Босс - Слоан Хауэлл

Провожу кончиком пальца по ее руке и смотрю на нее с убежденностью, проникшей в каждую клеточку моего тела.

— Я люблю тебя.

Ее рука напрягается под моими пальцами, я практически чувствую, как все ее тело делает то же самое. Наступает долгое молчание.

Слишком долгое.

Черт! Не слишком ли рано? Мне кажется, что все правильно. Я имею ввиду каждое сказанное слово, но неужели только что все испортил?

— Я… — моя рука дергается, Дженни тянется в попытке схватить ее. Я не уверен, почему отдергиваю руку; мое тело реагирует таким образом автоматически.

— Итан, я…

Я улыбаюсь.

— Все в порядке. Все в порядке.

— Ты просто… ты застал меня врасплох. Мне жаль.

Я не собираюсь быть одним из тех парней, которые бросают «Л-бомбу», а потом устраивают сцену, если на это не отвечают взаимностью. Мне важно только ее счастье, а не какие-то слова. Но больно. Каждое движение моего тела говорит о другом, в отличие от слов, которые вылетают из моего рта.

— Серьезно, все хорошо. Я обещаю.

— Я просто… так счастлива, когда рядом с тобой. Не хочу ничего испортить. Я запуталась.

Я беру обе ее руки в свои и поднимаю одну из них, чтобы поцеловать костяшки пальцев. Все, что угодно, лишь бы она успокоилась, — вот, что я делаю.

— Ты не обязана мне ничего объяснять. Не говори ничего, пока не будешь готова. — Мои слова правильные, но стены снова начинают подниматься, я не могу их остановить, как ни стараюсь. Это были порой нелегкие месяцы, но, когда ты знаешь, ты знаешь. То, как Дженни ведет себя рядом со мной, как мы находимся вместе — как она может не любить меня?

— Думаю, что люблю. Правда. — Она делает паузу. — Это прозвучало неправильно, я пытаюсь…

— Все в порядке.

Все не в порядке.

Глава 27

Дженни Джексон

Короткие, односложные ответы, напряжение и тишина, которые можно резать ножом. Это получилось непреднамеренно. Я говорила эти три слова только папе и Келси. Больше никому.

Почему я просто не сказала их?

Я не хочу ошибиться. Итан Мейсон согревает мое сердце, входя в комнату. Когда его нет со мной, я чувствую себя так, будто часть меня отсутствует, словно у меня не хватает какой-то части тела. Где-то на задворках моего сознания присутствует постоянное напоминание об аэропорте, о боли, о разочаровании. Эти моменты усиливаются каждый раз, когда я расслабляюсь рядом с ним, словно мой мозг отказывается полностью отдаться ему.

— Вот мы и приехали.

Итан притормаживает у папиного дома. Уже больше девяти, но отец — сова, поэтому в его окне мерцает свет. Бейсбольный матч.

«Altima» Келси все еще стоит на подъездной дорожке, поэтому я знаю, что они еще не легли, и у них будет миллион вопросов ко мне. До этого я позвонила и сказала, что задерживаюсь на работе, что является правдой.

Итан выходит из машины и открывает мне дверь, как и всегда. Он делает это постоянно, однажды я сидела в машине и ждала, пока Келси откроет мне дверь.

Избалованная. Это все, что она сказала, смеясь, а затем заставила меня открыть эту дверь.

Итан берет меня за руку и провожает до крыльца. Он не грубый, не язвительный и не защищается — ничего из того, что, казалось бы, должно быть в человеке после того, его сокрушили.

У двери он целует меня на ночь, но бесстрастным поцелуем. Ни искры, ни электричества. Самый простой поцелуй, после которого Итан разворачивается и уходит. Мне хочется свернуться калачиком в постели и умереть.

Вдыхаю полной грудью ночной воздух и поворачиваю ручку.

Прохожу через темную гостиную, сворачивая за угол в коридор. Голоса дикторов с Западного побережья разносятся по коридору, свет от телевизора отбрасывает тени на стену коридора.

Я наклоняюсь и вижу, что Келси задремала в кресле, пуская слюни на плечо. Глаза отца прикованы к телевизору, он смотрит игру.

Он наклоняет голову набок и усмехается.

— Выпорю твою задницу сегодня вечером.

— В твоих мечтах, старик. — Улыбаясь, подхожу к нему.

По пути провожу пальцем по шее Келси, ее глаза распахиваются, а по телу бежит дрожь. Она потирает глаза и смотрит на меня.

— Засранка.

Я ухмыляюсь.

— Что с тобой, Джей-Джей? — лицо отца напрягаженное. — Что он сделал?

— А? Я в порядке. Ничего, — отвечаю слишком быстро.

— Да, что-то не так. У вас двоих была ссора, которая не закончилась примирительным сексом?

Я смотрю на Келси, побелев, как полотно.

— Мой папа сидит прямо тут. Ты что, шутишь?

Папа посмеивается.

— Она думает, что я не знаю, чем занимаются девочки, когда вырастают. — Они ухмыляются друг другу.

— Вы двое меня смущаете. Может, сменим тему?

Выражение лица отца меняется. Он может так много сказать одним лишь выражением и ограниченным диапазоном движений. Мне хочется, чтобы он не лежал в этой гребаной постели, а встал и сгреб меня в одно из своих медвежьих объятьев. Я так давно их не получала и уже никогда не получу. В сочетании с фразой «Я люблю тебя» в уголке моих глаз блестят слезы.

Черт!

— Что случилось?

— Да, в чем дело? — добавляет Келси.

— Итан сказал, что любит меня. — Келси пищит, прикрывая рот рукой. Лицо отца озаряется, он улыбается.

— Это здорово! — он выдерживает паузу. — Подожди, а почему тогда ты выглядишь так, будто тебя только что ударили по яйцам?

Келси фыркает.

Я пытаюсь улыбнуться, преодолевая все эмоции, бурлящие в моей груди.

— Ты ведь не сказала этого в ответ, правда? — Келси хмурится.

Я не знаю, как реагировать. Их реакция застает меня врасплох. Ведь прошло всего несколько месяцев. Кажется, что слова «я люблю тебя» должны быть припасены на годы, а не на месяцы.

Конечно, за это короткое время мы прошли через многое, но все же. Я даже не знала этого парня, когда начался бейсбольный сезон. Я еще не сталкивалась с наглым, эгоцентричным ублюдком с ухмылкой и лицом, которые, кажется, специально созданы для обложки модного журнала.

Покачиваю головой.

— О, Джей-Джей. — Папа поворачивает голову обратно к телевизору.

— Что?

Что, черт возьми, здесь происходит? Эти двое должны следить за моим сердцем, а они, похоже, хотят, чтобы я добровольно положила его на разделочную доску.

— Ты пытаешься сказать мне, что не любишь этого мальчика?

— Я не знаю.

— Да, любишь. — Келси стоит передо мной. — Мы оба видели тебя с ним. То, как ты