Плохая привычка - Тата Кит
Долистать бурные обсуждения относительно моей целостности, оставшейся под грузовиком, я не успела. Звонила Ира, мы вместе работаем.
— Слава Богу, живая! — выдохнула она шумно, едва я ответила на звонок. — Смотрю, ты, наконец-то, появилась в сети. Решила позвонить.
— Ага, я вижу, как меня в чате расчленили, — хохотнула я и тут же об этом пожалела. Чертовы рёбра!
— Как ты? Всё хорошо? Я тут организовала сбор денег для тебя. Вдруг операция какая нужна или лекарства…
— Ира! — округлились мои глаза. — Отменяй сбор! Ты что?! У меня всего лишь трещины в двух ребрах. Через месяц буду, как новенькая.
— Ой, хорошо! — выдохнула она снова с облегчением. — Я уже тут себе такие теории настроила. Уже из-под тебя мысленно утку несколько раз вынесла…
— Не смеши, — улыбнулась я широко. — Со мной, правда, всё хорошо, Ир. Больно, но не смертельно. Завтра утром уже выписывают.
— Ну, ты звони, если что. Приеду, по дому помогу. Заодно квартиру твою новую посмотрю. А-то ты даже меня на новоселье не пригласила. Обидно, вообще-то.
В эту секунду я поняла, что, по большому счету, на моем новоселье был только Смертин. Ни родителей, ни коллег, с которыми я общаюсь, а Смертин, с которым мы только собачились из обоюдной упертости.
— Прости. Исправлюсь. На неделе скину тебе адрес, когда смогу нормально подойти к двери и открыть.
— Ну, ты сильно-то не торопись, Наташ. Это я так, напрашиваться просто нормально не умею. Вино, кстати, из Абхазии так тебе и не отдала…
— Спасибо, что позвонила, Ир. Мне, правда, очень приятно. Но деньги обратно всем верни.
— Блин! — цокнула она нарочито. — У меня такая кругленькая сумма на счету. Аж возвращать жалко. Эх, придётся…
— Я в тебя верю, — я даже кулак для убедительности сжала, будто Ира может меня видеть.
— Ну, пока, Наташ. Поправляйся, отдыхай. Если что-то будет нужно — звони в любое время дня и ночи. Я в любое время на кипише.
— Обязательно позвоню, Ир. Пока.
— Пока-пока.
Я даже телефон с рукой опустить не успела, как снова мне поступил звонок. В этот раз — Смертин.
— Ты с кем там занята, Натах? Хрен дозвонишься.
— Из офиса звонили. А вы уже в моей квартире?
— М-да, — по довольному голосу и его набитому рту я поняла, что кое-кто нашёл драники на кухонном столе. — Натах, а ты чё раньше не говорила, что так пиздато готовишь?
— К слову не приходилось. В холодильнике есть сметана и тартар, если что.
— Из больницы выпишут, жениться будем, Натах, — фоном я слышала, как он открыл холодильник, а затем зазвенела посуда.
— Не слишком ли большая жертва ради драников и сметаны?
— И тартара, — добавил Славик. — Я на мелочи не размениваюсь.
— Вы бы хоть запивали там.
— Не-а. Не хочу вкус перебивать, — причавкивал Славик. — Как себя чувствуешь? Поспала?
— Уже лучше, чем в самом начале. Поспала, кстати, в новой палате. Не подскажете, кто платит за «банкет»?
— Хуй я себя выдам, — пробормотал Славик. — А борщ умеешь?
— Умею.
— А солянку?
— Моё фирменное.
— Точно жениться придётся, Натах.
С лёгкой улыбкой я закатила глаза, а затем услышала, как зашумела вода. Оказалось, мой домовой весьма воспитан и моет за собой посуду сразу после трапезы.
— Спасибо. Было вкусно, — сказал он. — А теперь рассказывай, что брать надо.
— Так… кхм… для начала пройдите в мою комнату.
Я визуально попыталась прикинуть, что и где у меня лежит.
— Прошёл. Ты даже кровать заправляешь? Нахрена? Вечером же всё равно ложиться.
— Привычка.
— Плохая привычка, Натах. Ты за ночь, наверное, набздела под это одеяло будь здоров, а потом заправила всё с утреца. А постельку проветривать надо.
— Господи… — выдохнула я шумно и прикрыла глаза ладонью. — Поверить не могу, что я только что поверила в логичность этого рассуждения.
— Почему «рассуждения»? Я тебе только что совет дал, которым сам пользуюсь. Короче, рассказывай, что у тебе и где?
— Откройте шкаф, левую крайнюю дверцу.
— Открыл.
— Там на самой верхней полке среди сумочек есть розовый шоппер.
— Розовый жопер? Я не возьму! — категорически отрезал Славик.
— Мне нельзя смеяться. Перестаньте.
— Прости. Забыл.
— Взял я твой розовый жопер. Что с ним делать?
— Теперь положите в него черную свободную футболку. Она на две полки ниже. На полке с другими футболками. Нашли?
— Угу. Дальше что?
— Ещё на полку ниже лежат черные лосины.
— Нахрена тебе лосины? Тебе с твоими ребрами йогу нельзя, вроде.
— Это мне для того, чтобы завтра из больницы выписаться. Вся моя одежда грязная. А лосины не будут сдавливать меня.
— А, понял. Лосины взял.
— Ещё на полке ниже пижамы. Возьмите розовую она посвободнее. Там шорты и майка.
— Ты меня, вроде, за трусами отправила, Натах. Жопер уже почти полный, а трусов всё нет.
— Трусы в комоде, — выронила я и закрыла глаза, сгорая со стыда. Ни разу в жизни в моих трусах ещё не рылся никто, кроме мужа. Бывшего. — Откройте верхний ящик и, не глядя, возьмите первые попавшиеся. Не смотрите на них.
— Да делать мне больше нечего, смотреть на это красное, белое и черное месиво. Черные берём?
— Вячеслав Александрович! Ну, я же просила!
— Жопер ждёт, Натах. Черные?
— Черные, — буркнула я. — А теперь закройте комод и забудьте всё, что там видели.
— Да чё я, верёвок не видел, что ли? — фыркнул Славик. — Ещё что надо?
— Сдвиньте большую зеркальную дверцу. Там белая куртка на вешалке и внизу кроссовки. Тоже белые. Вроде, всё.
— Ты переехать в больничку решила? Постельное в жопер пихать?
— Это самое необходимое для того, чтобы переночевать в больнице.
