Каникулы влюбленного режима - Маша Брежнева
- Но, Герман, ведь именно в этом и была наша романтика.
- Не спорю. Но впереди нас ждет другое, более того, я еще познакомлю тебя со своей компанией, с друзьями. Думаю, так ты больше обо мне узнаешь. И, само собой, я приглашаю тебя в гости к себе...
- Герман, Герман, не спеши так, – моя стеснительная девочка сразу жутко краснеет. Ну да, сомневаюсь, что она была в гостях у какого-то парня, и уж тем более ночевала. – Не сейчас же в гости?
Смеюсь, приоткрывая окно и впуская в салон вечерний воздух. Правда, он ни разу не остыл.
- Не сегодня, Марья. Боюсь, там не прибрано, а ты со своими учительскими взглядами не оценишь. Поэтому я везу тебя домой к твоим родителям.
Сверяюсь с навигатором, куда ранее вбил названный Тихоновой адрес, пытаюсь придумать, как объехать пробку, если это вообще возможно. В подборке моей музыки включается песня, под которую мы с Марьей танцевали медляк, и мы оба затихаем, погружаясь в свои мысли и воспоминания.
Если честно, меня капец как задела фраза о том, что наша романтика была в тайных поцелуях и растворимом кофе из электрического чайника. Да, я понимаю, что Маша в чем-то права – именно эти ассоциации у нас навсегда останутся с лагерем как с местом, где мы встретились и влюбились, но мы не можем жить только памятью о прошедшей смене. Я понимаю, там все было проще: мы постоянно рядом, нет никаких отвлекающих моментов: учебы, просьб родителей и друзей, бытовухи, банального раздражения из-за этих дурацких пробок или опаздывающих курьеров с продуктами. Есть только четкое расписание, атмосфера и узкий круг общения.
Но здесь все будет иначе, и Маше придется это принять и смириться с этим, иначе ничего не получится. Я больше не ее напарник, и созданные раньше правила теперь не работают. Здесь не будет музчасов, полдников и отрядных кругов. Не будет такой атмосферы всеобщей любви, дружбы и радости. Она боялась, что я не захочу встречаться с ней после смены? Бред, захочу и еще как. Вопрос – захочет ли она сама, когда увидит мою настоящую жизнь, в которой я не такой правильный и серьезный, каким старался быть перед детьми.
Глава 28. Прекращай быть сказочным раздолбаем
Герман
- Привет-привет, мой маленький педагог, – со своей лучшей улыбкой встречает меня в дверях Лина. Непослушные кудри, с которыми я и сам живу каждый день, облаком лежат вокруг ее головы. Выглядит сестренка значительно бодрее меня, но тут ничего не сделаешь – не она скакала с детьми три недели подряд в режиме сумасшедшей активности.
- Не понял, а чего это я маленький?
- Хочешь сказать, за три недели успел стать большим? – смеется и протягивает руки для объятий, в которые я с радостью залетаю, обнимая Лину в ответ.
Знаете, сестра-близняшка – это не то же самое, что старшая или младшая сестра. Мы родились в один день, и хотя родители не одевали нас одинаково, мы же разнополые, но все детство прошло у нас на одной волне. Мы в один день пошли в школу и окончили ее, вместе подавали документы в вуз, только на разные факультеты, вместе радовались сданным сессиям и ходили на студенческие тусовки. А мой лучший друг Леша Филиппов, которого все называют Филом, стал и ее лучшим другом. Поэтому Лина, бесспорно, самый родной и близкий человек. Только поэтому я прощаю ей вечные издевки и шутки над моей персоной.
- Странно, что ты не попросил меня переночевать у родителей, – говорит сестра, когда я разуваюсь и прохожу в ванную мыть руки.
- Почему это странно?
- Я думала, ты захочешь привести девушку.
- Какую еще девушку? – чуть не роняю полотенце из рук.
- Фил сказал, что привозил тебе в лагерь букет для какой-то девушки. А если ты уже и цветы даришь, это явно не просто так.
- Вот же трепло! – бешусь из-за Фила. – Зачем он тебе сказал, кто его просил?
- Вообще-то, ты мог бы и сам с сестрой поделиться, – она недовольно поджимает губы и уходит на кухню, зная, что я все равно пойду следом.
- Сглазить не хотел.
- Не смеши меня, суеверный ты мой.
- Пока рассказывать особо нечего.
- На «особо нечего» ты цветы не покупаешь, Гер, – замечает Лина, зависая над сковородой с чем-то очень аппетитным, и тут я вспоминаю, что мечтал об ужине.
- Ты покормишь родного брата?
- Если он не будет увиливать от ответа. В кого ты там втрескался, Шацкий?
Упрямо молчу и смотрю в такие же голубые омуты, как у меня самого. Хрен ты меня обыграешь в гляделки, Лина. Эту игру я знаю еще с детства.
- В девушку.
- Ну Слава Богу, что так. Ты мне не расскажешь, серьезно? – она напрягается и едва не вываливает на тарелку все содержимое сковороды. Какую-то вкусную пасту в соусе. – И домой ее не притащил. Гер, она что, девственница?
Жаль, что я налил себе водички из графина. Водичка эта идет носом, и мысленно я употребляю все любимые ругательства Фила.
- Твою мать, Лина!
- Открою тебе секрет, она и твоя мать, Герман! Ты что, серьезно влюбился в девственницу и тебе нечего не перепало даже за букет?
- Отстань, Лин. И вообще, ты так говоришь, как будто я каждую ночь привожу сюда девушек. Словно я монстр какой-то.
- Ага, кроватный, – с ухмылкой говорит сестра. – Напомнить тебе, сколько раз за последний год я ночевала у родителей по твоей просьбе?
Смотрит на меня в упор, и тут уже мне реально хочется отвести взгляд. Ну было, что сказать. Снимал стресс от написания диплома, скажем так. Только сейчас самого воротит от мысли о девушках на одно-два свидания.
- Лин, она очень хорошая. Младше меня на два года и совсем не такая, как девушки, которые обычно на меня вешаются.
- Хочешь сказать, она еще и не вешалась на тебя?
- Именно так. Я вообще ей не понравился с первого взгляда.
- А вот мне она уже нравится, даже заочно, – сестра улыбается, понимая, что все-таки добилась своего, и я начал рассказывать ей подробности.
Я пытаюсь переключиться на ужин, потому что не горю желанием выкладывать сразу всё, но боюсь, Лина с меня уже не соскочит и пойдет до конца, пока я не опишу ей детально все, что происходило в лагере.
- Вообще-то, сестра, мне нужна будет твоя помощь. Я хочу познакомить Машу со своей компанией, с друзьями, и важно, чтобы ее там нормально приняли, чтобы она не испугалась. Потому что... Ну как
