Развод. Я буду свободна (СИ) - Шарлотта Эйзинбург
— Артём, сегодня просто какой-то сумасшедший праздник. Я давно не была так счастлива. Ты весь день рядом со мной, это так приятно.
— Я знаю, любимая. А я счастлив, когда ты улыбаешься.
В машине мне позвонили организаторы выставки, на которую я отправляла одну из своих последних работ. Достаточно тяжёлая для меня работа, которую я написала ещё во время деспотии и тирании Сергея. Картина посвящена разбитой и униженной женщине.
— Марина, мы рады сообщить, что ваша работа принята на конкурс. Мы направим вам официальное письмо на почту.
— Вы шутите? — удивлённо выпалила я и приложила холодные ладошки к своим вспыхнувшим от радости щекам.
Это крупный международный конкурс, который проходит в этом году в Москве. Я чисто ради интереса отправила свою работу, даже не надеясь, что её возьмут. Но видимо, госпожа фортуна всё таки решила повернуться ко мне лицом, а не жопой, как это было раньше и теперь я трепетала от радости.
Мы подъехали к дорогому ресторану. Я с восхищением смотрела на роскошное убранство зала. Позолота, мрамор, официанты в строгих фраках, живая классическая музыка, изысканное авторское меню. Я видела такое только в фильмах. И рассматривала картинки на страницах социальных сетей у каких-нибудь светских див.
— Выбирай всё, что захочешь, — сказал Артём пролистывая меню.
У меня глаза разбегались. Хотелось попробовать всё: лосось, устрицы, лобстера, молекулярную кухню, суфле, мороженое, шоколадный торт, цезарь, всё…
Видя моё замешательство Артём рассмеялся.
— Ты такая смешная, такая сосредоточенная, — он прижал мою руку к своим губам и поцеловал, заставив бабочек в моём животе снова проснуться.
Наконец сделав заказ, я откинулась на кресло, наслаждаясь прекрасными мелодиями и поглаживая животик с малышом. Такое количество прослушанной классической музыки пойдёт ему только на пользу. Вырастит моим маленьким гением.
— Марина, сладкая, — обратился ко мне Артём.
Я повернулась в его сторону. Он достал из кармана маленькую коробочку, которую я уже видела до этого. Сердце упало в пятки, а глаза затуманил дурман.
— Ты самая потрясающая девушка, которую я встречал в своей жизни. Ты нежная, весёлая, добрая, отзывчивая, искренняя, безумно красивая и сексуальная. Я долго искал тебя и не за что не позволю себе тебя потерять. Ты и наш малыш это самое главное в моей жизни. Ты выйдешь за меня?
Моё сердце готово было взорваться от переполняющих меня чувств любви и нежности к этому человеку. Слёзы счастья градом покатились по моим щекам. Я протянула правую руку Артёму, а второй прикрыла рот, подавляя истерический смех.
— Конечно, конечно, я стану твоей женой, — сквозь слёзы сказала я, приподнимаясь со стула.
Артём надел мне кольцо на палец и обняла за талию, поцеловав в губы.
Глава 49 Неловкое знакомство
— Мариночка, Тёмочка, давайте, заходите, не стесняйтесь, — Мама Артёма в валенках и меховом полушубке накинутом на домашнее платье выбежала к нам, открывая калитку во двор.
На улице стоял суровый декабрьский мороз. Я посильнее укутавшись в пальто с меховой оторочкой, быстро перебирая ногами забежала во двор. Артём придерживая меня за талию бежал следом.
— Мариночка, нос-то какой красный у тебя. Тёмка, ты чего девчонку заморозил, а? — раздосадовано всплеснув руками, возмутилась Галина Ивановна.
— А может быть мы в дом быстрее зайдём, мама? А не нотации посреди улицы будем читать? — съязвил Артём и подтолкнул меня ко входу в дом.
Сегодня один из самых волнительных для меня дней. Мы с Артёмом приехали знакомиться с его родителями и младшей сестрой. Ночь накануне выдалась бессонной. Я ворочалась не находя себе место. Переживала, обдумывала, нервничала. Мне казалось, что я недостойна Артёма. Что его родители сразу это поймут и не примут в семью. К тому же я была подпорчена. Носила под сердцем чужого ребёнка. Пускай Артём уверял меня, что это его ребёнок и он будет любить его как родного. Но для бабушки с дедушкой это будет настоящим ударом, узнай они, что их любимый сын связал свою жизнь с девицей с прицепом.
— Марин, ты чего не спишь? — пробубнил Артём заспанным голосом.
Мы уже давно легли спать, а я всё ещё ворочалась и разбудила его.
— Не могу, — всхлипнув, ответила я, обняв мягкого плюшевого медвежонка.
— Ты плачешь, сладкая? — беспокойно спросил он и приобнял меня.
— Нет, тебе показалось.
— У тебя что-то болит?
— Нет, спи, — вытирая намокшие глаза продолжила я.
Он включил ночник и рукой повернул меня на свою сторону кровати.
— Я не могу спать, пока ты плачешь, — он развёл руками. — Любимая, что тебя тревожит?
— Не хочу об этом говорить.
Я прикрыла глаза, но чувствовала как он закатил глаза и возможно даже ругнулся шёпотом. В последнее время, видимо из-за беременности такие мои истерики ночью случались достаточно часто. И всему виной была всё та же причина: я считала, что я Артёму не пара.
— Ты опять за своё? Марин, тебе лучше высказаться. Завтра мы едем к родителям и тебе нужно отдохнуть перед дорогой.
Я лишь ещё больше начала плакать.
— Артём, ты уверен, что стоит знакомить меня со своими родителями? — вытирая слёзы продолжила гнуть свою линию я.
— Вот сейчас уже сомневаюсь, — он рассмеялся.
— Ах, ты! — я легонько ударила его по плечу.
— Ты же это хотела услышать?
Мы лежали с ним на боку лицом друг к другу. Он смотрел на меня, так как только умеет Артём. Нежно, ласково. Он гипнотизировал меня своим взглядом. Обволакивал аурой спокойствия и защищённости.
— Я просто думаю, что я не понравлюсь твоим родителям.
Он выдохнул и, закатив глаза от возмущения, перевернулся на спину.
— Марин, сколько можно тебе повторять. Если ты нравишься мне, то и моим родителям понравишься. Ты же чудо. Как тебя можно не любить, — он снова повернулся ко мне и поцеловал в носик.
Я рассмеялась, вытирая слезу, покатившуюся по щеке. Наверное он прав, мне стоит выдохнуть и просто отпустить ситуацию.
В итоге ночью ситуацию я отпустила, но вот как только увидела маму Артёма и их огромный дом, который они называли по простому — дача, я снова занервничала.
Покусывая губу от волнения я забежала внутрь дома, старясь мило улыбаться. К счастью пока моё странной поведение можно было списать на мороз.
— Мариночка, трясёшься вся, вот тебе тапочки, — Галина Ивановна поставила передо мной меховые тапки. — Вот тебе шерстяной платок, если холодно, можешь поверх платья накинуть.
Артём присел на корточки возле меня и начал снимать с меня сапоги. Я готова была сквозь землю провалиться от этой картины. Нет, дома мне нравилось его
