Тебя искал - Тата Кит
Отерев губы тыльной стороной ладони и рыдая так, как не рыдала еще никогда в жизни, я хотела только одного – убежать и спрятаться так, чтобы меня еще долго никто не смог найти.
Детское и откровенно глупое желание, но другого у меня попросту не было.
Глава 24. Мотя
- Я больше не поведусь на твои чары. Даже не пытайся. И не строй мне глазки. Не надо. Я останусь непоколебим, а ты не получишь больше ни одной подушечки корма.
С самым невозмутимым лицом убрал пакет корма в шкафчик и демонстративно закрыл его. Для Сосиски, разумеется, мои слова не были хоть сколько-нибудь весомыми аргументами. Подойдя ко мне, она встала на задние лапки и передними зацепилась за ткань штанов, чтобы поймать мой взгляд, расширить свои зрачки и начать мурлыкать, как мелкий трактор.
- Я не поведусь. Перестань. Это больше не сработает. Еще одна подушка, и ты точно лопнешь. Сосиска, - сокрушенно выдохнул я, когда кошка потерлась своей мордашкой о мою ногу. – Все вы, бабы, одинаковые. Вот как вам можно отказать? – открыл шкафчик и достал из пакета подушечку корма. Присел рядом с Сосиской на корточки и дал ей лакомство. – Эта точно последняя.
Съев ее, Сосиска обнюхала пол рядом со мной и вопросительно посмотрела на меня, явно ожидая добавки. Минитрактор-вымогатель снова завелся.
- Вот теперь точно последняя, - достал я для нее еще одну подушечку и, пока она ее не съела и не начала требовать добавки, быстро поднялся наверх, чтобы принять душ после рабочего дня и завалиться спать.
Четыре дня бичевания и сегодняшний, который начался со стресса и больницы, хотелось закончить горячим душем и крепким сном до утреннего будильника. Да и к завтрашнему разговору с Ритой нужно подготовить мысли, чтобы сказать ей то, что ее ранит, менее болезненно и более достовернее.
После душа, поменяв постельное в своей комнате, закинул грязное в стирку. Немного подумав, решил снова переехать вниз вместе с подушкой и одеялом на диван перед телевизором, где мурлычущая Сосиска запрыгнула мне на живот и принялась намываться, то и дело застревая языком в собственной длинной шерсти.
- Может, тебе расческу кукольную купим? М? – почесал я ей за ухом, отчего кошка растеклась по моему животу довольной шерстяной лужей и уснула.
Полчаса бездумного переключения по каналам не дали мне ничего. Главным образом из-за того, что я думал о Рите и о том, что мне предстоит ей сказать. И есть ли, вообще, смысл говорить ей хоть что-нибудь? Измена – это такая дрянь, которую пока лично не увидишь, не поверишь. Разве что, сомнения могут остаться, а в остальном я катастрофически рискую быть посланным в далекое пешее, если Рита будет завтра добрая и не бросит меня об пол через голову.
Меланхолично перевел взгляд от выключенного телевизора на окно и в свете уличного освещения своего двора увидел крупные хлопья снега.
- Пошли, Сосиска, погуляем. Голову хоть проветрим.
Надев кроссовки и парку, за пазуху которой спрятал Сосиску, я вышел на улицу и как дурак, молча пялился в небо, пока снег лип к моей харе и слегка подтаивал.
- Нравится? – спросил я кошку, которая выглядывала из моей парки и, шевеля носом, нюхала морозный зимний воздух. – Пойдём, покажу тебе большой мир за воротами. Заодно снег уберем, да разомнемся.
Прихватив с собой большую снеговую лопату, повел ее перед собой, расчищая себе путь до калитки и за нее. С Сосиской за пазухой чистить снег оказалось неудобно.
- Погуляй пока, - поставил я ее на снег, на который она начала шипеть и трясти брезгливо лапами. – Сорян, мадонна, но сегодня без красной дорожки. Сиди на месте и далеко не уходи, иначе завалю тебя снегом и до весны хрен кто найдет.
Расчистив снег у ворот, остановился, чтобы перевести дух. Опершись подбородком о черенок лопаты, бездумно смотрел вдаль, где за полосой леса виднелись огни городского освещения. И где-то там среди них одна хорошая девочка Рита верит тому, что ей говорит ее напомаженный.
Завтра, Мотя. Всё завтра.
Опустил взгляд, чтобы подозвать к себе Сосиску и пойти домой, но не увидел ее там, где оставлял.
Забегал взглядом по дороге и увидел, что, всё еще брезгливо относясь к снегу, Сосиску целенаправленно шла к соседской калитке.
- По хозяйке, что ли, соскучилась? – хохотнул я. – Нет её. Завтра, может быть, приедет. Пошли домой.
Подойдя к кошке, заметил следы, ведущие к калитке Тюльпаныча, которые уже припорошило снегом.
Днём кто-то приезжал или воры промышляют? Запихнув Сосиску за пазуху, и, перехватив снеговую лопату так, чтобы, в случае чего, ею удобнее было бить, толкнул соседскую калитку, и та беспрепятственно открылась.
Следы меньше моих вели ровно к крыльцу, подняв взгляд на которое, я понял, что опоздал со своими идиотскими разговорами, отложенными на завтра, когда увидел там сидящую на своем рюкзаке Риту, которая, обняв колени и, уткнувшись в них лицом, тихо плакала.
Глядя на комочек в куртке и шапке, который выглядел в разы жалостливее, чем найденная когда-то Сосиска почти на этом же месте, в моей груди что-то надорвалось. Одномоментно хотелось обнять Риту и порубить её недопарня лопатой как дождевого червя. Но лопату пришлось приставить к забору и войти в соседский двор, где, всё еще не заметив моего появления, на крыльце плакала Рита.
Никогда не утешал плачущую девушку и даже примерно не представляю с чего здесь можно начать и что нужно сказать, чтобы не стало хуже.
- Рита, - обратился я к ней робко.
Плечи девушки дрогнули, голова резко поднялась, взгляд сфокусировался на мне, и пришло узнавание.
Быстрыми движениями рук Рита отерла щеки и глаза от слёз и встала на ноги, будто присела всего на секундочку,
