Темный покровитель - М. Джеймс
— Я не собираюсь вдаваться в подробности, Джиа, — резко говорит Сальваторе. — Я отказываюсь сидеть здесь, за ужином, который должен был стать приятным вечером для нас обоих, и рассказывать тебе страшные истории о жестокости Братвы. О том, что твоя предполагаемая любовь могла сделать с тобой. О том, что они сделали бы с тобой сейчас, попади ты им в руки. О том, что они сделают из тебя показательный пример, чтобы причинить мне боль. — Он поджимает губы, и я вижу, как в его глазах на мгновение вспыхивает настоящий гнев. От этого у меня в животе все сжалось, а по венам пробежал холодок.
Я не верю ему. Не верю. Все мои чувства по поводу этого брака основаны на идее, что Сальваторе украл меня для себя, потому что жаждал дочери своего лучшего друга. Что угроза Братвы раздута, а то и вовсе является ложью, чтобы прикрыть то, что он сделал. Что без его вмешательства брачный договор прошел бы без проблем, и сейчас я была бы счастливой женой, влюбленной в пентхаус Петра, пока мы вместе постигали бы все секреты супружеского счастья.
Но либо Сальваторе — лучший лжец в мире, либо он действительно верит в то, что говорит. Возможно, я невинна и немного наивна, меня оберегал отец, но я не глупа. В его лице и голосе нет фальши. Его выражение жесткое, холодное, голос резкий, глаза полны гнева при мысли о том, что может со мной случиться. И от одной мысли, что это правда, что он действительно верит в то, что мне угрожала договоренность, у меня лед стынет в жилах.
Что, если это правда?
Эта мысль ужасна. Я откладываю вилку и тяжело сглатываю, вытирая губы салфеткой и пытаясь скрыть от Сальваторе, о чем я думаю. Если то, что говорит Сальваторе, правда, если Братва причинила бы мне вред, если они хотят причинить мне вред сейчас, если все это было уловкой, тогда весь мой мир сдвинется с мертвой точки. Если все это правда, значит, Петр никогда меня не любил. Все наши романтические вечера вместе, шепот, обещания и фантазии были ложью. Если это правда, то мой отец был дураком, заключившим договор, а не хитрым дипломатом. А если это правда, то Сальваторе действительно спас меня от ужасного будущего, а не увел и не разрушил мою жизнь.
Я не готова с этим смириться. Не могу. Одна мысль о том, что все так резко изменилось, заставляет меня вздрагивать, и меня охватывает паническое чувство. Я только-только оправилась от горя, вызванного потерей отца. Я не могу смириться с тем, что мой мир снова будет так основательно разрушен.
Я должна держаться за то, во что верила все это время.
Напротив меня Сальваторе медленно выдыхает.
— Я хочу укрыть тебя от всех этих неприятностей, Джиа, — наконец говорит он. — Я хочу сделать так, чтобы ты могла просто быть счастливой, не опасаясь осложнений, связанных с Братвой, и не зная о наших текущих переговорах. — Он поднимает руку, прежде чем я успеваю что-то сказать, и его глаза сужаются. — Не говори, что ты не можешь быть счастлива из-за всех тех мерзких способов, которыми я разрушил твою жизнь. Я слышал эту речь достаточно, чтобы запомнить ее, Джиа, так что, думаю, мы можем признать, что я услышал тебя и понял твою позицию, даже если я с ней не согласен.
Он делает паузу, пока официант приносит следующее блюдо — болоньезе из телятины в элегантной белой сервировочной чаше, и выкладывает его на тарелку для каждого из нас. Наливает вино нового урожая, и Сальваторе ждет, пока сервер отойдет, а затем смотрит на меня и тянется за своим вином.
— И что же нам остается? — Тихо спрашиваю я. — Ты говоришь, что понимаешь, но это ничего не меняет. Я все еще твоя жена, а не его. Я все еще заперта в твоем особняке, а не живу в пентхаусе Братвы. Я все еще… — Я начинаю говорить "девственница", но мои щеки слегка разгораются, когда я задаюсь вопросом, насколько это правда. С технической точки зрения я девственница, но после некоторых вещей, которые Сальваторе заставил меня почувствовать, и некоторых мыслей, которые у меня были, я не чувствую себя девственницей.
Сальваторе долго смотрит на меня. Он тоже отложил вилку, как будто разговор испортил ему аппетит, и я чувствую легкое чувство вины. Несмотря на все разногласия в нашем коротком браке, кажется, что он пытался сделать что-то хорошее. Как будто этот ужин действительно был запланирован, чтобы дать нам возможность поговорить на нейтральной территории. Я думаю о платье и украшениях, которые он прислал сегодня, о тщательно подобранной еде, все это я воспринимаю как более высокомерный способ выбора вещей для меня. Или, наоборот, он пытается меня избаловать. Чтобы исправить ситуацию. Дизайнерская одежда, драгоценности, пятизвездочная еда, приготовленная личным шеф-поваром. Можно взглянуть на это с другой стороны — более приятной. Но, возможно, это слишком большая честь для него. Не позволяй ему слишком смягчить тебя, предупреждаю я себя. Это не изменит того, что он сделал.
— И что же нас ждет? — Осторожно повторяет Сальваторе и тянется за вилкой, пока я откусываю кусочек. Лапша мягкая, как масло, телятина сочная и идеально приправленная, соус полон вкуса. Все это восхитительно, и я тянусь за вином, стараясь не позволить себе слишком размякнуть. Это может быть идеальная ночь, если я захочу. Но есть искушение смириться с обстоятельствами. Мне не нравится быть несчастной. Я не хочу злиться.
— Возможно, ты права насчет медового месяца, — продолжает он. — Возможно, это было бы хорошо, если бы мы уехали. В конце концов, не то, чтобы у меня не было возможности разобраться со всем здесь, даже на расстоянии. Было бы хорошо, если бы между тобой и Братвой было пространство. И, возможно, некоторое время, проведенное наедине, в другом месте, поможет нам наладить отношения.
Инстинкт подсказывает мне, что мы никогда не будем в "лучших отношениях", не тогда, когда он так полностью разрушил мою жизнь. Но, накручивая на вилку
