может, она хотела Стаса охомутать? Вот бы я мачеху подогнала своим внукам! А может, стащить чего хотели, пришли на разведку. Ведь дом набит антиквариатом. Я об этом Борьке рассказывала.

— Хорошо, что не обворовали никого, — заметила домработница. — Мне эта парочка сразу подозрительной показалась.

Елена Павловна разлила чай по чашкам. Потом полезла в шкафчик и достала коньяк.

— По капельке нам не помешает. А вам, Анна Алексеевна, можно и побольше. Напряжение снимает хорошо, нервы успокаивает.