За пределами разрыва (ЛП) - Хедли Таниша
Они оба поднимают руки, большой палец и мизинец вытянуты наружу, а остальные пальцы загибаются внутрь, и улыбаются друг другу, пока я быстро щелкаю фото.
— Почему ты решила так неожиданно сфоткать нас? — спрашивает Гриффин.
Я достаю газету из-под руки и передаю ему. Колтон наклоняется, и они вместе читают ее, причем улыбки сползают с их лиц, сменяясь гневом.
— Думаю, размещение фотографии вас двоих — идеальный способ замять эту историю до того, как она наберет обороты, — говорю я.
— Это должно быть незаконно.
Колтон с досадой ударяет ладонью по песку.
— Думаю, так и есть, — подтверждает Гриффин.
— Надо позвонить Габриэлю, — предлагаю я.
— Ни в коем случае.
Гриффин встает и вытряхивает песок из штанов.
— Он буквально прилетит обратно и убьет нас всех, — говорит Колтон.
— Я ему позвоню.
Они оба стонут.
— Хорошо, но включи громкую связь.
Я достаю телефон из заднего кармана и нахожу Габриэля в списке контактов. Гриффин и Колтон выглядят обеспокоенными, что только усиливает мое беспокойство, но я прохожу мимо и нажимаю кнопку вызова. Он отвечает после первого же звонка.
— Элиана, пожалуйста, скажи мне, что эти два идиота не подрались, — говорит он, как только отвечает.
Извиняюще улыбаюсь им обоим, а затем рассказываю Габриэлю о том, что произошло на самом деле.
— То есть ты хочешь сказать, что Колтон утонул, потому что ему по голове ударил кусок дрейфующего дерева, а Гриффин спас его, сделав искусственное дыхание?
— Да, именно так.
— Элиана, я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, врешь ты или нет, но это звучит менее правдоподобно, чем их борьба.
— Она говорит правду, тренер, — говорит Колтон, наконец-то заговорив. — Я бы утонул, если бы не Фин.
Тишина, затем Габриэль прочищает горло.
— Харрисон, пожалуйста, скажи мне, что вы, ребята, сейчас не в «Доме Шреддера».
Мы все обмениваемся обеспокоенными взглядами.
— Я разрешил ему остаться в моей комнате на ночь, так как он был ранен, — говорит Гриффин.
— Тебе лучше знать, что нельзя приводить кого-то из другой команды в наш дом, где хранятся все наши записи о тренировках и тактике, — повышает голос Габриэль, — особенно того, кто знает, где мы храним эти записи, потому что он раньше был в этой чертовой команде!
Мы оба вздрагиваем, когда он выкрикивает последние три слова в трубку.
— Тренер, я хочу вернуться.
У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на Колтона.
Он смотрит на мой телефон, нахмурив брови, но по тому, как жует губу и ковыряется в ногте, я могу сказать, что он нервничает.
— Что ты только что сказал? — спрашивает Габриэль, не веря словам.
— Я сказал, что хочу вернуться, — повторяет Колтон. — Уход был ошибкой.
Задерживаю дыхание, не зная, ухудшит ли это отношения с Габриэлем или улучшит. Спустя, кажется, целую вечность, он наконец заговорил.
— Элиана, есть ли у тебя какой-нибудь материал, который ты можешь использовать, чтобы отвлечь наших подписчиков от этой истории на время?
— У меня есть фотография, на которой они улыбаются друг другу. Я планировала опубликовать ее сегодня, чтобы разбавить эту историю.
— Хорошо, опубликуй это и сделай подпись, чтобы объявить о возвращении Колтона в команду, — я поднимаю голову и смотрю на Колтона и Гриффина, все мы ухмыляемся, — в качестве запасного члена команды, — добавляет Габриэль.
Ухмылка исчезает с лица Колтона и Гриффина.
— Габриэль, перестань…
— Нет, Фин, он должен доказать всем нам, что серьезно настроен на возвращение. Быть в нашей команде — это не просто умение соревноваться, это еще и верность семье, которую мы создали вместе.
Колтон нахмурился, глядя на песок, но потом вздохнул и кивнул.
— Хорошо, тренер, я с этим согласен и понимаю.
— Хорошо, — говорит Габриэль. — Переезжай обратно сегодня. Я не собираюсь рисковать тобой, неизвестно что может случиться, если ты останешься еще хоть на день в «Рип Райдерс».
— Но у нас нет для него комнаты, — говорит Гриффин.
— Вы двое можете жить в одной комнате, как в старые добрые времена.
Габриэль вешает трубку, прежде чем кто-то успевает возразить, и мы втроем смотрим на черный экран моего телефона.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ГРИФФИН
После шести месяцев, проведенных в больнице и за ее пределами, можно подумать, что я уже привык к медицинским зданиям, но вот я в приемной физиотерапевта команды.
Неловко ерзаю в плюшевом кресле, каждые несколько секунд бросая взгляд на входную дверь, пока моя нога подпрыгивает вверх-вниз. Нервы и предвкушение нарастают с каждой секундой.
Оглядываю стерильную белизну стен, чувствуя, как они давят на меня. Я снова поворачиваюсь на кресле, на этот раз в противоположном направлении, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своем дыхании.
Я обещал Элиане, что запишусь на прием и проверю состояние своей ноги, но начинаю жалеть об этом. Мне лучше уйти, ответы я получу в другой раз, сегодня мне это знать необязательно.
Встаю, готовый броситься бежать, но дверь кабинета физиотерапевта распахивается, и оттуда выходит невысокая блондинка лет сорока. У нее поразительно светлые волосы, и я не могу отвести взгляд от ее неестественно пухлых губ, когда она приглашает меня внутрь.
— Гриффин Джонс, — говорит она с сильным русским акцентом, протягивая мне руку. — Приятно познакомиться, я доктор Иванова.
Я пожимаю ей руку, застигнутый врасплох ее крепким пожатием, прежде чем она отпускает мою ладонь.
— Я тоже рад с вами познакомиться.
— Ты здесь из-за своего колена? — она листает папку, на которой написано мое имя. — Я вижу, твой последний врач в главной больнице рекомендовал пока не возвращаться к серфингу. И все же ты здесь.
Она смотрит на меня, вскинув бровь, а затем быстро закрывает папку и берет больничный халат, протягивая его мне.
— Переоденься в это, мы проведем несколько тестов на твоей ноге и посмотрим, как она себя чувствует по сравнению с последним осмотром.
Она выходит из комнаты, дверь за ней закрывается.
Быстро снимаю с себя футболку и брюки, оставаясь в боксерах, и переодеваюсь в халат. Не прошло и минуты, как в дверь постучали.
— Войдите, — зову я.
Доктор Иванова возвращается и начинает подтаскивать ко мне технику, приказывая мне лечь на ее смотровой стол. Она делает рентген, УЗИ и заканчивает манипуляциями с ногой, от которых мое колено пульсирует болью. Хмурый взгляд становится все глубже после каждого теста, и я начинаю беспокоиться, прикидывая худшие сценарии.
Она собирается сказать мне, что я больше никогда не смогу заниматься серфингом, или, что еще хуже, скажет, что мне нужно отрезать ногу.
Я чувствую, как кровь оттекает от моего лица, убеждая себя, что покину эту комнату с одной конечностью меньше.
Доктор испускает долгий и глубокий вздох, пролистывая результаты анализов и молча делает пометки. Закончив, снова закрывает папку и поднимает глаза, буравя меня взглядом.
— Я не буду говорить об этом, потому что я не такой врач, — говорит она, бросая папку на стол, скрещивая руки.
— Просто скажите мне.
Мне кажется, что меня может стошнить на ее блестящий мраморный пол, если она не поторопится.
— Твоя травма не заживает, Гриффин, ее слова звучат как кувалда, — более того, похоже, что все стало еще хуже с тех пор, как ты сдал последний тест. Если ты будешь продолжать нагружать колено, вместо того чтобы сосредоточиться на восстановлении, поставишь под угрозу свою профессиональную карьеру серфингиста.
Смотрю на нее, и в ушах у меня звенит. Она подтвердила мой самый большой страх, но, услышав его вслух, я чувствую себя в миллион раз хуже. Меня захлестывает волна эмоций: разочарование, досада и грызущий страх перед тем, что будет дальше.
— Итак, вы думаете, мне стоит прекратить заниматься серфингом на этот сезон? — спрашиваю я едва ли не шепотом.
