Луанн Райс - Повелитель душ
Мэгги дотронулась до желтой папки, и пальцы ее онемели. Насколько ужасны были хранившиеся там фотографии? Сама по себе папка выглядела вполне безобидно. На ее корешке был виден регистрационный номер GM-23-49. Для Мэгги, выросшей в семье юристов, в этой надписи не было ничего таинственного: она прекрасно знала, что число 23 обозначало ни что иное как количество фотографий.
Мэгги набрала в легкие побольше воздуха и начала открывать папку.
– МЭГГИ! – раздался отчаянный крик отца.
В следующую же секунду он подскочил к дочери и вырвал из ее рук папку. Мэгги, стоящая в это время на одной ноге, потеряла равновесие от нечаянного толчка отца и чуть не упала.
– Ай, папа! – закричала она.
Чтобы подхватить Мэгги, Джон вынужден был выпустить из рук папку. Она упала, и фотографии рассыпались по полу.
– Не смотри сюда, доченька! – закричал он. – Закрой глаза!
Мэгги послушалась отца, но, прежде, она все же успела мельком увидеть одну фотографию: на ней была девушка с совершенно белым лицом и неподвижными, широко раскрытыми, как у куклы, глазами. Она производила такое жуткое впечатление, что Мэгги сразу все поняла: девушка на фотографии была мертвой. Охваченная ужасом, она закрыла глаза и изо всех сил сжала веки, чтобы ничего больше не видеть.
– Тедди был прав, – прошептала она, и на глаза ее навернулись слезы. – Мне не надо было смотреть. Прости, папа. Прости, что я не послушалась!
– Успокойся, родная…
– Тедди, Тедди! – всхлипывала Мэгги.
Джон медленно вел машину, держа дочь за руку. Дамарис сделала все, чтобы хоть немного привести Мэгги в чувство – прикладывала ей ко лбу мокрое полотенце, поила бульоном из чашки, но Джон знал, что успокоить дочь сможет только он сам.
Мэгги, вжавшись в сиденье, судорожно глотала слезы и всхлипывала, и эти звуки отдавались в сердце Джона острой болью. Слезы дочери были для него сильным укором. Он чувствовал себя виноватым оттого, что не мог уделять ей достаточно времени. Малышка Мэгги остро нуждалась в родительском внимании, но в последнее время она была лишена заботы не только матери, но и, по сути, отца.
– Ну, как, Мэгги? Все в порядке?
– Да, – глотая слезы, сказала она.
– Точно?
Ответа не последовало.
Они ехали вдоль побережья, и Джон сильнее сжал руку дочери, вспомнив случившееся. Все произошло так внезапно… Мэгги увидела ту злополучную фотографию, выкрикнула имя брата и отчаянно зарыдала. Когда Дамарис вернулась, неся булочки с корицей, кофе и молоко, Джон сидел на полу, прижимая к себе плачущую дочь.
– Давайте я отвезу ее домой, – заботливо предложила Дамарис.
Она сама была матерью, и у нее было четверо детей.
– Мы сами сейчас поедем, – прошептал Джон, уже не думая о тех делах, которые были у него запланированы на сегодняшний день, и крепко прижимал дочь к своей груди, чувствуя, как сотрясается от рыданий ее худенькое тельце и как прерывисто она дышит. На разлетевшиеся по полу снимки он успел набросить свою куртку, и они так там и лежали – фотографии убитых девушек, которые были не намного старше Мэгги: Энн-Мэри, Патрисия, Терри, Гэйл, Джэкки, Бесс…
Джон как-то предупредил Тедди, что людям, неподготовленным к работе с судебно-медицинскими фотографиями, нельзя их смотреть, потому что это может «расстроить нервы и травмировать психику». Джон услышал эту фразу от своего отца, когда тридцать лет назад прокрался в его кабинет, чтобы посмотреть подобные снимки.
По странному совпадению, тело той девушки, которое он тогда увидел на фотографии, было обнаружено в колодце возле старого сидрового завода, в двух милях от того волнолома, где Меррилл в первый раз спрятал свою жертву. После этого Джон всегда избегал бывать в этом месте – так же, как теперь Тедди старался держаться подальше от волноломов, где он так любил раньше, до того, как увидел эти ужасные фотографии, ловить рыбу и крабов.
Подобные фотографии действительно производили сильное впечатление: они врезались в память и леденили душу, заставляя человека почувствовать реальность смерти.
В последнее время, занимаясь делом Меррилла, Джон начал испытывать отвращение к своей работе. Временами он очень сожалел о том, что ему слишком много было известно о хищниках, которые, как говорил Билли, были повсюду. Джон всегда считал себя высоконравственным человеком, но очевидного нельзя было отрицать: он был защитником убийц. В его доме хранились фотографии, свидетельствовавшие об их страшных злодеяниях. Мысль об этом вызывала у него тошноту.
Джон все еще держал Мэгги за руку, стараясь успокоить ее. Девочка уже не всхлипывала, и цвет ее лица начал постепенно восстанавливаться. Он пожал дочери руку, надеясь, что она ответит тем же, но она не отвечала.
– Послушай, Мэгги, – сказал Джон. – Кажется, мы с тобой кое о чем забыли.
– О чем?
– О магазинах.
Мэгги кивнула, но, приглядевшись внимательнее, Джон увидел, что она снова побледнела.
– Только не сейчас, хорошо, папа? – попросила она. – Я хочу поехать домой и дождаться Тедди.
– Тедди? – переспросил он.
Мэгги кивнула, и глаза ее наполнились слезами. Крупные капли выкатились из уголков ее глаз и потекли по щекам.
Она слизнула слезы и сдавленно прошептала:
– Мне очень нужно с ним поговорить.
– Хорошо, солнце, как скажешь, – сказал Джон, чувствуя в своем сердце острый нож.
Он повел машину по направлению к прибрежной дороге, но вспомнил, что после инцидента с кирпичом они жили не у себя дома, а у отца. За все это время он так и не успел найти новую няню. Подосадовав на себя за это, Джон свернул на дорогу, ведущую к дому судьи.
Припарковав автомобиль на подъездной дороге, он обернулся к Мэгги, но она, не дожидаясь отца, выскочила из машины и помчалась по дорожке к дому, как будто за ней кто-то гнался. Взлетев по ступенькам, она скрылась за дверью.
Джон поднялся следом за ней. В гостиной он увидел Мэв, которая спала на софе, накрывшись пледом, и громко храпела. Отец отправился, как всегда, на еженедельное «судебное заседание»: вышедшие на пенсию судьи их города собирались каждую субботу, чтобы играть в покер и вспоминать былые дни. Тедди тоже еще не было дома.
Вдруг Мэгги радостно закричала:
– Ух ты, кто-то принес мне сюрприз! Ой!
– Что? – спросил Джон.
– Вот этот сверток!
В дом его, вероятно, занесла Мэв. Джон подошел поближе, чтобы взглянуть на «сюрприз». Он был завернут в коричневую бумагу и перевязан голубой лентой, а сверху было написано имя Мэгги. Джон сразу узнал этот почерк: он уже видел его на обратной стороне фотографии, которую ему оставила Кейт.
Джон кивнул Мэгги, давая понять, что все в порядке и сверток можно распечатать. Мэгги развязала ленту, развернула бумагу и вытащила длинный шелковый белый шарф с бахромой и авиаторские очки. На пол упал конверт. Джон поднял его, чтобы передать Мэгги, и увидел на нем логотип гостиницы «Восточный ветер». Мэгги прочитала вслух:
