Дебби Макомбер - Кедровая бухта
— Мама. — Оливия, нахмурившись, поднялась из-за стола. — Что-то случилось?
Шарлота надеялась скрыть свои слезы. Она чувствовала себя подавленной — самое подходящее слово для описания ее самочувствия — с тех пор, как услышала о смерти Тома Хардинга. Он скончался более месяца назад, и Шарлота чувствовала, что не может больше откладывать решение своей задачи. Джанет уже попросила ключ, и Шарлота понимала — ей придется вскоре вернуть его. Но однажды она уже подвела Тома и не могла сделать это вновь.
Вытирая глаза, Шарлота зашла в комнату. Оливия отошла от стола и обняла мать за плечи.
— Садись, мам, — нежно проговорила дочь. Шарлота подчинилась. — Что случилось?
— Мне нужна твоя помощь, — спустя некоторое время, вздохнув, проговорила Шарлота.
Она хлюпала носом и чувствовала ненависть к слезам, которые катились по ее щекам, но ничего не могла с ними поделать. Эти эмоции было сложно объяснить, учитывая, как много друзей она уже похоронила.
— Это как-то связано с Томом Хардингом? — спросила Оливия, опускаясь на стул. Шарлота кивнула и вновь вытерла глаза. — Ты ведь скучаешь по нему?
— Да, но, Оливия, дело не только в этом. Мне кажется, что я ужасно разочаровала Тома. Мы стали такими хорошими друзьями. Я знаю, ты, наверное, считаешь это невозможным, ведь он не мог говорить…
— У меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы много значили друг для друга.
— Между нами не было ничего романтического.
Шарлота хотела, чтобы дочь поняла. Единственной любовью в ее жизни был Клайд Джефферсон — прекрасный мужчина, который был ее мужем.
— Вы были друзьями, — проговорила Оливия. — Хорошими друзьями.
— Уверена, что Том тоже так считал, но боюсь, я подвела его. Я была так занята работой в газете, что позволила себе отстраниться.
Больше всего Шарлоту угнетала мысль, что Том ждал, когда же она придет, ждал и ждал. А ее так захватили эти пятнадцать секунд славы, что она даже и не подумала навестить его в их обычное время… или в какое-то другое. Шарлота была так воодушевлена своей важностью, что не смогла позволить себе провести с Томом несколько часов. А теперь было слишком поздно.
— Мам, я уверена, Том понимал, — произнесла Оливия с таким участием, что Шарлоте пришлось противиться желанию открыто разрыдаться.
— Я надеюсь на это. — Она скомкала платок, который держала в руке. — Не было даже заупокойной службы. У меня не было возможности попрощаться…
— Ты сказала, что тебе нужна моя помощь? — напомнила матери Оливия.
На мгновение Шарлота практически забыла о своих словах.
— О да. Ключ.
— Понятно, — ответила Оливия, выпрямляясь на стуле. — Значит, Том дал тебе ключ?
— Это ключ от камеры хранения. Я бы хотела, чтобы ты пошла со мной туда, если сможешь.
Оливия помедлила. Она относилась к своей роли законно избранного судьи слишком серьезно. Но Шарлота видела, что дочь обдумывает возможный конфликт интересов.
— Это рядом?
— Да, прямо в Кедровой Бухте. Очевидно, он владел камерой некоторое время.
Это удивляло и ее саму, ведь Том был переведен сюда из Сиэтла. У бедного мужчины, видимо, была некая связь с этим местом, некая причина, почему он выбрал именно Кедровую Бухту.
— Когда ты хочешь пойти?
— Мы можем сделать это сейчас?
Оливия закрыла папки на своем столе.
— Почему бы и нет. Хочешь, чтобы машину повела я, или встретимся на месте?
Шарлота хотела, чтобы за руль села дочь. В том эмоциональном состоянии, в котором она находилась после смерти Тома, ей нужна была компания. Кроме того, Шарлота с трудом поворачивалась и смотрела назад, когда использовала заднюю передачу. В последнее время она парковалась там, где не требовалось давать задний ход. Когда Шарлота смотрела назад через плечо, у нее сводило шею. Но если она расскажет об этом Оливии, та, вероятно, скажет, что пришло время прекратить вождение. А Шарлота не хотела поступаться своей независимостью, пусть даже и одной ее крупицей.
Оливия выехала на шоссе, которое тянулось вдоль береговой линии. Камера хранения находилась на Батерфилд-Роуд по дороге в Белфер, напротив открытого кинотеатра.
— Может, нам сначала надо зайти в офис? — спросила Оливия, останавливаясь возле главного здания.
— Не знаю, — ответила Шарлота. Похоже, что в здании никого не было. — У меня есть ключ и чек.
— Тогда поедем сразу к камере. — Оливия двинулась вперед, пока они не нашли номер, соответствующий цифре на чеке. — Должно быть, это она и есть.
Шарлота выбралась из машины, немного замешкавшись. Она уже не двигалась так быстро, как раньше. Кроме того, пропала и былая грация, которую она так ценила. Особенно сложно было садиться и выходить из машины.
Оливия уже ждала ее. Камера была куда больше, чем представляла Шарлота. Оливия забрала у матери ключ и вставила его в замок. Дверь поднялась. В темном помещении стоял один большой чемодан, который был окружен различными вещами. Диван и кресло, седло и то, что казалось какой-то картиной, — все было накрыто простыней.
Картина заинтересовала Оливию, и она подняла простыню. Шарлота взглянула тоже — это был плакат фильма о ковбоях сороковых годов, но она быстро забыла про него.
А затем почти против воли ее взгляд вновь метнулся на плакат. На нем был изображен мужчина, сидящий на жеребце, а на заднем плане виднелась молния. Все выглядело так знакомо. Прочитав имя, Шарлота поняла. Том Хьюстон был «Поющим ковбоем» — одной из самых популярных звезд ковбойских фильмов и наездником на все времена. Девочкой она проводила много вечеров в кинотеатре, наблюдая, как дикий наездник мчался по экрану.
— Том Хьюстон? — вслух прочитала имя Оливия. — Ты когда-нибудь слышала о нем?
— Конечно. Хочешь сказать, ты не узнала его?
— Прости, мам, — проговорила Оливия и сняла простыню окончательно.
Этот старый плакат, должно быть, теперь стоит немало. Без сомнения это был коллекционный вариант.
— Может, откроем чемодан? — спросила Оливия.
— Подожди минутку.
Шарлоте в голову пришла неожиданная мысль, и она вновь сосредоточилась на плакате. Когда она присмотрелась, ее колени начали трястись.
— Мам! — Оливия сразу же оказалась рядом. — Что такое?
Сев на край старого чемодана, Шарлота одной рукой указала на плакат, в то время другая рука прикрывала рот.
— Этого не может быть.
— Что?
— Это Том Хардинг!
— Кто? Мужчина на плакате?
Господи, ее дочь резко поглупела…
— Том Хардинг и есть… был Томом Хьюстоном.
— Правда? — Оливия очевидно не понимала значимость находки.
