Ульяна Соболева - Черные Вороны. Реквием

— Останешься без зубов и сосать станет удобнее, правда, платить меньше будут, — длинный заржал и все же перекинул меня через плечо.

— Бл**, Жора, нихрена себе, глянь, кто прикатил?

Длинный замер, придавив меня посильнее, чтоб не брыкалась.

— Какого хрена Зверю здесь надо в такое время?

Жора поставил меня обратно, удерживая за шкирку на вытянутой руке.

— Мне интересно, какого ему вообще здесь надо? Ствол есть?

— Нет. Дома оставил.

— Хреново.

— Не ссы. Может, пронесет.

Я посмотрела на того, кого они назвали Зверем, и сердце радостно подпрыгнуло — Макс вернулся. За мной.

— Здорово, Макс, зачем пожаловал?

— Девку оставь, Лис. Руки убери и отойди в сторону.

— Тебе какая разница? Не ты нас крышуешь. Девка наша.

Треск… очень характерный, и вой того, кому-то только что, кажется, сломали нос или челюсть. Коротышка стоял на четвереньках и матерился, зажимая лицо руками, сквозь пальцы сочилась кровь. Длинный выпустил мои волосы, но продолжал держать меня за шкирку, пятясь назад.

— Эй-эй-эй, потише, Зверь, потише. Это наша шлюха бабки не отдавала. Какого хера? Ты что, защитником малолетних сосок заделался? Говори, зачем пришел. Все мирно порешаем.

— Нечего решать. За ней пришел. Это моя девка.

Я смотрела на Макса, вытирая разбитые губы тыльной стороной ладони. Коротышка только поднялся с колен, намереваясь набросится на Макса сзади, но тот резко обернулся и уложил его обратно ударом ноги.

В руке у Длинного блеснуло лезвие.

— Уходи, Зверь, по-хорошему. Попишу и ее, и тебя.

Макс склонил голову к одному плечу, потом к другому, хрустя шейными позвонками.

— Отпусти, я сказал. Не люблю повторять дважды.

Длинный заржал, но очень неубедительно, фальшиво. Его рука, которой он сжимал меня за затылок, дрожала, как и нож в его второй руке.

— Вали отсюда, это не твоя территория. Нехрен здесь права качать. Мы не под тобой ходим.

— А трижды не повторяю вообще.

Я не успела понять, как Макс выбил у Длинного нож. Это было слишком быстро и неожиданно. Потому что в данный момент он просто методично превращал лицо Жоры в месиво, а тот орал и пытался спрятаться, закрывался руками, полз по асфальту, а Макс догонял, переворачивал на спину и снова бил, сначала по рукам, ломая кости, а потом снова в лицо.

— Я не знал, что девка твоя. Она стояла тут… Я думал, шлюха… Я… Зверь, пожалуйста, давай забудем, — он захлёбывался кровью, кашлял, — Забирай сучку и забудем. Прекращай…Зверь …мать твою, ааааа.

Коротышка давно удрал, его машина, завизжав покрышками, скрылась из вида еще пару минут назад. Я снова посмотрела на Макса, который склонился над Жорой и опять замахнулся. Точнее, над тем, что было Жорой. Лица я там уже не видела. Сплошной синяк и кровавое месиво. Меня передернуло от ужаса.

— Макс, хватит! — закричала так громко, что уши заложило, заливаясь слезами и дрожа всем телом. — Ты же убьешь его! Не надо!

Макс повернул ко мне голову, и я увидела его взгляд — очень страшный, холодный, безумный, словно ему нравится то, что он сейчас делает. Взгляд психопата. Меня передернуло.

— Хватит, — едва шевеля разбитыми губами, прошептала я.

Он отшвырнул Длинного и пнул ногой, тот замычал, пытаясь встать, шатаясь на коленях, свернулся пополам и начал блевать на асфальт.

— Живи, мразь, ей спасибо скажи.

Макс подошел ко мне вплотную, тряхнул рукой, которой бил Жору. Сжимая и разжимая разбитые пальцы. Несколько секунд смотрел мне в глаза, потом достал платок из кармана и вытер кровь с моего подбородка.

— Цела? — вручил платок мне.

Я кивнула и только сейчас заметила, что его куртка порезана в нескольких местах на руке.

Макс пошел к мерсу, а я так и стояла на месте, продолжая молча реветь и боясь посмотреть на Жору, которого продолжало выворачивать наизнанку.

— Тебе нужно особое приглашение? — спросил Макс, и я, выдохнув, побежала к машине, забралась на переднее сиденье.

Какое-то время мы ехали молча, потом он привычным движением включил радио и посмотрел на меня:

— Скажи, ты всегда умудряешься за сутки вляпаться в столько неприятностей, мелкая? Или это особо счастливый день у тебя?

— Особо счастливый, — ответила я, все еще промакивая платком свои разбитые губы.

— Да ты везучая, я смотрю. Ходячий талисман.

Макс остановился у обочины и повернулся ко мне, наклонился и приподнял лицо за подбородок.

— Точно цела? Зубы не выбили?

Я открыла рот и показала ему зубы в жуткой улыбке на все тридцать два.

— Не скалься. Тебе не идет. Жить у меня будешь какое-то время. Что ты там умеешь? Гладить, стирать, жрать готовить? Вот этим и займешься. И чтоб не слышно тебя было и не видно.

Я быстро закивала, не веря, что он согласился.

— Спасибо. Я буду… я.

— Молчать! Когда я говорю — ты молчишь. Это правило номер один. Поняла? — он снял куртку и бросил на заднее сидение… Я замолчала, рассматривая порезы у него на руке. Ткань, хоть и черная, вокруг них казалась темнее.

— Поняла, я спрашиваю?

Подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Очень светлые. На зимнее небо похожи, только сейчас не холодные и не страшные, как там… когда Длинного бил.

— Ты оглохла?

— Ты сказал молчать — я и молчу. У тебя в тачке есть аптечка?

И в этот момент Макс расхохотался, а я вместе с ним, размазывая слезы по грязному лицу. Кажется, я выиграла второй раз. Но ведь будет отдача? «Обязательно будет» — пообещал внутренний голос.

Глава 16

Артур проснулся ближе к вечеру, розоватые солнечные лучи пробивались через прозрачные занавески, он приподнялся на локте и посмотрел на спящую рядом девушку. Она свернулась калачиком, поджав ноги и обняв подушку. Спит. Совсем как ребенок. Рот приоткрыт, синеватые веки подрагивают, прядь волос упала щеку. Артур осторожно потрогал ее лоб — прохладный. Теперь он рассматривал ее пристально, изучая каждую черточку, запутываясь в воспоминаниях как в паутине. Ища сходство и он его находил, черт возьми, видел так явно, что даже не верилось как раньше он этого не замечал. Даже ее поза во сне. Васька всегда сворачивалась комочком на краю постели. Заметил родинку на правом боку, маленькую, словно раздвоенную. Убрал волосы с лица — за маленьким ухом небольшой шрам. Когда-то, в клубе, где она пела, произошла драка, разбили окно и кусочек стекла поранил кожу. Артур помнил этот шрам, сам останавливал кровь, клеил пластырь, а она хныкала, что он выдирает ей волосы. Это его Васька — никаких сомнений. Что он чувствует теперь? Артур совершенно запутался. Собственные эмоции наложились друг на друга как картинки. Нежность к Ваське и страсть к Инге. Получалась гремучая смесь, странная и непонятная. Чувства слились в одно целое. Тогда, восемь лет назад, она значила для него намного больше, чем он мог себе признаться. Любил ли он? Теперь ему казалось, что любил. Своеобразной любовью с долей жестокости и эгоизма, но любил. Любит ли сейчас? Не просто любит, он с ума сходит по этой самоуверенной, упрямой женщине. Если раньше он не понимал этого сумасшедшего влечения, то теперь все стало на свои места. Подсознательно его потянуло к ней снова, как и много лет назад. Она просто ЕГО женщина. Это где-то заложено глубоко внутри, в уголках памяти, на самом первобытном уровне в подкорке мозга. Ее запах, ее тело, ее движения все в ней создано для него. Вот почему увидев ее снова, Артур потерял голову. Просто он узнал ее. Неосознанно, но узнал. Сколько раз он вспоминал нежную девочку Ваську? Довольно часто, но всегда запрещал себе думать о ней. Воспоминания для слабаков. Он не собирался страдать из-за бывшей, которая так быстро нашла ему замену. Легче было выкинуть из головы, и он выкинул, засунул далеко-далеко воспоминания и думал, что забыл, а она вернулась. Яростный ангел мщения. Настало время поговорить. Честно, по душам и решить, как они будут жить дальше. Будут ли ненавидеть друг друга или построят на пепелище разрушенных чувств что-то новое? Самое страшное для Артура было в этот момент то, что он прекрасно понимал — последнее слово все-таки за ней, за Ингой. Она будет решать, простить его или нет, а ему останется только принять любое ее решение.