Татьяна Герцик - Вернуть всё

– Ты меня с елочкой случайно не спутал? – подозрительно поинтересовался Александр.

Славка хлопнул себя рукой по лбу.

– Совсем забыл! Там внизу Яков требует его снять. Грозит полицию вызвать за хулиганство.

– Он что, все еще на этом козырьке сидит? – поразился Александр. – Он что, больной?

– Трусливый он просто. Пошли, снимем его от греха подальше.

Они ушли. Женщины быстро накрыли на стол. Через пять минут вернувшиеся мужчины сквозь смех дожили:

– Спасли мы этого пентюха. Поставили лестницу, он так по ней дунул, только его и видели! Но что странно: народу мимо шло море, но никто ему не помог, хотя лестница стояла всего-то метрах в десяти.

– А не любят его здесь. Городок-то маленький, все друг дружку знают. Представляю, как он замерз!

– А чего ему мерзнуть? Температура-то почти летняя! Минус десять-то есть? – Александр считал, что здесь, на юге, холодов не бывает.

– Да уж. Это как в песенке нанайцев про эскимосов? «Началась у нас вчера настоящая жара. Минус тридцать и хочется квасу»? – смеясь, пропела Наталья.

– У нас в Ивановке еще вчера минус тридцать пять было. Но сегодня уже потеплело на пять градусов. Так что настоящая жара, все верно, – скрупулезно уточнил Александр.

Они посидели, смеясь и болтая, до десяти часов. Потом утомившихся детей отправили спать. Александр лег с Натальей в большой комнате. Впервые в их жизни он шептал ей о любви, и у нее от счастья по щекам текли невольные слезы.

– Я тебя тоже люблю. Наверное, с самой первой минуты, как увидела. – Это признание далось ей с трудом. Она все еще боялась, что все это только сон, хрупкий и уязвимый. Не рассыпался бы он от неловкого прикосновения.

Александр вдруг понял, что чувствуют люди в свободном полете. Ему казалось, что он летит где-то высоко-высоко, над облаками.

– Может, нам с тобой обвенчаться? А то знаешь, у нас в Ивановке считают, что мы живем в блуде.

– Да, мне это тоже говорили, – ее голос прозвучал с затаенной печалью, и Александр понял, что жилось ей вовсе не сладко. Интересно, а какие еще гадости говорили ей их деревенские кумушки? – Но ведь я в православной вере крещена.

– Это не страшно. Теперь староверы могут с православными венчаться. Вот приедем, и договорюсь.

Наталья положила голову ему на грудь и спокойно уснула под мерный стук его сердца. Он тоже заснул, не понимая, для чего столько времени мучил и ее и себя, ведь сразу было ясно, что им очень хорошо друг с другом. Как ему сразу сказал дед: есть люди, предназначенные друг для друга. Как дед с бабкой. И как он с Натальей.

Послезавтра погнали домой. Через пять часов с небольшим отдыхом посередине дороги въехали в Ивановку. Но поехали не к дому родителей Александра, а совсем по другой улице. Наталья вопросительно посмотрела на Александра, но он сделал вид, что не заметил ее взгляда. Затормозил возле дедова дома и торжественно провозгласил:

– Добро пожаловать домой!

Не веря себе, Наталья вышла из машины и завела детей в дом.

– А где же Александр Иванович?

– А мы с ним поменялись. Он теперь в моем пристрое живет. Он это назвал возвращением на круги своя. Он в молодости тоже там жил.

– И что, он с собой даже мебель никакую свою антикварную не взял?

– Нет. Сказал, чтобы мы ее берегли. И не его эта мебель, а фамильная. Она из поколения в поколение передается, он же тебе рассказывал.

Наталья ужаснулась невыполнимости стоящей перед ними задачи.

– И как это сделать с двумя малышами? Ну, даже с одним, Ульяна уже большая. А вот как уследить, чтобы Ваня не рисовал фломастером на стуле?

– Наташ, в этом доме и с этой мебелью выросло поколений семь-восемь. Думаешь, никто из них не рисовал на диванах и не заляпывал кресла?

Она поняла это по-своему.

– Ты прав! Тут наверняка были чехлы!

Александр чуть прищурился, обводя взглядом знакомую мебель.

– Вроде да. Когда была жива бабушка, было тут что-то такое. Но мы их завтра поищем. Сегодня не до них. Давай-ка лучше что-нибудь поесть приготовим.

Наталья услышала множественное число, но скептически приняла его за королевское разрешение готовить на кухне. В одиночестве, естественно. Но, к ее удивлению и восторгу, Александр первым прошел на просторную кухню и стал заглядывать во все шкафчики.

– Вот черт! Дед так основательно все почистил, что тут и мыши-то нечем поживиться. Что делать?

Он вопросительно посмотрел на жену, и Наталья нехотя предложила ему пойти к матери. Не сидеть же голодом? У детей есть что перекусить, а вот для взрослого мужчины еды нет. Александр гордо отказался, заявив, что один вечерок-то он попостится, и тут раздался стук в дверь. Александр пошел открывать, а Наталья раскрыла холодильник и тихо его закрыла. Он в самом деле был совершенно пуст.

В кухню вошел увешанный баулами Александр.

– Вот, мать прислала. Сказала, что это с новым годом. Завтра звала нас к себе. Пойдем?

Наталье идти к свекрови не хотелось. Но что делать? Рано или поздно встретиться придется все равно.

– Пойдемте, Наташа, не бойтесь! – Иван Александрович следом за сыном зашел на кухню и шкодливо добавил: – Отец ей хорошо мозги промыл. Припомнил, как ее бабка не любила, и за дело. Похоже, сейчас он ее воспитывать начнет. Делать-то ему нечего, а тут такой чудный объект для перевоспитания имеется. Причем под боком. Так что приходите, не бойтесь. Фиса теперь молчать будет, как рыба. И Клавдии он спуску не дал. Она к нам вчера заявилась, так он ее попросту выгнал. Сказал, что больше сплетен ей здесь не носить. И меня простите. Мне бы давно надо было Фису обуздать, а я все молчал. Тоже неправ был.

Наталья удивилась. Воистину, началось время чудес. Спокойно сказала:

– Я вас ни в чем не виню, Иван Александрович.

В это время Александр вынимал припасы и складывал их в холодильник. Иван Александрович отказался от приглашения перекусить, и ушел, заявив, что не хочет оставлять жену на съедение отцу.

– Столько лет вместе. Жалко мне ее.

Александр с Натальей поели, уложили детей спать. Прижавшись щекой к плечу мужа, она тихонько призналась:

– Знаешь, мне до сих пор не верится, что мы с тобой здесь, вдвоем, в этом доме. Я думала, что этого никогда не будет.

– Все возвращается. В этом доме всегда жили счастливые люди. Думаю, мы исключением не станем. – Он обнял ее, крепче прижав к себе.

– Мы будем счастливы. – Наталья хотела по опасливой привычке прибавить: «я надеюсь», но неожиданно для себя твердо заверила: – Непременно!

Конец