Терпеть тебя не могу - Мария Бокарева
Скользнув глазами от подноса к Лере и обратно, я молча положила мягкие ломтики на место и, так ничего не ответив, быстро направилась к столику, прихватив с собой только один кусок печеной рыбы.
За столом не выдавила из себя ни слова, пока девчонки бурно обсуждали сегодняшний день. И только и думала о том, что для полного счастья мне сегодня не хватало подавиться какой-нибудь мелкой косточкой, потому что такие большие куски рыбы ещё никогда не залетали ко мне в рот с такой скоростью. Сидеть здесь на стуле было уже просто невозможно, пятую точку уже так нестерпимо жгла эта маленькая открытка, текст на которой хотелось скорее сравнить с тем, что лежал у меня в рюкзаке.
Из-за стола, как и предполагалось, я вышла первая и с отличным поводом — поставить цветы в воду, свалила, так и не дожидаясь девчонок. Но, войдя в комнату, я первым делом бросилась не воду в вазу наливать, а искать в рюкзаке чужую контрольную работу по физике, на которой каким-то чудесным образом появилась моя фамилия.
Выудив из сумки нужный листок, приложила его рядом с открыткой и руки задрожали. Волнение скрутило все внутренности, сердце сжалось до крошечного состояния, а в груди разлилось приятное тепло. Догадка плавала где-то на поверхности и так очевидно, что уголки губ уже сами расползлись в широкой улыбке, но одно крошечное сомнение ее потопило. В голове закрылась очень навязчивая мысль, что все это просто невозможно. Невозможно представить, чтобы все это сделал Шолохов.
А, может, это и правда не его работа? Может я снова ошиблась и контрольную за меня сдал кто-то другой?
Теперь мне требовалось больше фактов, больше доказательств того, что это дело рук Артема. В венах заиграл такой адреналин, что каждое мое действие сопровождалось дрожью, и только каким-то чудом в этих трясущихся руках уцелела ваза. Голова начала соображать в два… Нет. В три раза быстрее, и вот я уже сломя голову бросилась в класс самоподготовки, где ещё со вчерашнего дня должны были лежать наши тетради с домашними работами.
Первая… Вторая…Третья… Ну почему их столько много?
И когда я увидела его фамилию, дыхание оборвалось и замерло. В голове нарастал такой шум, словно меня опустили на дно океана, и только биение собственного сердца оказалось гораздо громче.
Мне достаточно было перевернуть одну страничку, чтобы понять, что все это сделал он.
ОН! ОН! ОН!
В груди защекотало, приток горячей крови опалил жаром щеки и радостное волнение переполнило меня до краев. И только я успела выдохнуть, как услышала за спиной такой знакомый голос, с узнаваемой хрипотцой:
— Помочь?
Резко обернувшись, тяжело сглотнула и взглядом ударилась об красивую, спортивную фигуру Артема, который, скрестив ноги, прислонился одним плечом к дверному проему и с интересом за мной наблюдал.
— Что? Помочь?
— Найти то, что ты здесь ищешь.
Глава 37
— Я… Я просто… Я только хотела посмотреть, какой у меня получился ответ в последней задаче, — сбивчиво произнесла, пока он медленными, нерасторопными шагами двигался в мою сторону.
— И для этого тебе понадобилась моя тетрадь и старая контрольная по физике? — выгнул одну бровь, глазами указав на мои руки, в которых я смяла его работу.
— Не твоё дело! — резко ответила, не желая оправдываться, и отвернулась к столу, пытаясь сложить все тетради обратно в ровную стопку.
Его появление в этом кабинете оказалось для меня слишком неожиданным, поэтому руки затряслись, как у запойного алкоголика, а мозг совсем размяк, не в силах даже сообразить, как справиться с этой простейшей задачей. Тетради то и дело соскальзывали друг с друга и выбивались из общей кучи, а я, как маленький ребёнок с нарушением моторики, не могла выстроить из них стопку.
— А по-моему, как раз мое, — раздался тихий вкрадчивый голос у самого уха, и я замерла.
По всему телу прошёлся мороз, оставляя за собой мелкие мурашки, а потом мне словно перекрыли кислород, когда я кожей почувствовала рядом его тепло. Он ещё не успел до меня дотронуться, просто стоял рядом, но воздух между нами уже стал практически осязаемый, превратившись в густое, тёплое облако.
Его пальцы медленно дотянулись до моей руки, осторожно прошлись по коже мягким касанием и в тот момент, пока я пыталась справиться с внезапным ступором, ловко вытянул из стопки нужную тетрадь, по» счастливой» случайности оказавшейся сверху.
— И что же здесь можно найти интересного? — загадочно усмехнулся и не успел даже перевернуть страницы, как из них выпала главная улика.
Я напряглась, он тоже перестал быть уверенным. Сначала метнул взгляд на маленькую открытку, а потом сделал вид, будто первый раз ее видит.
— И зачем ты это спрятала в моей тетради? — натянуто улыбнулся и поднял карточку с запиской со стола, прочитав про себя своё же послание. — Хм, интересно, что это значит?
— Перестань делать вид, что ты к этому не причастен.
— К чему? — поднял на меня взгляд, продолжив изображать изумление.
Прямо скажу, у него это хорошо получалось, и на какой-то миг я даже засомневалась. Может это мое обострённое внимание в его сторону сыграло такую злую шутку, что я выдала желаемое за действительное.
— Цветы… Это же ты?
— Не понимаю, о чем ты? — хмыкнул, избежав зрительного контакта, а я воспользовалась моментом и с большим удовольствием как следует рассмотрела его профиль, не спеша отвечать на вопрос.
— Это ты писал эту записку. И контрольную за меня написал тоже ты. Я проверила, это твой почерк.
После моих слов повисла тишина, невыносимо долгая и мучительная. Я ждала от него один единственный ответ, чтобы успокоить внутри себя болезненное смятение, чтобы найти последнее доказательство того, что я ему не безразлична.
Но если это так, тогда зачем он обжимался и целовался у меня на глазах с другими?
И тут в свои права вступила ревность. Злая, разрушительная, не дающая право совершить ошибку, запирающая все чувства на амбарный замок.
Я ему не признаюсь! Не признаюсь ни в чем, пока до конца не пойму его истинную цель.
Сколько бы не было совершено красивых поступков, есть то, что может испортить целую картину. Это как камень соли, упавший в удавшийся борщ. Возможно, это и вышло случайно, но суп
