Путь к себе - Елена Купцова
Атанас подошел к лесенке, присел на корточки и протянул ей руку:
— Вылезай! Ты уже синяя вся.
— Уходи, — еле выговорила Виолетта.
Внезапно накатившая волна предательски накрыла ее с головом. Она вынырнула, кашляя и отплевываясь. Волосы залепили глаза. Она попыталась откинуть их назад, на мгновение отцепилась от лестницы и вновь ушла под воду.
Когда она вынырнула, Атанас уже стоял на лесенке по колено в воде. Он поймал ее за руку и потянул на пирс. Она вдруг почувствовала, что совсем выбилась из сил. В изнеможении опустилась на дощатый настил, подтянула колени к груди и обхватила их руками. С нее лило в три ручья. Атанас принес полотенце, набросил на нее и принялся вытирать. Его огромные ручищи, будто невзначай, касались ее тела, гладили через полотенце грудь, становясь все настойчивее. От него исходила мощная волна грубой силы. Виолетта чувствовала себя совершенно беспомощной в его руках. Теперь она поняла, почему при встрече с ним ее охватывало необъяснимое ощущение опасности.
Улучив мгновение, она вывернулась из его рук и бросилась к своей одежде, бесформенным комочком брошенной на краю пирса. Он вскочил и устремился к ней. Виолетта в смятении обернулась, туго стягивая полотенце на груди.
— Брось эту тряпку, — скомандовал Атанас. — Без нее ты выглядишь гораздо лучше. Грешно прятать такую красоту.
Он быстро шагнул к ней. Виолетта не успела сообразить, как все это получилось. Одним прыжком она обошла его сбоку, сделала подножку и, роняя полотенце, обеими руками изо всех сил толкнула в плечо. Атанас потерял равновесие и полетел в воду. Виолетта подхватила свои вещи, быстро натянула джинсы и майку и бросилась бежать к берегу.
У калитки она столкнулась лицом к лицу с одним из охранников. Судя по насмешливым искоркам в его глазах, он все видел. Виолетта кивнула ему на бегу и скрылась в доме.
Ее первым побуждением было рассказать обо всем отцу. Уж он-то сможет защитить ее и поставить наглеца па место. Но, поразмыслив, она решила не торопиться. Если Атанас смеет так вести себя с дочерью хозяина, значит, здесь что-то кроется. Ей надо сначала самой во всем разобраться.
Чашка с остывающим кофе. Мерцающий экран компьютера. Слова, которые никак не хотят складываться в связный текст.
— У меня будет ребенок. — Голос ее прозвучал странно гулкой пустоте комнаты.
— Что ты сказала? — спросила, заглянув в комнату, мать.
— Да так, ничего. Болтаю с Алоизнем.
— Ну-ну.
И тут раздался звонок в дверь. Раскатистый и требовательный. Так может звонить только человек, уверенный, что его здесь ждут.
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Никого.
— Яоткрою. — сказала Лика и, как была, босиком побежала к двери.
На пороге стоял Митя, полускрытый огромным букетом цветов. Потрясенная Лика что было силы вцепилась похолодевшими пальцами в дверной косяк. В горле застрял комок.
— Ты!
— Вот приехал испортить тебе свадьбу. Страдал, страдал, мучился, мучился, а потом подумал — уж если гы такая дурища, почему и я должен быть таким же. И вот я здесь, наглец наглецом. Примчался уводить невесту из-под венца. Не опоздал?
— О какой невесте речь? — спросила Анна Владимировна, очень кстати появившаяся в прихожей.
— Сама не пойму. Митя — ты его помнишь, мама?
— А как же!
— Митя приехал ко мне на свадьбу.
— Вот даже как!
— А где фата и прочие прибамбасы? Где гости, наконец? Я приготовил речь. — Митя выпятил грудь и орлом посмотрел вокруг.
— Вынуждена тебя огорчить. Речь отменяется. Никакой свадьбы нет.
— И не предвидится?
— Нет.
— Это точно? Я не ослышался?
— Да нет же, говорю тебе.
Митя опустился на одно колено, театрально прижал одну руку к сердцу, в другой, как факел, пылал букет. Удивительно, что даже в этой комичной позе он выглядел естественным. Лика уже отвыкла от его приколов, и теперь будто студенческим вольным ветром повеяло. Что он еще отмочит?
— Выходи за меня замуж, — сказал он вдруг совсем другим, серьезным, голосом. Искорки смеха в глазах потухли. — И не говори «нет», не поверю.
— Двоеженство у нас запрещено.
«Господи, какую чушь я несу, — подумала Лика. — Редкостную чушь. Разве это я хотела сказать ему?»
— Да я уже сто лет как развелся! И не женился бы вовсе, если бы меня не окружали такие прикольщицы. У Вики свои приколы, у тебя свои, а я один.
— Я, пожалуй, пойду, покормлю Ларисиных кошек, — сказала Анна Владимировна и исчезла за дверью.
Митя продолжал:
— У одной эпохальная любовь, у другой ребенок какой-то мифический.
— Никакой не мифический, — эхом отозвалась Лика. — А самый настоящий.
Митя поднял на нее глаза. Она кивнула:
— У меня будет ребенок. Твой.
Он вскочил на ноги. Букет полетел в сторону.
— Ты уверена?
— Вчера была у врача.
Митя подхватил ее на руки, прижал к себе бережно, словно хрустальную. Лика обвила руками его шею, спрятала лицо на плече.
— Теперь ты никуда от меня не денешься. Полжизни за тобой гоняюсь и наконец, настиг.
— Я люблю тебя.
— Повтори.
— Я люблю тебя. Всегда любила.
— Но очень ловко скрывала. Однако стоило приехать твою свадьбу, чтобы услышать такое.
— Откуда ты взял про свадьбу?
— Платонов твой сказал. Но хватит об этом. Сейчас я не хочу ни о чем говорить, хочу целовать тебя, как тогда, на скамейке.
Он толкнул ногой дверь и осторожно опустил Лику на диван. Она вся подалась к нему, но он не торопился. Бережно взял в ладони ее лицо, провел пальцем по губам. Они затрепетали от его прикосновения. Медленно, мучительно медленно поцеловал глаза, виски, уголки рта. Он растягивал удовольствие, как истинный гурман.
Лика сама нашла губами его губы, заплясала, задразнила язычком. Его жаркое дыхание опалило ее лицо. Она изнемогала, плавилась от прикосновения его горячих ладоней. Кожа рвалась прикоснуться к коже. Страсть испепеляла их. «Я вернулась, — билось в висках у Лики. — Я, наконец, вернулась к себе».
Георгий неподвижно сидел в темноте, погруженный в воспоминания. Вся жизнь прошла перед глазами, пустая, в сущности, жизнь. Он вдруг почувствовал, что смертельно устал «Старею, — с горечью подумал Георгий. — Пора сбавлять обороты».
Потрясенное лицо дочери. Или Регины? Нет, дочери, его Тиминушки. Он должен немедленно с ней объясниться. Нельзя откладывать до завтра. Он не может допустить, чтобы она пережила такую же страшную ночь, как когда-то ее мать.
Резкий стук в дверь вывел его из задумчивости.
— Кто там? Войдите! — крикнул
