Марина Полетика - Однажды была осень
— Дак соседи мы с Коробовыми-то, забор в забор, — охотно пояснила Анна Петровна. — Если хозяина, Дмитрия-то Евгеньевича, дома нету, то Нелька так орет, бывало — хоть окна закрывай. У них и прислуга поэтому долго не держится, таджики одни остались. Хотя у нас тут таджиков не жалуют.
— А… где вы с ними соседи, Анна Петровна? — осторожно спросила Лина.
— Дак здесь, в Карасьем, — удивилась Анна Петровна. — Где же еще-то? Ихний дом на второй улице, номер восемь, у них у одних первый-то этаж камнем обделан — видела, поди? А наш — номер десять. Вишни там вдоль дорожки. Хотя ты у нас недавно, а вишня-то, она весной хороша, вот в мае посмотришь — красота, глаз не оторвать. Я сама сажала!
— А вы… то есть я хотела спросить… — не решаясь спросить напрямую, Лина замолчала, оглянувшись на Плюсика, который отчего-то ухмылялся за ее спиной — похоже, его эта ужасная ситуация даже развлекала. — Я хотела спросить про ошейник этот несчастный. Не видели вы его, Анна Петровна?
— Чего ж не видела? Видела. Вчера собаку Нелька в нем привела. Адамулька, бедная, скоро с жиру лопнет, хоть вы и заставляете ее по дорожке бегать, да где там — чисто поросенок. И даже хрюкает. Меньше жрать-то надо. Что ей, что Нельке, обеим. Ошейник этот собачушке мал, прямо душит, та аж хрипит. Я его и сняла.
— И… где же он? Вы его куда потом положили? — не веря своим ушам, спросила Лина. Валентин за ее спиной фыркнул от смеха, и она обернулась сердито. — Валя! Что смешного, не понимаю?
— Слушай, Галина Борисовна, а вот куда положила — не помню, — задумчиво ответила нянечка. — Все забываю, старость не радость.
— Анна Петровна, миленькая, вспомните! — взмолилась Лина. — Очень вас прошу! Так хочется ей этот проклятый ошейник кинуть, чтоб она себе не позволяла!
Нянечка нахмурила лоб. В полном молчании все напряженно ждали.
— Нет, не помню! — обреченно махнула рукой Анна Петровна. — Потом, может…
— Как склероз одолеете, так вы уж сразу нам скажите, Анна Петровна, голубушка, — попросил ее Валентин. — А мы пока пойдем чайку попьем, да, Галь? На нервной почве полагается.
— Валь, ну что сегодня такое, а? То эта, прости господи, халда в поселке живет, хотя она ни в одном приличном месте фейсконтроль не пройдет, то муж у нее скрипач…
— Валторнист, — поправил ее Плюсик, похоже, настроение у него и впрямь было преотличное.
— Плевать! — разошлась Лина. — То нянечка Анна Петровна у нее в соседях. Бред какой-то?
— Отчего же бред? Опять-таки не суди о людях по их виду. Анна Петровна действительно живет в поселке, в доме сына. Сын, как водится, с утра до ночи на работе, с невесткой Анна Петровна не ладит, внуки выросли. Целый день сидеть сложа руки ей скучно. Вот она себе и нашла занятие. Сидит, собак караулит, чтоб не передрались. Ну, лужу подотрет, если что. Между прочим, ты знаешь, сколько она здесь получает? Думаешь, те пятнадцать тысяч, что по ведомости?
— А сколько? — удивилась Лина.
— Сорок пять, — лениво пояснил Плюсик. — Тридцать сын доплачивает, только от нее по секрету. А она, опять же по секрету от него, эти деньги откладывает. Ему на черный день. У милейшей Анны Петровны нормальное пролетарское мышление, и она, как представитель рабочего класса, уверена, что всех богатых рано или поздно все равно раскулачат. Но ее любимый сын и в этом случае по миру не пойдет, потому что у нее — заначка.
— А сын знает?
— Ну конечно. Сложная схема финансового потока: он раз в месяц заносит Раде тридцать тысяч в конвертике. Рада добавляет пятнадцать и вручает его Анне Петровне. Анна Петровна аккуратно пересчитывает и тридцать пять тысяч сразу Раде обратно отдает, а Рада кладет деньги на ее счет. Сын контролирует, потому что счет в его же банке — но опять же по секрету. Анне Петровне десяти на все про все хватает.
— Вот психи… — растерянно прокомментировала Лина.
— Отчего же? — пожал плечами Плюсик. — Люди любят друг друга, заботятся. Это нормально. У всех по-разному.
— А ты откуда все это знаешь? — спохватилась Лина и посмотрела на Валентина с подозрением. — Может, опять сочиняешь?
— Мне надоели твои беспочвенные подозрения! — возмутился Плюсик. — Как только что-то выходит за рамки обыденного, так ты сразу обвиняешь меня во вранье! Так это не я врун, а просто у тебя узкий кругозор. Два месяца с лишним тут работаешь и ничего ни про кого не знаешь! Это же надо до такой степени не интересоваться людьми! А я все знаю, потому что мне интересно. И потому что я со всеми разговариваю.
— Валь, а со мной ты разговариваешь тоже потому, что тебе интересно? — вопрос задала быстро, и интонация была вполне невинной. Распалившийся оратор Плюсик с разгона влетел в расставленную ловушку.
— Что значит — интересно?! Ты же мне не чужой человек! Я хочу знать, что с тобой происходит, чтобы я мог тебе помочь… — Он остановился, поняв, что разговор неожиданно принял опасный оборот.
— Спасибо, Валечка, — серьезно сказала Лина. — Ты мне и в самом деле очень помог. Я за эти два месяца стала жить совсем по-другому. Целый день кручусь, домой приезжаю поздно, падаю спать. Мне даже сны теперь не снятся. Как у Сергея дела, я и вовсе не знаю. Понимаешь, он со мной никогда не разговаривал вот так, как ты. Это значит, что ему никогда не было интересно про меня знать?
— Я про твоего Сергея ничего сказать не могу, — серьезно сказал Валентин. — У меня слишком мало данных. И потом, у меня правило: никогда и ни с кем не обсуждать своих близких.
— Он мне не близкий, Валечка! Он далекий! Так далеко, что едва разглядеть можно. Очень дальний родственник.
— И все равно, — закрывая тему, положил ладонь на стол Валентин. — Не будем.
— Я давно заметила, — начала Лина, и губы у нее вдруг задрожали, — что ты про свою жену ничего мне говорить не хочешь. Потому что она тебе — близкая, да? Потому что ты ее любишь? А она про тебя говорит! И мне говорила! Знаешь, что?
— Примерно догадываюсь, — Валентин смотрел не мигая ей в глаза, на губах застыла невеселая улыбка. — Вы женщины, вам можно… наверное. С мужиков другой спрос. Слушай, давай сменим тему. У меня к тебе предложение. Я тебя приглашаю в ресторан! Послезавтра. Идет?
В ту же секунду позабыв о своих обидах и коварных намерениях, Лина смотрела на него растерянно, пытаясь сообразить — он ее просто так приглашает или… со смыслом? Но вредный Плюсик изобразил на своей веснушчатой физиономии самое что ни не есть невинное выражение, и она просто кивнула. В этот момент в дверь вежливо постучали, и на пороге возникла Анна Петровна.
— Вот — нате! — подойдя к Лине, она положила перед ней ошейник из змеиной кожи, сплошь усыпанный сверкающими камушками. — Целы ваши брильянты, нашлись. Делов-то!
