Дикие сердца - Джей Ти Джессинжер

Мал встает. Прежде чем он поворачивается, чтобы выйти из комнаты, я могу поклясться, что замечаю ухмылку на его лице.

По вызывающе стоит у меня на ноге, поправляет крылья и свирепо смотрит на меня.

Пытаясь зарыться как можно глубже в подушку, я тихо говорю: — Привет, По. Эм. Приятно познакомиться. Надеюсь, ты не разносчик чумы.

Крик!

— Это было оскорбительно? Вам придется извинить мои манеры. Я не часто общаюсь с крылатыми существами.

Крик!

У меня отчетливое ощущение, что эта гребаная птица хочет извинений получше, чем те, которые он только что получил, поэтому я неуклюже добавляю: —Прости, что сказала ту вещь о чуме. Это было грубо. Гм ... у тебя очень красивые перья.

Я знаю, что блеск удовлетворения в его глазах — не плод моего воображения, потому что он издает более мягкий крик и начинает чистить свои перышки.

Мал возвращается в комнату с маленьким блюдом в руках. Когда По видит его, он взволнованно каркает, прыгая вверх-вниз по моей ноге и, вероятно, оставляя синяки. Мал протягивает блюдо мне. Я заглядываю за край и вижу, что он наполнен маленькими коричневыми гранулами.

— Что это?

— Кошачий корм. Воронам он нравится.

Словно в доказательство своей точки зрения, По взмахивает крыльями, приземляется мне на грудь, засовывает голову в миску, которую я держу, и начинает есть.

— Maл?

— Да, Райли?

— У меня на груди сидит гигантская ворона.

— Я вижу это.

— Это опасно?

По на мгновение перестает жевать гранулы кошачьего корма, поворачивает голову и свирепо смотрит на меня.

Со слабым смехом в голосе Мал говорит: — Только людям, которые называют его "это".

По сидит у меня на груди и ждет.

Чувствуя себя абсолютной идиоткой, я снова приношу извинения птице. — Прости, По. У меня были только золотые рыбки. У них и близко нет такой индивидуальности, как у тебя.

По издает тихую, бессвязную серию щелчков и скрежещущих звуков, чтобы показать свое недовольство мной, затем снова принимается за еду.

Меня уволили.

Мы трое молчим, пока По не доедает кошачий корм. Затем он отлетает обратно к открытому окну, заставляя меня подпрыгнуть, когда он отрывается от моей груди.

Издав прощальный крик, он улетает в ночь. Мал закрывает за собой окно и поворачивается ко мне спиной, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди.

— Есть ли у тебя еще какие-нибудь друзья-животные, которых мне следует ожидать в гости?

— Время от времени к нам приходит семейство енотов.

— Есть медведи?

— Не дружелюбные. Тебе пора спать.

— Ты так командуешь всеми своими пациентами?

— Ты такая болтливая со всеми своими врачами?

— Только с теми, которые мне нравятся.

Наступает пауза, во время которой он просто стоит и смотрит на меня теплыми глазами. Затем происходит чудо: он улыбается.

Это прекрасно.

Он бормочет: — Иди спать, Райли Роуз.

— Как я могу спать, когда ты стоишь и смотришь на меня?

— До сих пор у тебя все получалось. Теперь закрой глаза.

Я вздыхаю, драматично хлопаю руками по бокам, затем повинуюсь ему и закрываю глаза.

Мне удается уснуть почти сразу, потому что после этого я ничего не помню.

Когда я просыпаюсь утром, Мал спит на боку рядом со мной в постели, его рука под моей шеей, его нога закинута на мои ноги, его большая теплая ладонь лежит на моем животе.

Прямо над моим шрамом.

29

Райли

— Просто дыши, — шепчет он, его губы близко к моему уху.

Ладно, значит, он не спит. И он, очевидно, почувствовал, как напряглись все мышцы моего тела, когда я поняла, что он лежит рядом со мной.

Я делаю глубокий вдох, но это не успокаивает. Как это могло произойти? Его пьянящий мужской аромат проникает через мой нос глубоко в легкие, где оседает, вызывая головокружение.

Мои яичники пробуждаются от мертвого сна и начинают визжать, как обезьяны в зоопарке.

Миллион вещей, которые я могла бы сказать, проносятся у меня в голове, но то, что выходит из моего рта, — это сдавленное — О... Привет. Это что-то новенькое.

Он посмеивается. — Не паникуй.

— Кто, я? Пш. Я не паникую. Я абсолютно крутая. Я самая крутая.

Он скользит рукой от моего живота к запястью. Он нажимает большим пальцем на точку пульса там. Я знаю, что он чувствует, как оно бешено пульсирует, потому что мое сердце делает то же самое.

Через мгновение он снова хихикает.

— Не злорадствуй. Мне хочется заколоть тебя.

Он на это не реагирует. Однако он держит меня за запястье, обхватывая его своей большой ладонью и притягивая мою руку у себя на груди, так что я словно в коконе объятий, в безопасности от его восхитительной тяжести и тепла.

Я закрываю глаза и изо всех сил стараюсь не дрожать.

— Ты дергаешься во сне, как щенок.

Его голос низкий и теплый. Мои яичники перестали кричать, но теперь они заняты тем, что бегают по телу, поджигая все в нижней части тела.

Я не знаю, что сказать, поэтому ничего не говорю.

—Мне сегодня нужно идти на работу. Он делает паузу. — Я вернусь поздно.

Я подозреваю, что он хочет сказать еще что-то. Пауза показалась многозначительной. Я жду, мое сердцебиение учащается.

Через некоторое время он заговаривает снова. На этот раз его тон изменился. Стал злым.

— Не пытайся убежать.

Я шепчу: — Я не сбегу.

— Ты должна.

— Почему?

— Ты знаешь почему.

О боже, секс в его голосе. Грубый, горячий, грязный секс, который он вложил в эти слова, заставляет меня учащенно дышать. Я ничего не могу с собой поделать: я начинаю дрожать.

Это что-то делает с ним. Выявляет дикое животное, которое он держал под жестким контролем, на поводке за своим напряженным молчанием и настороженным взглядом.

Он тянет меня на бок и прижимает спиной к своей груди, обхватывая руками и ногами, его жар и масса окружают меня со всех сторон.

Он хрипло говорит мне на ухо: — Ты точно знаешь, чего я от тебя хочу, не так ли? Или ты думаешь, что знаешь. Но если бы ты действительно это сделала, то убежала бы от меня так быстро и так далеко, как только могла, малютка. Ты бы убежала с криком.

Я выпаливаю: — Я знаю, ты не причинишь мне вреда.

— Я хочу.

— Нет, ты не хочешь.

Его голос превращается в волчье рычание. — О, да, хочу. Я хочу прижать тебя к себе, кусать и трахать, пока ты не начнешь рыдать. Я хочу