Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна
Горбовский поднялся со скамейки, на которой сидел последние полчаса, как только заметил, что женщина смотрит на него. А она вдруг остановилась, будто натолкнулась на стену, и её тёмно-карие глаза над медицинской маской изумлённо округлились.
— Вы? — выдохнула она и, справившись с изумлением, шагнула вперёд. — Вы сын Андрея Вячеславовича?..
— Ну да, — Виктор кивнул, не понимая, в чём дело. — Жду Киру Алексеевну. Это вы?
— Да. — Горбовский из-за маски не мог видеть точно, но почему-то ему казалось, что женщина улыбается. — Секунду. Сейчас я открою кабинет.
Она подошла ближе, вплотную, сверкая глазами так, будто бы действительно была рада видеть Виктора, и он неожиданно осознал, что Кира Алексеевна совсем ненамного ниже его самого. Высокая женщина… Даже невольно посочувствовал — была у него пара знакомых коллег-женщин почти такого же роста, и Виктор знал, насколько представительницам слабого пола нелегко постоянно ощущать себя выше мужчин. Хотя Горбовский ещё ни разу в жизни не встречал женщину выше себя, за что его особенно любили дамы немаленьких габаритов.
Врач открыла дверь, впустила Виктора в кабинет, небольшой и светлый, типичный кабинет заведующего отделением в государственной больнице — шкафы с документами, два заваленных историями болезни стола, компьютер, ксерокс, стул для посетителей. Горбовский опустился на него и, ощущая себя великаном в доме лилипутов, поджал ноги — если бы он их вытянул, то, чего доброго, упёрся бы сапогами в стену.
Кира Алексеевна между тем тоже опустилась в кресло по другую сторону стола, щёлкнула мышкой, покосившись на экран компьютера, а затем неожиданно стянула вниз медицинскую маску, обнажая вторую половину лица.
— Вы меня не узнаёте, да? — поинтересовалась с лёгкой улыбкой, глядя на Виктора с такой теплотой, что он пришёл в совершеннейшее недоумение. На лица у Горбовского была хорошая память, поэтому он был уверен, что видит эту женщину впервые. Хотя голос казался знакомым. — Вижу, не узнаёте… Это не удивительно, конечно, там было темно…
— Простите, — качнул головой Горбовский, не представляя, за что извиняется. Но Кира Алексеевна выглядела разочарованной, а разочаровывать возможного врача Иры он не желал. — Не понимаю, о чём вы.
— Пятница на прошлой неделе, — с улыбкой вздохнула женщина. — Мы с дочкой возвращались домой, и на автомобильной стоянке…
Теперь он вспомнил. И узнал. Не лицо, нет — Виктор тогда и не посмотрел матери спасённой девочки в лицо, — а голос. Хотя в тот момент голос женщины дрожал от напряжения и звучал слегка в другой тональности, но всё же был узнаваем.
— Надо же, какое совпадение… — пробормотал Горбовский, не представляя, как на это реагировать. — И вы знакомы с моим отцом…
Ему на мгновение стало любопытно: а в курсе ли Кира Алексеевна, что её наставник не общался с сыном много лет? И по какой причине это произошло? Зная отца — вряд ли. Подробности тот рассказывать точно не стал бы, но упомянуть мог.
— Ваш отец, Виктор Андреевич, замечательный человек и специалист, — серьёзно кивнула женщина. — Я ему многим обязана. И вам теперь тоже.
— Бросьте, это…
— Только не говорите, что это была случайность. — Кира Алексеевна мотнула головой, и из-под хирургической шапочки выбился тёмный кудрявый локон. Она не обратила на это внимания, продолжая говорить: — Случайностью было то, что я не уследила за Маришкой — всегда берегу её, она самое дорогое, что у меня есть в жизни. Но нельзя случайно броситься на помощь ребёнку наперерез машине.
— Это инстинкт.
— Какой? — возразила она насмешливо. — Отцовский? Или самосохранения?
Горбовский непроизвольно улыбнулся, но ответить не успел — Кира Алексеевна вновь заговорила:
— Я тогда не поблагодарила вас нормально, в шоке была, а вы так быстро уехали… — Она слегка порозовела и поинтересовалась чуть севшим голосом: — Приходите к нам в гости в пятницу вечером? Маришка будет рада с вами повидаться. Она вас, кстати, Аркадием Паровозовым называет. Правда, не выговаривает…
— Кем? — изумился Виктор. — А кто это?
— Персонаж одного детского мультика, — засмеялась женщина и сильнее порозовела. — Ну что? Придёте?
Горбовский колебался. Он видел и по улыбке, и по взгляду собеседницы, что она заинтересована в нём как в мужчине — и отказался бы только из-за этого, не желая заводить сейчас никаких отношений, даже в горизонтальной плоскости, но…
Ира. Расстраивать сейчас врача, который может помочь с операцией, из-за собственных предрассудков — глупо.
— Хорошо. Приду. Только я работаю до шести.
— Вот после шести и приезжайте, — приободрилась Кира Алексеевна, сразу как-то приосанившись. — Мы с Маришкой вас ужином накормим.
Горбовскому хотелось поинтересоваться, не будет ли против муж Киры и отец девочки, но он промолчал — догадывался, каким будет ответ. Да и, если спросит, собеседница решит, будто Виктор рассчитывает на продолжение знакомства.
— Договорились, — Горбовский кивнул и достал из сумки распечатку выписки бывшей жены. Протянул её Кире Алексеевне и сказал: — А вот, собственно, то, из-за чего я к вам пришёл. Но это всё, больше ничего нет, поскольку человек не желает делать операцию.
Врач смотрела документ недолго, но спокойно и вдумчиво и больше не улыбалась. И её глаза, когда она подняла их от листка бумаги и посмотрела на Виктора, были серьёзными, а брови озабоченно хмурились.
— Надо уговаривать. В принципе, шансы хорошие. Конечно, если показатели остались на прежнем уровне или хотя бы примерно на прежнем — всё же последний раз данная пациентка обследовалась чуть больше двух месяцев назад. Если принесёте мне анализы — список я дам — числа девятого-десятого января, то я смогу положить её на операцию практически сразу. Конечно, по результатам анализов.
Виктор обрадовался. Он не знал точно, но смел надеяться, что за новогодние праздники им удастся уговорить Иру не дурить и сделать операцию.
— Спасибо вам огромное, — поблагодарил искренне, и Кира Алексеевна вновь улыбнулась — тоже вполне искренне.
— Пока не за что, Виктор… Андреевич.
Обращаясь к Горбовскому, женщина демонстративно запнулась, и он поспешил уверить её, что можно без отчества. В ответ врач, разумеется, предложила и себя называть по имени. Виктор согласился и поспешил удалиться, провожаемый ласково-понимающим взглядом глубоких тёмно-карих глаз.
Симпатичная женщина. Нет, пожалуй, даже красивая. Но…
74
Ирина
Почему-то перед детским концертом, на который позвал Виктор, она нещадно волновалась. Хотя абсурд — не свидание ведь, кроме бывшего мужа там будет ещё как минимум его ассистентка, её двое детей и брат. И множество других зрителей. Потом, возможно, Виктор напросится отвезти Ирину домой… Ну и что? Отвозил уже. Волноваться нет причин.
Однако она отчего-то переживала и хотела если не быть, то хотя бы казаться красивой, а не болезненной женщиной средних лет. Тщательно выбирала и одежду, остановившись на сине-сером брючном костюме из тонкого кашемира и кремовой вязаной блузке, и косметику. Всё это очень ей шло, подчёркивало цвет глаз, а с макияжем даже не оттеняло не совсем естественную бледность лица.
Стоя перед зеркалом за полчаса до приезда Виктора, Ирина аккуратно красила карандашом глаза и невольно думала об этой ассистентке, чьи дети сегодня должны были выступать на концерте. Двенадцать лет назад Виктор ведь именно с ассистенткой… Хотя в то время Ирина ещё об этом не знала — позже узнала, Маша Вронская поделилась слухами от общих знакомых. И стало так противно, хоть плачь… Сразу представилось, как муж зажимает эту девчонку где-нибудь в углу, вместо того чтобы работать. Пока Ирина сидит с детьми и готовит ужин…
Интересно, правду ли сказал Виктор? И у него действительно сейчас ничего нет с его ассистенткой? Наверное, глупо даже рассуждать о подобном: всё-таки приглашать бывшую жену на концерт детей любовницы — верх цинизма и подлости. А Виктор никогда не был ни циничным, ни подлым.
