Рэйчел Гибсон - Чистосердечные признания (ЛП)
Дилана больше волновало другое: как таблоиды отнесутся к новости, что у Джульетт Бэнкрофт не просто есть сын, которого та не растит и редко видит, но что она вдобавок не выходила замуж за отца своего ребенка? Как это отразится на Адаме? Чем это обернется для их с сыном тихой жизни в Госпеле?
Сейчас Адаму семь. Он уже достаточно большой, чтобы понимать, что его жизнь отличается от жизни других ребят-ровесников. Достаточно большой, чтобы удивляться, почему он не может похвастаться своей мамой? Достаточно большой, чтобы правда причинила ему боль. Но чем дольше хранить этот секрет, тем больнее он потом ранит. Вскоре придется раскрыть карты. Адам Тэйбер был незаконнорожденным сыном «американского ангела». Дилан лишь надеялся, что сын все поймет, но не собирался рассказывать ему правду сегодня. И не завтра.
Шериф стянул носки и бросил их вслед за футболкой. В лучах лунного света, лившегося в окно, разделся догола и почесал грудь. Когда Хоуп появилась в городе, он понял, что должен вскоре поговорить с сыном. Возможно, сразу по возвращению Адама домой. У Дилана есть пара недель на то, чтобы все обдумать. В «Даббл Ти» у него будет время, чтобы выкинуть все из головы и решить, что сказать. Хотя он уже миллион раз прокручивал в голове эту речь.
Дилан отбросил покрывало и скользнул в кровать. Чистые простыни приятно холодили тело. Он заложил руку за голову и уставился в потолок. Шериф не собирался рассказывать сыну о том, что не любит его мать так, как мужчина должен любить женщину, и что оба – и Дилан, и Джули – в любом случае знали, что их отношения долго не продлятся. Адаму не нужно знать, что он – единственная причина, по которой его родители пытались жить вместе столько, сколько сил хватило. Единственное, что сыну знать следует: мама и папа его любят. И кто-то, кто любит Адама, должен рассказать ему правду. Вскоре.
В четверг, освободившись с работы, Дилан отвез сына стричься в «Завейся и покрасься». Водя машинкой по шее Адама, Дикси пообещала «как-нибудь заскочить на следующей неделе». Дилан не стал утруждаться и сообщать ей, что его не будет дома.
После стрижки отец с сыном заехали в торговый центр «У Хансена» и прикупили кое-что из белья. Адам выбрал короткие трусы с «Людьми Икс» на попе. В магазине несколько туристов покупало сувениры, а пара местных жителей прошла в отдел с кондиционерами в надежде избавиться от безжалостной жары.
Дилан стоял в отделе игрушек, помогая Адаму выбирать маску, и даже не глядел вокруг… пока в магазин не вошла Хоуп Спенсер. Шериф поднял взгляд в ту самую секунду, как она переступила порог, словно миз Спенсер прошествовала к нему через весь зал и приподняла ему рукой подбородок. Сквозь аттракцион «волшебных пузырьков» Дилан смотрел, как Хоуп шла, глядя прямо перед собой, с этим своим видом «городской девчонки, с которой лучше не связываться». Она не смотрела по сторонам и не заметила наблюдавшего за ней шерифа, взяла пару дисков с фильмами и направилась к стенду со сладостями «коровья лепешка». Взяв двумя пальцами печенье, Хоуп принялась читать его состав.
Она опять решила пробежаться и зачесала волосы кверху. Несколько тонких прядей выбились из «хвоста», и Хоуп заправила их за уши. Прядки закрутились и прилипли к ее шее. Дилан знал, какая она там на вкус. Там, где шея переходит в плечо, она была нежной и сладкой. Он знал кремовую бархатистость ее кожи, тяжесть ее грудей в своих ладонях. Знал, как изгиб ее попки мог прижиматься к его члену. Дилан мог остановить свой голод или желание не больше, чем мог удержаться от того, чтобы приблизиться к Миз Паиньке. Он оставил Адама с резиновыми пауками и супершарами и подошел к ней сзади.
- Это не настоящее коровье дерьмо, - сообщил Дилан и подумал, что не говорил ничего более впечатляющего класса с шестого, когда пытался очаровать Нэнси Бёрк комплиментом: «Ты не такая уродливая, как твоя сестра».
Хоуп положила печенье и повернулась к шерифу. Уголки ее губ приподнялись в улыбке, и Дилан ощутил, как это движение отозвалось у него внизу живота.
- Я уже догадалась, но не удивилась бы, окажись все взаправду.
Не в силах противиться, Дилан позволил своему взгляду на несколько секунд задержаться на губах Хоуп, прежде чем поднять глаза выше, поверх ее головы, и уставиться на изображение лосося над рыбным отделом. Шериф боялся. Что Хоуп сможет прочесть голод в его взгляде и понять, чего он хочет. Что он хочет придвинуться ближе и прижать ее к себе. Может, даже уткнуться носом в ее волосы. Хотя, после случившегося в понедельник ночью, вероятно, у Хоуп были некоторые подозрения.
- Пойдешь на День Независимости на следующей неделе? – спросила она. – Собираешься участвовать в метании туалетной бумаги?
- Нет. Боюсь, что пропущу все веселье. – Взгляд Дилана проследовал по рядам сложенных разноцветных футболок и наконец вернулся к Хоуп, к ее шелковистым волосам и сияющему «хвосту». – Меня не будет в городе.
Она помолчала немного, затем сказала:
- Шелли говорила, что ты собирался уехать на пару недель.
Дилан посмотрел в голубые глаза Хоуп, увидел в них разочарование и едва не поддался порыву. Едва не обнял ее, прямо здесь, посреди торгового центра.
- Именно так.
- Я хотела сделать несколько снимков тех водопадов, о которых рассказывала Шелли, и подумала, что, может, ты меня проводишь туда. Но если ты уезжаешь… - она пожала плечами. – Пожалуй, я подожду, пока Шелли не наберется сил для прогулки.
- Снимки к той твоей статье для «Нортвест»?
Хоуп уткнулась взглядом ему в грудь:
- Да.
Дилан даже думать не хотел, что сделал бы, окажись он наедине с Хоуп. Только они вдвоем и больше никого. Ложь. Ему очень хотелось думать, каково было бы заниматься с ней любовью. Нравилось представлять, как он держал бы в руках ее груди, целовал их, обводил языком затвердевшие соски, опускал свое лицо между ее ног. Ему безумно нравилось представлять все позы – горизонтальные, вертикальные, когда она сверху, на боку. Он без конца фантазировал, как погрузился бы между ее нежных бедер… но это не значило, что Дилан собирался осуществить свои фантазии.
- Прости, ничем не могу помочь, - ответил он.
Если уж у него не получалось держать в узде свои мысли, то контролировать тело он мог. И все-таки лучше не позволять себе мечтать обо всех этих удовольствиях. Особенно посреди «У Хансена».
Хоуп снова посмотрела Дилану в глаза и изогнула уголки губ в нерешительной улыбке:
- Ладно.
- Может, если я… - Дилан пожал плечами.
Если он – что? Подождет до отъезда сына, чтобы поволочиться за Хоуп, изо всех сил надеясь, что ему повезет? Будет шнырять по округе и верить, что никто в городе не заметит, как их шериф занимается сексом с героиней излюбленной темы для сплетен со времен Хирама Доннелли? Может, Дилан и придумал бы, как избежать слухов, но ничего нельзя было поделать с тем неумолимым фактом, что Хоуп – писательница. Шериф не мог спать с ней и все время молиться, чтобы она не догадалась о тайне Адама. А если журналистка все выяснит, прочитает ли он тогда о своей жизни в «Пипл»? Или того хуже – в «Энквайре»?
