Разводимся! Моя на тридцать дней (СИ) - Лесневская Вероника
- Ксюшенька, помощь нужна? – шелестит за спиной, а я лихорадочно обнимаю холодный металл, впечатываю в себя, и раздавшаяся грудь призывно выпячивается в вырезе сарафана. Я четко знаю, с чем связаны метаморфозы моей фигуры, за которые меня упрекала свекровь, называя располневшей и непривлекательной. Теперь я принимаю их с радостью, а главное - я наконец-то могу разделить счастье с мужем.
Я скажу ему!
Может, не прямо сейчас… А через пару минут… Только переведу дыхание.
- Присядь, Мэт, будем чай пить, - оттягиваю неизбежное.
Сердце бьется так гулко, что, кажется, лупит прямо в бездушную жестянку, внутри которой заключена целая жизнь. Улыбнувшись, резко прокручиваюсь вокруг своей оси, так что юбка развевается солнышком, на пару мгновений оголяя бедра. Я провела работу над ошибками и решила даже дома выглядеть соблазнительно и женственно. Никаких лосин, футболок и спортивных маек. Надеюсь, Матвею больше не взбредет в голову лечиться воздержанием.
- Ой, только сначала оденься, - отшатнувшись, толкаюсь бедрами в край столешницы. Закусываю губу, беззастенчиво разглядывая любимого мужа.
Мэт стоит на пороге кухни, облокотившись о косяк двери. Обнаженный по пояс, в одном полотенце, обернутом вокруг мощных бедер, а широкую грудь покрывают лишь капельки воды, зависшие на темных волосках.
Хмыкнув, муж проводит пятерней по волосам, влажным и растрепанным после душа, куда я же его и отправила. Мотивировала это тем, что он пахнет кухней и дымом, хотя на самом деле выигрывала время, чтобы лучше преподнести ему самую важную, но наверняка шокирующую новость. Не придумала ничего лучше, чем спрятать тест и справку в песочных сердечках.
- Зачем мне одеваться? – нагло выгибает бровь и крадется ко мне, как тигр перед финальным прыжком на загнанного зайца. – Раньше тебя это не смущало, - подходит вплотную, упирается кулаками в столешницу по обе стороны от меня. Наклоняется ближе, ведет носом возле ушка, обдает запахами свежести, морского геля для душа и… кипящего тестостерона.
- Может быть, я отвыкла от тебя за долгие недели твоего тайного лечения, - фырчу ему в губы и стискиваю свои, при этом ехидно сморщив нос.
- Привыкай, - все равно целует, толкается языком в рот, заставляя разжать зубы и ответить ему. – Я ведь для нас двоих старался, - шепчет в свое оправдание.
Вновь жадно тянется к моим губам, но я отклоняюсь и выставляю между нами коробку. Встряхиваю ей, и печенье шумно перекатывается внутри. Наверное, я так глупо выгляжу со стороны, ведь Мэт и не догадывается, что я так трепетно прячу.
- Это твой сюрприз? – Мэт улыбается, перехватывая коробку со своей стороны. Аккуратно тянет, но я не отдаю. Смотрю прямо с его затуманенные, опасно потемневшие глаза – и дышу все чаще, сбивчивее.
- М, нет! – забираю свое сокровище. Точнее, наше общее. - Лучше сначала присядь, - киваю на кухонный уголок. – Чтобы не упасть от шока, когда откроешь.
- Ксюнь, не то чтобы я тебе не доверяю, но ты ведешь себя подозрительно, - хмурится Мэт, переключаясь с печенья на меня. С прищуром сканирует мое лицо, а потом опять косится на руки, не выпускающие коробку.
- Матвей, тебе не кажется, что после нашего перемирия прошло слишком мало времени, а ты уже споришь со мной и диктуешь свою волю? – заигрываю с ним, чтобы отвлечь нас обоих. Легко чмокаю в щеку и жарко выдыхаю: - Я ведь опять обижусь…
- Ох, ну и манипуляторша мне досталась, - бархатно смеется, отступая к столу. - Ладно, слушаюсь и повинуюсь, - разводит руками, падая на диван. Проводит ладонью по месту рядом с собой.
Опускаюсь на самый край, с грохотом ставлю коробку на стол – и пальцем двигаю ее к Мэту. Медленно и осторожно, как будто это бомба с часовым механизмом. Обратный отсчет пошел.
- Открывай же, ну! - нервно тороплю его. Он, будто издеваясь, небрежным движением снимает крышку, подцепляет сверху печенье и невозмутимо закидывает его в рот. - Ну, Мэт! Там… - шумно сглатываю, - на дне…
- Валькирия, ты так трясешься, что весь стол ходуном. Того и гляди, землетрясение из-за тебя начнется, - щелкает меня по носу. – Успокойся, малыш. Мне понравится любой подарок, - выкладывает часть сердечек, разгребает оставшиеся, чтобы добраться до основания. - Просто потому что он от тебя…
Запинается, вытаскивая двумя пальцами пакетик с зажимом. Поднимает его, поднося к свету, изучает содержимое сквозь прозрачный полиэтилен. Выглядит мой сюрприз совсем не романтично, а, скорее, похож на набор вещественных доказательств. Так и хочется прокричать: «Да, виновна!» Однако у меня есть смягчающие обстоятельства.
- Что это? – осипшим голосом произносит Мэт, доставая пластиковый тест на беременность. У меня их несколько, но я выбрала электронный, потому что он самый красивый и понятный. – Плюс, - комментирует хрипло.
Сжав тест одной рукой, второй – разворачивает сложенную в несколько раз справку о беременности. Вчитывается в неразборчивый почерк гинеколога, проводит пальцем по листку, словно гладит. Не говорит ни слова. Не моргает. Почти не дышит.
Поворачивается ко мне, как заклинивший робот, и вопросительно смотрит мне в глаза. Сминает справку в ладони. Молчит, и я не знаю, что думать. На застывшем, как гипсовая маска, лице – ни единой эмоции.
- Я… беременна, - лепечу одними губами.
* * *
- Правда? – с трудом выжимает из себя.
- Да, там… - заикаюсь, указывая на скомканное заключение врача, - все написано. И показатели, и срок, и… - становлюсь все тише и тише, проглатывая окончание фразы.
- Беременна, - повторяет Матвей таким тоном, словно это какой-то сложный, неизвестный ему термин. Косится на пластиковый тест с плюсиком в окошке, надавливает на него большим пальцем. – Ты узнала об этом в день развода, - не спрашивает, а сам делает вывод, сопоставив даты.
- Да. Поначалу я не хотела скрывать от тебя беременность, просто тест, который я тогда сделала, не сразу показал вторую полоску. А потом на меня обрушился поток эсэмэсок, вся эта грязь, и я… смалодушничала. Впала в истерику, подала заявление на развод, явилась в ресторан… Ну, а дальше ты знаешь, - оправдываюсь, яростно терзая губы зубами.
- Все это время ты была беременна.
Хмурится, продолжая сканировать меня, задерживается на животе, который я инстинктивно прикрываю руками. Под пристальным взглядом-рентгеном моего мужа чувствую себя голой, а от льда на дне его зрачков замерзаю, будто за окном снежная зима, а в доме отключилось отопление.
Однако осень напоминает о себе крупными каплями дождя, что барабанят по крыше, стекают с козырька и летят в стекло.
Вздрагиваю от раската грома.
Как резко испортилась погода. Переменчивая, как наши с Мэтом отношения. Буквально минуту назад он обнимал меня и целовал, а сейчас волком смотрит. Почему?
Я вдруг замираю, покрываюсь морозной коркой и не могу сделать вдох.
– Думаешь, ребенок не от тебя? – стоит лишь озвучить это, как дорогой муж становится для меня чужим. – Матвей, ты веришь в нашу несовместимость, но не веришь мне? – наклоняю голову, сквозь пелену слез заглядываю в его каменное лицо.
Понимаю, что не готова услышать ответ. Будет слишком больно. Рвано киваю и отворачиваюсь, боясь увидеть ревность и подозрение в глазах любимого.
- Значит, точно развод, - шепчу с надрывом. – Только теперь по твоей инициативе.
Матвей дергается одновременно с проблеском молнии за окном, будто она попала в него. Тест падает на пол, с пластиковым стуком залетая под стол. Там ему и место. Сюрприз не удался.
Собираюсь встать, но теряю точку опоры, паря в невесомости. Меня будто подхватывает вихрем и закручивает, кидая в теплые объятия. Не замечаю, каким образом оказываюсь на коленях у мужа, обвитая его сильными руками, как щупальцами, и прижатая к мощному торсу. В плену, из которого не хочется выбираться.
- Ты опять себя накрутила, моя Валькирия? – жарко выдыхает мне в ложбинку груди, прокладывает дорожку из поцелуев вверх, к ключицам. Найдя губами пульсирующую артерию, присасывается к шее. - Я верю тебе, глупая. Не плачь, - заключив мои щеки в ладони, расцеловывает лицо, собирая слезы. – Никогда больше не дам тебе повода сомневаться во мне, - нашептывает, не отрываясь от меня и не выпуская из горячих лап.
