Приручить Генерального - Айрин Лакс
Я еще ничего не могла решить! Деньги сейчас были последним, что меня интересовало. Я сказала, что дам ответ утром. Организатор попросил не затягивать…
Надо было бы поспать, но я просто не могла уснуть.
Чудовищное состояние…
Меня будто откатило на одиннадцать лет назад, когда я боялась уснуть, вздрагивала от каждого шороха и со страхом косилась на дверь спальни общаги, не могла находиться одна, всегда старалась быть с кем-то в толпе, так за мной и закрепилась слава компанейской девчонки и тусовщицы…
Потом встретила Павлушу.
Его мне сейчас так не хватало!
Новое сообщение.
Дубинин: “Я в больнице. Маме стало плохо с сердцем. Нужно поговорить. Позвони, жду”
Глава 40
Глава 40
Дубинин
Сидя в коридоре больницы, я переживал за жизнь мамы. Отца уже похоронили, не так давно, кстати. Мама за ним следом собралась, что ли?
Ей стало плохо с сердцем, сделали спешную операцию на одном из сердечных клапанов. Я и не подозревал, что у нее там проблемы, она всегда казалась мне крепкой, здоровой, все простуды на ногах переносила, демонстрировала стойкость духа, а здесь что-то прям расклеилась… Но оказалось, что это не вдруг, что ей давно пора было обратиться к врачу, но главными словами в семье Пахомовых — моих деда и бабы по материнской линии были: “Не ной!”
Вот никто и не ныл…
А надо было! Что это за правила такие, где проявление чувств и эмоций — это слабость?
Маме эти заветы передались в полной мере, мне тоже отсыпало малость. Наверное, в этом вся причина, иначе бы я вместо того, чтобы сказать Марфе о браке “так надо” сказал бы “я так хочу, потому что не представляю своей дальнейшей жизни без тебя”.
Раньше план был прост и ясен, как прямая линия из пункта А в пункт Б. Но теперь — ни хрена…. В нашей с Марфой Вселенной все дорожки — кривые, все тропки — с завихрениями, а некоторые так и вовсе теряются на время, пропадают, появляются снова. Больших усилий стоит их отыскать…
Посмотрел на часы — что же так долго, а?
Чувствовал себя виноватым.
Все эти несколько дней ушел с головой в работу, с Марфой почти не общались. Мама из кожи вон лезла, чтобы организовать пышный праздник и решила еще кое-что в доме переделать.
На свой вкус заменить придверный коврик и еще что-то по мелочи. А я же знаю: с этого все и начинается!
Ругнулся на нее, мама в слезы. Постарался не обращать внимания, держался. Она позвонила сама, сказала нужно внести дополнительную плату за праздник. Мол, гостей стало больше.
Я охреневал молча: двести гостей, куда уж больше.
Мы, что, свадьбу делаем?!
Да, родни у нас много, но не столько же!
В общем, собрался, поехал домой. Поинтересовался, кого добавила. Как узнал, разозлился! Подружек своих… с незамужними дочерьми.
— Убирай этих, — перечеркнул список гостей. — Живо! Думаете, не понимаю, что вы затеяли? Девок мне под нос сунуть хотите, подженить с легкой руки. Но вот только я сам решу, ясно? Более того, уже решил, кто станет моей избранницей.
— И кто же? С надеждой спросила мама.
— Градова Марфа, — произнес с широченной улыбкой.
Она еще не сказала мне “да” и вообще как будто охладела после той порванной резинки. Но я не намеревался отступать и собирался применить правило: “Не ной!”
Впервые предложение сделал, мне отказали, почти прямым текстом на хутор послали. Обидно, да… Но я считал, это лишь вопрос времена, правильной постановки вопроса и большего проявления чувств.
Может быть, украсть своего Одувана к морюшку?
Подальше от всех, только мы вдвоем — будем классно проводить время, трахаться, болтать обо всем на свете… Становиться ближе и понимать, кто мы есть друг для друга. Уверен, не просто случайные любовники. Есть в ней что-то такое, отчего все мое нутро плавится, как мороженое на жаре.
— Гра… Градова Марфа?! — поперхнулась мама. — Это та самая…
— Та самая прекрасная рыжеволосая девушка. Замечательный человек, талантливый дизайнер и известный художник в одном лице. Да.
— Известный художник… Знаю я, каким местом она известна, — проворчала. — Ты хоть что-то о ней знаешь, а? Знаешь… По-настоящему! — чуть не подпрыгнула. — Ты только послушай, что люди говорят, как она с этим потаскуном Павловым шашни крутит.
— Тот самый Потаскун, на представления которого вы попасть не смогли, мама? Потому что билеты раскупили!
— А я… Я просто за компанию с девочками, подругами с университетской скамьи. Что поделаешь, если этим сезоном из модного — только пошлость?!
— Так не ходите, ма. Делов-то. Кстати, про отношения Марфы и Павлова все — слухи. Нет у них романа, они просто друзья, никогда не спали вместе.
— И ты в это поверил? Ай, сына… Знаешь, как в старой песне поется: “Все мы бабы стервы, милый бог с тобой, каждый, кто не первый, тот у нас второй!”
— Вот только я — первый, — произнес напористо. — Поэтому тему интима закрыли. Раз и навсегда. Ясно?! И вот эти сплетни мне тоже пересказывать не надо. Так нравится пакости читать? Читайте про себя, мама! Я знаю, как есть на самом деле, и все остальное меня не касается. Поэтому, мама, Христа ради прошу, прекращайте навязывать мне всяких девиц, я не уделю ни минуты своего внимания ни одной из них. Потому что единственная девушка, которая меня сейчас интересует — это Марфа. Она…
— Распущенная!
— Смелая, — возразил я. — Просто смелая. К тому же это часть ее образа. Вы же не станете спорить, что у всех есть образ, с которым вы появляетесь на публике.
— Нет… — поерзала мама.
— Да как же нет?! — удивился я. — Напомнить, как вы ходили с непроницаемым лицом и всех носом в их собственное дерьмо макали, когда про нашу семью сплетни распускали? Дочь генерала Пахомова не плачет, а ночью рыдали. Или думаете, мы с Катюхой не слышали? Все слышали, но подойти боялись, чтобы не показать, что знаем. Как-то не принято это у нас… слабости проявлять, и это плохо. Я хочу
