Джеки Коллинз - Смертельный соблазн. Манхэттен
— Папа будет его для тебя включать и выключать.
— Да, руки у меня откуда надо растут, — присоединился к разговору Мэтт, двусмысленно подмигнув сыну. — Твоя мамочка имела возможность в этом убедиться.
Декстер бессильно закатил глаза. Опять отец лезет со своими сексуальными откровениями!
Его мучила одна мысль: как он завтра посмотрит в глаза Сильвер? Съемки их сериала пока что продолжаются, а значит, им еще предстоит вместе работать на одной телевизионной площадке. Как им теперь общаться, встречаясь каждый день? Как ему жить с мыслью, что он изменил Розарите? Ну… вроде как изменил. В конце концов, президент Клинтон публично заявил, что минет нельзя рассматривать в качестве супружеской измены, так что, возможно, все не так страшно, как ему кажется.
А может, ему признаться Розарите? Покаяться?
Нет! Это самая огромная глупость, которую только можно придумать. Она обратит это признание против него и окончательно настроится на развод.
Каждую ночь Декстер молился, чтобы она поскорее забеременела. Если все будет оставаться так, как сейчас, до того момента, когда она выяснит, что беременна, — он спасен! Что же касается Сильвер, то он просто постарается ее избегать. У него нет другого выхода.
* * *Варумба вернулась в клуб «Бум-Бум», чтобы забрать свои вещи. Чес не терпящим возражений тоном заявил ей, что не хочет, чтобы она там оставалась. И если он готов поселить ее у себя и оплачивать все ее счета, к черту эту дурацкую работу!
Варумба была счастлива оттого, что наконец нашелся мужчина, готовый взять ее на содержание. Конечно, временами Чес бывал ужасным грубияном, но Варумбе нравилось в нем то, что, во-первых, он был гораздо старше, а во-вторых, без устали занимался с ней любовью, давая сто очков вперед соплякам вдвое моложе его. Правда, каждый сеанс с Чесом длился недолго, но и это было хорошо, поскольку Варумба уже столько валялась с мужиками, что этого хватило бы на несколько жизней.
Она не испытывала грусти, расставаясь с клубом. Ей надоели уроды, приходившие сюда, чтобы поглазеть на ее танцы. Иногда на них было просто страшно смотреть: они сидели с открытыми ртами, вытаращившись на сцену, словно загипнотизированные или какие-то зомби, и ей приходилось выделываться перед этими дебилами. Ничего еще, когда ей приходилось танцевать для богатенького импотента или на холостяцких вечеринках, но почти всегда находился какой-нибудь извращенец, который хотел от нее невесть чего.
Ее босс, мистер Лысая Башка, как прозвали его девочки, был не в восторге от ее ухода.
— Тебе предложили что-то получше? — спросил он. — Если тебя пытаются переманить в какой-нибудь другой клуб, я обещаю платить тебе больше, чем предлагают они.
— Нет, — ответила Варумба, сосредоточенно запихивая в чемодан свою косметику, парики и наряды. — Я встречаюсь с одним джентльменом, который хочет, чтобы я целиком и полностью принадлежала ему.
— Он бросит тебя через неделю, — скривил рот мистер Лысая Башка.
— А вот и нет! — защищалась Варумба. — Он в меня влюблен.
— Влюблен! — фыркнул управляющий, а потом громко откашлялся и добавил: — Сделай так, чтобы в тебя влюбился и я, крошка. Плачу тебе дополнительную сотню, чтобы ты сегодня вышла на сцену и исполнила свой танец. Один твой поклонник шляется сюда целую неделю. Он просто сгорает от желания увидеть, как ты трясешь грудями.
— Кто такой? — спросила Варумба.
— Парень по имени Джоэл.
— А-а, этот! — сказала она, сморщив носик. — В нем есть что-то… уродское.
— А тебе-то что за дело? — спросил Лысая Башка. — За то, чтоб посмотреть на твои маленькие сиськи, он платит большие бабки.
— Маленькие сиськи? — не на шутку оскорбилась Варумба. — Их еще никто не осмеливался назвать маленькими!
— Я гляжу, ты осмелела, как только собралась уходить!
Запихивая в чемодан длинный черный парик, Варумба подумала, что напоследок ей вовсе не помешает срубить лишнюю сотню-другую баксов, и примирительным тоном спросила:
— Так сколько, ты говоришь, я получу, если станцую для этого урода?
— Обычную таксу плюс сотню сверху.
— Мало, — отрезала она, сообразив, что запросто может выторговать больше. — Я ухожу.
— Ладно, черт с тобой! Две сотни. Но — ни центом больше. Остальное получишь чаевыми с клиента.
— Он сейчас здесь?
— Ага. Целую неделю только о тебе и спрашивает.
Две сотни наличными! Когда ее грудь повиснет, ей будет, на что жить.
— Двести пятьдесят и — по рукам, — сказала она.
— Иисус и Мария! — злобно воскликнул Лысая Башка. — Ты ценишь себя чересчур высоко для стриптизерши.
— Естественно, — ответила Варумба, одарив управляющего лучезарной улыбкой.
Лысая Башка ушел, а Варумба задумалась, как нарядиться для своего прощального выступления. Может, надеть школьную форму? Мужикам это всегда нравилось. Они просто торчали от белой рубашечки, галстучка, синей плиссированной мини-юбки, белых гольфов и босоножек. Особенно тогда, когда все эти предметы поочередно летели в зал.
Варумба надела наряд школьницы и заплела волосы в две тугих косички. Как-нибудь она устроит такое же представление для Чеса. Он просто улетит! Впрочем, Варумба много чего сможет ему показать, тем более что все свои сценические костюмы она забирала с собой.
Вошел мистер Лысая Башка, сообщив, что Джоэл — здесь и хочет, чтобы она станцевала для него одного. Варумбе и раньше приходилось выполнять персональные заказы для этого парня. В прошлый раз он схватил ее груди и с такой силой сжал соски, что потом они у нее ныли целую неделю. Это обошлось ему в лишнюю сотню баксов.
Войдя в отдельный кабинет, она сразу же погрозила ему пальчиком:
— На сей раз — без рук! У нас это не принято.
— Вываливай свое богатство и заткни пасть! — рявкнул Джоэл, откидываясь на спинку стула и приготовившись смотреть захватывающее представление.
— И выбирайте выражения, — добавила Варумба, с застенчивым видом дергая одну из своих косичек. — Я хорошая девочка. Я маленькая школьница.
И Варумба начала танцевать.
Она делала это, как настоящий профессионал, и ее большие груди плавно раскачивались в такт «Бабочки» Мерайи Кэри.
Джоэл вдруг почувствовал себя обманутым, потому что этого не видел никто, кроме него. Надо было, чтобы Варумба выступала на публике и чтобы ее танец могли наблюдать все. Как же он обойдется без публики?
Джоэл подумал, сколько может стоить, если он пригласит ее прийти к нему в офис. Впрочем, разве деньги имеют значение! Вопрос в другом: согласится ли она? А почему бы и нет! Она же шлюха. Разве порядочная женщина станет стриптизершей!
