Родное сердце (СИ) - Багрянцева Светлана

Быстро накрутив манжету на руку мужчины, Арсения нажала на кнопку «пуск». Через минуту экран показывал цифры сто семьдесят на сто десять.

— Вам нельзя волноваться, Владимир Сергеевич. И полежать сейчас нужно, — заволновалась Арсения.

Налив из бутылки воду в пластиковую кружку, стоящую на столе, Сеня подала Полонскому. Потом сунула в руку таблетку.

— Тихо. Это секрет. Люба должна улететь в Москву завтра. Путь ничего не знает и катится по своим делам, — тихо сказал Володя.

— Я поняла. Обед на плите. Игрушку сейчас Максимке дать?

— Я сам. Где она?

Арсения подала упакованную машинку и Володя сам презентовал её сыну, сидевшему на толстом ковре. Мальчик, счастливо улыбаясь, обнял наклонившегося к нему отца.

Володя покачнулся и чуть не упал. Арсения поддержала его и помогла подняться.

— Вам не стоит сейчас наклоняться и делать резких движений, идите отдыхать, Владимир Сергеевич, — ласкова произнесла Арсения.

Володя извинился и ушёл, а у неё защемило сердце. Похоже, мать и жена совсем довели мужчину. Ладно мадам Самодур, она вообще какая-то неадекватная, но мать-то почему третирует сына?

Глава 44

Люба позвонила свекрови и рассказала о том, что Володя не ночевал дома. Пожаловалась на то, что он не хочет выгнать няньку. Более того, он на глазах у неё, законной супруги, дарит этой Сене подарки. Всё это Любовь поведала выйдя курить на улицу. Она подальше отошла от дома, чтобы её не слышали.

Элина в свою очередь рассказала, как вчера поссорилась с сыном.

— Он совсем отбился от рук и не хочет меня слушать. Я вчера доказывала ему, что детдомовская девка может быть воровкой, но Володя ничего не хочет слушать. Вернёшься из Москвы, и мы что-нибудь придумаем. Нужно вытурить эту девку из дома. У тебя есть приложение с доступом к камерам дома? — говорила Элина недовольным тоном.

— Нет. Я могу его скачать, но там пароль нужен. Постараюсь его раздобыть. Спасибо за подсказку. Буду в поездке просматривать, что творится в доме. До встречи, Элиночка Викторовна.

Люба затушила окурок о забор и бросила прямо на землю. «Нужно бы Машке сказать, чтобы двор каждый день мела. А ещё лучше, летом садовника нанять. Эту скучную газонную траву следует разбить альпийскими горками и клумбами, — подумала Люба оглядывая двор, а потом добавила: — А ещё лучше, сменить это убогое жилище желательно на виллу за границей».

Придя домой, Люба обнаружила, что Володя всё так же валяется на кровати в наушниках. Ужин готовить он и не собирался, хотя она на это рассчитывала. Есть тошнотные котлеты на пару можно, и она их умяла за обе щеки, но хочется чего-то другого.

— Вов, может поесть приготовишь, а? — спросила она, подходя к кровати.

— Я есть не хочу. Если тебе надо, вперёд и с песней. Интернет — наше всё, — усмехнулся он.

— Вообще-то я не выношу запаха жареной пищи и прочего. У меня токсикоз. Мог бы и пожалеть. И дай мне пароль от приложения. Хочу камеры смотреть, когда уеду. Я же буду скучать, любимый. Не одного дня без тебя прожить не могу, — умоляюще произнесла она, капризно надувая губы.

Володя посмотрел на жену и подумал, что, возможно, у неё и в правду токсикоз. Катя в первые два месяца тоже им страдала. Тогда Маша готовила им с пятницы много еды, чтобы ещё и на выходные хватило. Подумалось, что действительно стоит попросить помощницу по дому готовить в пятницу больше.

— Хорошо, я скажу Марии, чтобы в пятницу готовила много. Можно сварить трёхлитровую кастрюлю борща. В холодильнике не скиснет. А пароль я тебе дам, в этом нет проблем, скачивай приложение, — Володя поднялся с кровати, собираясь идти на кухню. — Гречневая каша и сосиски, большего от меня не жди. Я не шеф повар.

Проходя мимо жены, Володя усмехнулся. Программу к камерам делала именно его фирма, а точнее он сам. Тот, кто заказывал у себя установку, мог без труда просматривать записи, а также без труда включить и выключить камеры через приложение. Вот только для просмотра нужен один пароль, а для остального другой. Люба об этом не знала, а Володя не собирался ей рассказывать. Он даст ей первичный пароль, и пусть делает с этим, что хочет.

Утром жена наконец-то отправилась на такси в аэропорт и Володя вздохнул с облегчением. Целая неделя отдыха, никто не будет капать ему на мозги, и можно спокойно заняться любимыми делами. Он давно не играл на пианино. Во-первых, из-за того что был в отпуске. А во-вторых, из-за стойкой нелюбви жены к классике.

Зайдя на кухню, Володя увидел Арсению, которая что-то месила в маленькой кастрюльке.

— Сейчас испеку печенье, Максимке они очень понравились, надеюсь, что и вам придётся по вкусу, — улыбнулась девушка.

— Не сомневаюсь. Пока вы занимаетесь приготовлением еды, я поиграю с сыном.

Полонский забрал Максима со стульчика и пошёл в гостиную. Он думал о том, что ей нравится в Арсении всё. Она была такая удивительная, будто и не на Земле родилась, где полно жестоких людей.

Ночью он возвращался из уборной и услышал в коридоре, как заплакал сын. Когда Арсения поселилась в комнате Максимки, Володя стал отключать радио-няню. И вот сын проснулся и капризничал, реагируя на режущиеся зубки. Володя хотел было зайти к нему, но услышал нежный девичий голос. Арсения запела колыбельную, и малыш тут же успокоился.

Володя сел прямо на пол у дверей детской и стал слушать. «Вот она — идеальная мама для моего сына», — подумалось тогда, и сердце защемило болью.

Володя собирал пирамидку вместе с сыном, сидя на диване. Он смотрел на малыша и жалел, что не настоял тогда и не подвёз Арсению домой. Природная вежливость, не дала поступить нагло, а ведь он мог настоять, заблокировать двери, потребовать номер телефона или встречи. Имей он характер разбитного наглого богача, сейчас бы всё было иначе и это Арсения носила бы его фамилию и обручальное колечко на пальце.

Через какое-то время Арсения позвала пить молоко с печеньем. Володя с удовольствием стал лакомиться свежей выпечкой, сидя рядом с сыном. Арсения расположилась напротив, с улыбкой поглядывая на них.

— У вас волшебные руки, Арсения, и чарующий голос. Я слышал, как вы пели ночью. Иногда мне кажется, что я нанял в дом Мэри Поппинс из того знаменитого советского кино, — произнёс Володя

— Вы преувеличиваете, Владимир Сергеевич. Абсолютно хороших людей не бывает. У каждого за плечами есть свои грехи. Я не исключение. Колыбельные я в детском доме научилась петь, часто ухаживала за малышнёй. Дети меня любили, и я с удовольствием возилась с ними, — ответила Арсения, поглаживая пальцем край кружки.

— Не верю. Какие у вас могут быть грехи? — усмехнулся Володя, беря с тарелки ещё одно печенье.

— Сказать честно? Когда мне было семь лет, я украла у воспиталки деньги из кошелька и ушла искать маму. Меня быстро поймали, деньги отобрали и вернули. Воспитатель и заведующая были хорошими, поругали, на этом всё и закончилось. Заведующая тогда сказала, что все мы роддомовские брошенки и родителям не нужны. А моя, вообще, сбежала сразу после родов и даже следов не оставила. С тех пор я больше не убегала, знала, что маму не найти, — с грустью поведала Арсения, опустив голову.

Володя удивился, в досье, что оказалось у него в руках, всё было не так.

— Арсения, я прошу прощения за свою мать, но она дала задание службе безопасности отцовской фирмы. Те копнули о вас немного. Всё было совсем не так. На самом деле, вас подкинули к дверям дома малютки, когда вам было три года. При вас была только записка: «Её зовут Арсения». Сотрудники дома малютки не знают, кто вас привёл, тогда не было так много камер. Вас просто привязали к крыльцу ночью, позвонили в дверь и убежали. Девяностые годы были непростыми, где теперь концы найти? А вам сказали неправду, чтобы вы перестали надеяться.

Володя увидел, как на глаза девушки навернулись слёзы, он подумал, что не стоило об этом говорить, но теперь поздно.