Джейн Кренц - Ночь напролет

Старые пружины кровати громко и ритмично скрипели, выражая свой протест. Спинка кровати снова и снова ударялась о стену. В чувствах Айрин настала полная неразбериха. Ей как будто хотелось смеяться, но она с удивлением обнаружила, что на глазах у нее выступили слезы. Для нее в этот миг имело значение только одно – этот мужчина в ее объятиях.

Невероятно, но хриплый, торжествующий, победный крик освобождения Люка доставил ей такое же явное и неподдельное удовольствие и удовлетворение, как и свой собственный оргазм.

Несколько необыкновенных, ярких мгновений она была не одна.

Сознание медленно возвращалось к Люку. Он не спешил, смакуя ощущение близости Айрин, уютно пристроившейся у него под боком. Он и не помнил, когда в последний раз ему было так хорошо. Возможно даже, никогда. Он подоткнул под голову подушку и улыбнулся в темноту.

– Ура! – себе под нос пробормотал он.

– Я только что мысленно произнесла то же самое. – Айрин сложила руки у него на груди, опершись о них подбородком. – У меня никогда не было такого с мужчиной.

Люк несколько секунд молчал, сбитый с толку.

– А с кем? С женщиной, что ли?

Айрин с улыбкой медленно покачала головой:

– Когда я в настроении, я иногда развлекаюсь с Большим Парнем.

– Может, конечно, мне не стоит спрашивать, но все-таки кто такой этот Большой Парень?

– Мой вибратор. Однако должна признаться: то, что я испытала сейчас, не имеет ничего общего с моими опытами с вибратором. От Большого Парня я получаю что-то похожее на хороший чих.

– То есть ты хочешь сказать, что я лучше вибратора и хорошего чиха?

– Да, намного. Даже не сомневайся.

Люк улыбнулся:

– Это будет сложно.

– Один из моих врачей сказал, что я не могу достичь оргазма с мужчиной потому, что у меня проблемы интимного свойства. Что-то вроде страха эмоциональной близости.

– Ты была когда-нибудь замужем? – спросил Люк.

– Сразу после колледжа, года полтора, наверное. У меня тогда только что умерла тетя, и я отчаянно хотела избавиться от одиночества.

Люк кончиком пальца дотронулся до ее уха.

– Я тебя понимаю.

– Но ничего не вышло. По моей вине. Меня стали одолевать мои навязчивые идеи. Рик поначалу старался проявлять сочувствие, но мои сексуальные проблемы, ночные кошмары и своеобразные ночные привычки очень быстро свели его терпение на нет. Я тогда лечилась уже у третьего психиатра. Она предложила мне медикаментозное лечение. Когда я отказалась принимать лекарства, Рик, махнув рукой, ушел. Я его не виню. Когда все это закончилось, мы оба испытали облегчение.

– Ты обитала в другом месте, в другой реальности. – Люк нежно теребил ее волосы. – Ему было тебя не достать.

– А я не могла пробиться к нему. Как я уже сказала, он ни в чем не виноват. Я знала, что мне нужно хорошенько поработать над собой, прежде чем я смогу жить с кем-то. Мне нужно было освободиться от прошлого. И я пыталась. Действительно пыталась. После развода я лечилась еще у трех психиатров. Пришлось какое-то время и лекарства попить. Это немного помогло, но я не могла окончательно отделаться от мысли, что мне необходимо знать правду о том, что случилось когда-то.

– Порой мы так и не получаем ответов на свои вопросы, – заметил Люк.

– Знаю. – Айрин помедлила. – Наверное, именно поэтому я пошла в журналистику. Если я не могла получить ответы на вопросы, касающиеся моей жизни, то решила выбрать для себя такую профессию, которая дает идеальную возможность искать ответы, касающиеся жизней других людей.

– Не уверен, что возвращение в Дансли было для тебя удачной идеей, но со своей, крайне эгоистичной, точки зрения, могу сказать, что для меня это очень хорошо.

Айрин чуть откинула голову.

– Мысль о возвращении была мне ненавистна, но в то же время я подумала, что это возвращение может стать для меня своего рода очищением.

– Даже несмотря на то что ты не получишь ответов?

– Здесь, в Дансли, я борюсь с демонами. Возможно, я не сумею их побороть, но…

– Но ты больше не пытаешься притвориться, что их не существует.

– Хочешь верь, хочешь нет, а мне кажется, прогресс есть.

Проснувшись, он посмотрел в окно и с удивлением обнаружил, что уже наступило утро. Айрин еще дремала, прижавшись к нему. Он знал, что она больше не волновалась и ее не тянуло среди ночи выбраться из постели, – он бы это непременно почувствовал.

Но главное, что его поразило, – он сам спал также крепко.

Глава 27

Хойт нервно взглянул на часы – так же, как делал это тысячу раз на дню. Эта мелочь неизменно вызывала у Райленда раздражение.

– Я обещал, что вы, сэр, сразу же после похорон сделаете короткое заявление для СМИ – не для всех, только для некоторых. – Хойт вручил сенатору папку. – Я отменил сегодняшний обед в бизнес-клубе и назначенную на вечер акцию по сбору средств. Однако завтра мы возвращаемся к обычному графику.

Райленд раскрыл папку и прочел подготовленное для него заявление. Просьба оставить в покое убитого горем отца и обещание внести на рассмотрение законопроект об увеличении финансирования научных исследований в области психического здоровья населения – именно то, что он и ожидал увидеть.

Райленд закрыл папку и посмотрел на Алексу. Та сидела напротив него, сногсшибательная в своем черном строгом костюме и шляпе с вуалью. «На снимках сегодня выйдет отлично, впрочем, как и всегда», – подумал Райленд.

Последние несколько лет Памела была его незаменимым помощником в избирательных кампаниях, но кандидату в президенты без супруги никак нельзя. Избиратели никогда не проголосуют за неженатого претендента на место в Белом доме.

– Я хочу, чтобы ты была рядом во время моего общения с прессой сегодня, – сказал Райленд Алексе.

Она сложила руки в перчатках на коленях.

– Разумеется.

Сенатор снова переключил внимание на Хойта:

– Последовала ли какая-то отрицательная реакция после публикации в «Гластон-Коув бикон»?

– Ничего такого, чего нельзя было бы с легкостью парировать вашим сегодняшним утренним заявлением. – Хойт снова посмотрел на часы. – В «Биконе» нет никакой информации о проводимом расследовании, но…

– Чушь собачья! – рявкнул Райленд. – Макферсон никакого расследования не проводит. Я ясно дал ему понять, что не хочу его.

– Да, сэр, я знаю, но боюсь, в публикации «Бикона» содержится намек на то, что в обстоятельствах смерти Памелы остается много вопросов, которыми занимаются местные власти, или что-то в этом духе. – Хойт бросил взгляд на папку. – Но, слава Богу, паршивую газетенку никто не читает. Так что проблем не возникнет.