Арина Ларина - Дюймовочка крупного калибра
Юра, вежливо кивнув, припустил вперед, как циркуль с моторчиком.
– Ты почему ничего мне не сказала? – призвала она к ответу подругу, желая хоть чем-то оправдать собственную бестактность.
– А чего говорить? Это неинтересно, – буркнула Инга.
– Здрасьте! Мне все интересно. У меня своей личной жизни нет, так хоть бы в чужой поучаствовала, – хихикнула Серафима. – Поссорились? Хочешь, помирю?
– Сима, скажи честно, у тебя с ним что-нибудь было? – выдавила Бартышкина после тягостной паузы.
– Нет! Честно! Ничего и никогда. Я тебе клянусь.
– Не ори.
– Да я не ору. Я разволновалась, что из-за меня у вас проблемы. Ты не ревнуй…
– Сима, да плевать мне уже! Я просто думала, ты в курсе.
– В курсе чего?
– Его странностей.
– У Юрика есть странности? – взволновалась Серафима. В связи с крайне ограниченным опытом в этой сфере ее очень интересовали чужие странности. Мало ли, что там у Саши окажется. Надо быть морально готовой ко всему, чтобы проиграть свою реакцию на чужом опыте. Предупрежден – значит, вооружен.
– Сима, спи спокойно. Тебя это не касается.
– Инга, ну расскажи! – взмолилась Серафима. – Я же теперь спать не буду. Чего у вас было? Может, Юрика теперь надо вообще стороной обходить.
– Да не было ничего. Знаешь, у меня такое разочарование только однажды было, в детстве. Я ужасно хотела попробовать шоколадные конфеты из подарочной коробки. Их мама в заказе с работы принесла. Представляешь, дождались моего дня рождения, открыли, а там все конфеты с белой начинкой. А я ее терпеть не могу!
– Ой. А что у Востриковского с начинкой? – оторопела Серафима.
– Это у тебя мужик нормальный, а я, как дура, по какому-то недоразумению сохла, – всплеснула руками Инга.
– Нет у меня никакого нормального мужика, – с тяжелым вздохом поведала Сима. – Если ты про Мишу, то он тоже того – с начинкой. Или вообще без начинки. В общем, Миши никакого нет.
– У тебя, Серафима, мужики, как расписание поездов, все время меняются. Я следить не успеваю, – отчитала ее Инга. Надо сказать, очень обидно и ни за что. А еще обиднее было продолжение.
– Я, – с чувством собственного достоинства выступила Бартышкина, – не могу спать со всеми подряд. Мне воспитание не позволяет. Один раз пересилила себя и рискнула – и на тебе!
Оправдав хамство обнаглевшей подруги стрессом и замерев от любопытства, Серафима подначила:
– Может, не надо было?
– Конечно, не надо! – согласилась Бартышкина.
– Я в том смысле, что не надо относиться к этому как к рискованному предприятию. Мужчины тоже наш настрой чувствуют. Ты – как на Голгофу, он – как на обрезание. Ой, в смысле, он тоже не готов был морально…
– Серафима, не трави душу, – голос Бартышкиной дрожал. – Если ты думаешь, что наш Юрочка – агнец невинный, то глубоко ошибаешься. С такими прибабахами, как у Востриковского, лечиться надо.
– А что было-то? – простонала Сима. – Страшное?
– Дикое. Мы пришли к нему. Он воспользовался тем, что я пьяна. Кроме того, конечно, понимал, что я к нему неровно дышу. В общем, мы еще выпили. Потом он включил «Эммануэль». Нет, я, конечно, девушка строгих правил…
– Да-да, – нетерпеливо закивала Сима. – Ты у нас кремень.
– Не перебивай. Он меня начал раздевать, дошел до белья. Я уже тоже дошла и до белья, и до кондиции, а он… он…
– Что?! – взревела Серафима.
– Ай, да ну, – махнула рукой Инга. – Там твой автобус.
– Бартышкина! – вцепилась в нее Серафима. – Какой автобус, когда тут такие дела творятся?! Что он сделал?!
– Растоптал мое чувство. Он сказал, что не может позволить себе опошлить наши отношения сексом. И еще: что женщиной нельзя пользоваться, надо быть выше этого.
– Ну… так… а чего страшного-то? Красиво сказал. Не захотел торопиться, – озадачилась Серафима, пытаясь понять, в чем ужас и трагизм.
– Сима! Это красиво, когда в кафе и с букетом цветов, а не с размазанной им же помадой и в одних трусах на диване! Этот мерзавец попросил меня одеться и проводил домой. А у дверей пожал руку и предложил остаться друзьями. И кто он после этого?
– Импотент? – предположила Серафима.
– Хотелось бы надеяться. Потому что в противном случае мне надо удавиться, – простонала Инга. – Выпивший мужчина, которому позволили почти все, не захотел меня! Как жить-то после этого в одном дворе? Как в глаза смотреть?
– Так, может, не в тебе дело? – пособолезновала Серафима, смутно вспоминая, что это все уже где-то было. И вдруг ей стало смешно.
– Чего ты ржешь? – оскорбилась Инга. – Если думаешь, что ему белье не понравилось, то зря. Я специально красивое надела, меня Зойка предупредила, что Юра будет.
– Я над собой смеюсь. У меня то же самое с Мишей было. Только я раздеться не успела. Слушай, мать, может, среди мужиков сейчас какой– нибудь вирус бродит? Не может быть, чтобы мы с тобой до такой степени никого не интересовали, чтобы даже в пьяном виде нами побрезговали!
– Вот! – всхлипнула Инга. – Правильное слово. Именно побрезговали.
– Нет, никакое оно не правильное. У нас обязательно все еще будет. Я чувствую.
«Врать, утешая ближнего, проще, чем на самом деле убедить себя в том, что вранье – это правда». Примерно к такому замысловатому выводу пришла Серафима, доехав до работы. Мир вокруг казался враждебным. Это духовное противостояние продолжалось ровно до того момента, пока ей не позвонил Саша.
– Привет, сегодня хороший день. Это Саша, – раздалось в трубке.
– Я узнала, – тут же ответила Сима. – Раз ты позвонил, то точно хороший.
– Правда?
– Правда.
– Серафима, у меня сейчас совещание, но я еще позвоню. Можно? Просто так.
– Можно.
Александр ничего особенного не сказал. И Сима не была уверена, что день резко похорошел именно из-за его звонка. Но жить определенно стало легче.
День в отделе выдался сумасшедший. Опять заявилась Клавдия Петровна, всем своим видом демонстрировавшая сдержанное недовольство. Сдержанное на тот случай, если произойдет чудо и Плюхину внезапно приглянется очередной дизайнерский шедевр. Она царственно крутила головой, раздувала ноздри и вращала глазами. Костин абстракционизм вызвал у нее здоровое изумление:
– Вы уверены, что это нам?
– Вам, вам, – радушно закивала Даша. Ей уже было решительно все равно, чем отвлекать грибников и тянуть время.
– То есть я за этим через весь город ехала? – Клавдия Петровна была не в настроении и решила подпортить Дарьино благодушие. Поскольку благодушие было наносным, так как визит представителя ООО «Боровик» давным-давно не вызывал у Малашкиной положительных эмоций, то и портить было нечего. Старалась Клавдия Петровна зря. Более того, Даша в этот день сама могла кому угодно и что угодно испортить. Будучи под впечатлением от Серафиминой активности в области знакомств, Дарья вдруг подумала, что могла бы точно так же заняться личной жизнью, обновив свою анкету, и уж у нее бы, в отличие от Разуваевой, получилось бы лучше. В этой связи ее переполняло раздражение и чувство глубокой неудовлетворенности собой. Как ни крути, момент Клавдия Петровна выбрала неудачный: и для визита, и для психологической разгрузки.
