Диана Сидни - Наслаждения
— Дух захватывает от перспективы работать в такой замечательной компании, — сказала Ясмин, кивая в сторону статуй. — И представить себе не могла лучшего способа проводить свой день.
— Прониклись? — Ротенбург повернулся к Соланж:
— Правильно я сделал, что подождал. Знал ведь, что ты найдешь мне кого надо.
Выйдя на улицу, Ясмин не удержалась и подпрыгнула как школьница.
— Ах, мадам… я хотела сказать Соланж, какая чудесная работа! Не знаю, как тебя и благодарить!
— Ты счастлива — вот все, что нужно, дорогая Ясмин.
По-настоящему, думаю, надо быть признательной Оскару.
Ведь это он взял тебя на работу. Но ты сможешь его отблагодарить своей добросовестностью, а в твоих способностях я ни на минуту не сомневаюсь.
— Думаю, что справлюсь. Это ведь звучит не слишком самонадеянно? Я хочу сказать, что работа для меня не будет тяжелой: ведь всегда проще делать то, что любишь.
— Понимаю. Я как раз это и имела в виду. А теперь давай-ка сядем на автобус и отправимся в город. У меня возникла идея. Я предлагаю перед осмотром Женевского озера посетить Гранд-Пассаж? Это огромный универсальный магазин, и ты могла бы там купить все, что тебе необходимо. Заедем посмотрим?
В это время к остановке как раз подкатил автобус. Ясмин пришло в голову, до чего же странные повороты происходят в ее судьбе: только что возникший жизненный тупик обращался чуть ли не в приключение. Не исключено, что Ясмин ошибалась, но ей не хотелось об этом думать. Она радовалась виду за окном автобуса и хотела как можно дольше продлить это блаженное ощущение покоя.
Глава 10
— Теперь, когда вы просмотрели каждую папку в этих шкафах, вы составили себе общее представление о том, где что лежит. Вот вам еще небольшая пачечка. — Ротенбург с забавным выражением на веселом, добродушном лице передал Ясмин стопку бумаг толщиной в добрых тридцать сантиметров. — И начинайте раскладывать ее по соответствующим разделам. Будут вопросы — спрашивайте.
Ясмин сидела на вращающемся стуле перед разверстыми пастями ящиков шкафа. Она приняла пачку, и ее мгновенно охватил панический ужас. Титульный лист гласил:
«Филадельфийский музей искусств»; под ним лежало письмо из библиотеки Кембриджского университета, дальше от кафедры античности Афинского университета, потом — толстая пачка писем профессора Колумбийского университета.
— И на все надо отвечать?
— Это как раз то, чем я сейчас занят: отделяю письма, на которые уже ответил, от писем, ждущих своей очереди.
— А где же ваши ответы? Здесь я вижу только черновики.
— Не знаю, драгоценная. Надеюсь, когда-нибудь найдутся. Могу лишь предположить, что все они просто от меня спрятались.
— Так мне подшивать их в одну папку… если я их найду?
— Делайте, как вам удобно. В конце концов, если мне и понадобится какое-либо из этих писем, я обращусь за помощью к вам. Поскольку вы их будете находить, вам лучше и знать, что с ними дальше делать.
— Мне кажется… — тихо сказала Ясмин. Ей пришло в голову сделать некоторые изменения.
Ясмин принялась сортировать лежавшие перед ней бумаги. Она увлеклась, и время полетело совершенно незаметно.
В полдень Хильда, экономка Ротенбурга, принесла им ленч в виде нарезанных кусков жареной утки и зеленого салата. Ясмин с жадностью набросилась на еду, а Ротенбург принялся увлеченно рассказывать ей своими короткими скорострельными предложениями о планах относительно различных частей своей коллекции.
— Наконец-то знатоки начинают признавать тарелки из майолики. Многие годы они украшали самые легендарные коллекции, но только истинные ценители ведали об их существовании. Тарелки эти — самый замечательный вклад итальянцев в декоративное искусство — крошечные, искусно выполненные геммы, покрытые глазурью, но публика до недавнего времени не могла оценить их но достоинству. Мне удалось раскопать работы Николо да Урбино, довольно много, и вскоре они начнут свое путешествие по музейным залам. Но только в том случае, дражайшая Ясмин, если вы сможете собрать и привести в порядок все необходимые бумаги и сделать необходимые распоряжения.
— А у вас есть что-нибудь из современного искусства? — поинтересовалась Ясмин, кладя в рот последний листик салата. — Только и слышу от вас, что о произведениях классицизма и Ренессанса.
— Честно говоря, моя дорогая, я не поклонник современного искусства. О, я понимаю, что это отличное размещение капитала, если вы сможете вложить деньги в настоящего художника. Но я не коллекционирую ради денег. Я собираю вещи, которые люблю. И я стал замечать, что мое отношение к современному искусству не становится более сострадательным. Я предпочитаю не менять предмет своей любви. — Довольный собой Оскар хихикнул. — Но конечно же, в этом может быть и моя погибель — собирать только те вещи, которые мне нравятся. Мне вспоминается один из друзей моего отца, который поехал в Париж в самом начале века, чтобы приобрести интересные картины. Естественно, ему показали все новые работы самых модных художников того времени, таких как Пикассо и Брак. Он нашел их отвратительными и отказался даже обсудить возможность покупки их картин. Вместо этого он приобрел полный комплект английских гравюр со сценами охоты, они были тогда весьма популярны. Он считал, что верно вложил деньги, потому что любил смотреть на эти гравюры. Правда, сын его придерживался несколько иной точки зрения. Теперь он — уважаемый владелец по меньшей мере двух сотен ничего не стоящих вещичек. Вы спросите почему?
Да потому что все они на самом деле оказались копиями, кстати, оригиналы стоили немало. А между тем одна работа Пикассо стоит миллионы. Забавно, не правда ли?
Ясмин фыркнула и вернулась к работе. Посмеиваясь над бедами и горестями богачей, она мимоходом подумала о коллекциях своего народа: птичьи перья, цепочки монет, несколько кусочков материи да стадо коз! Не важно, о чем вам приходится беспокоиться, — у каждого свои проблемы, и еще Марк Твен сказал: «Богатый или бедный, а деньги пахнут одинаково!»
Перед самым перерывом Ясмин удалось значительно сократить гору лежавших перед нею бумаг. Она встала, чтобы размяться после долгого сидения, потянулась, вытянув руки, и зевнула.
— Устала, моя дорогая? — Ротенбург смотрел виновато, точно ребенок. — Надеюсь, я не обременил вас слишком уж непосильным трудом?
— Вовсе нет, — улыбнулась Ясмин. — Просто мне захотелось размяться. И вообще время пролетело очень быстро, и я наслаждалась каждой минутой.
— Вы наслаждались лишь потому, что это было чем-то новым для вас. Вскоре это занятие превратится в обычную нудную работу.
