Падшие наследники (ЛП) - Ли Лора

Господи, этот парень не в себе.

— Что значит по-твоему «давно пора»?

— Терпение, прекрасная Жасмин. Во-первых, у меня есть для тебя сюрприз.

У Престона появляется маниакальное выражение лица, прежде чем он исчезает, как я предполагаю, в ванной комнате. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, когда он возвращается, таща что-то за собой. О, черт. Не что-то. Кто-то. Псих тащит моего сильно избитого донора спермы через дверной проем, оставляя на полированном полу след размазанной крови. Лицо Чарльза так распухло, что я с трудом узнаю его. Сначала я думаю, что он без сознания, но потом с его губ срывается болезненный стон, когда Престон останавливается и опускает верхнюю часть тела Чарльза обратно на пол.

— Какого блядь хрена?

Я не понимаю, что сказала это вслух, пока Престон не отвечает.

— Видишь ли, Жасмин. Пришло время тебе узнать правду о том, как на самом деле умерла твоя мать. Считай это моим жестом доброй воли в обмен на твое будущее почтение, — на этот раз Чарльз застонал еще громче, когда Престон ударил его по ребрам. — Продолжай, Чарльз. Расскажи Жасмин, как ты виноват в смерти Махалии.

Я скажу это снова: Какого. Блядь. Хрена.

25. Жас

— Что?!

Престон закатывает глаза, когда Чарльз по-прежнему не издает ни одного вразумительного звука.

— О, прекрасно. Думаю, я скажу ей, раз уж тебе нездоровится.

— А что тут рассказывать? Моя мама попала под проезжавшую мимо машину, когда ждала автобус.

Он кивает.

— Да, тот отвратительно криминальный район, в котором вы жили, был весьма удобен для того, чтобы все выглядело как несчастный случай, не так ли? Но позволь мне спросить вот о чем: Полиция когда-нибудь упоминала о причастности банды? Или ты просто предположила?

Мне не нравится, к чему он клонит.

— В Лос-Анджелесе постоянно случаются автомобильные аварии. Почему я должна думать по-другому?

— И именно поэтому это было таким идеальным прикрытием! — Престон показывает на меня пальцем. — Видишь ли… когда в действительности, после многих лет жизни на свободе — в соответствии с соглашением, которое твой отец заключил за моей спиной, потому что этот сукин сын любил ее своим извращенным способом — Махалия решила навестить Чарльза.

— Зачем ей это делать?

Он усмехается.

— Вот что делает все это таким замечательным. Ее материнские инстинкты, очевидно, взяли верх над инстинктом самосохранения. И это в конечном итоге привело к ее гибели.

Я качаю головой.

— Я не понимаю.

— Махалия вбила себе в голову идею, что она могла бы вымогать деньги у Чарльза, — смеетсяон. — Честно говоря, я думаю, она так долго отсутствовала, что забыла, с кем имеет дело. В общем… видите ли, ее старшая дочь — то есть ты — готовилась начать учебу в старшей школе. Бедная Махалия хотела только лучшего для своего ребенка, который был очень умным, но не надеялся поступить в колледж без полной стипендии.

Нет.

— Ах… Я вижу по твоему лицу, что ты знаешь, что я говорю правду. Мне продолжать?

Я киваю, слишком подавленная, чтобы подобрать слова.

— Как я уже говорил… она была на мели, что не должно удивлять. Она жила от зарплаты до зарплаты в течение пятнадцати лет до ее маленького импровизированного визита, что означает отсутствие сбережений на колледж для тебя. Ну, за эти пятнадцать лет Махалия, очевидно, подрастеряла яйца, потому что она никогда бы не осмелилась попробовать что-то подобное, когда я ее знал.

— Она сказала твоему отцу, — он подталкивает Чарльза ногой, — что если он не согласится финансировать твое обучение в колледже, она пойдет в полицию и расскажет все, что знает о нашей… менее чем законной деятельности. Дорогой папочка согласился на ее требования при условии, что она подпишет заявление об установлении отцовства. Он назвал это своей страховкой на случай, если она все же решит обратиться к властям.

Ладно, это та часть, которая никогда не имела для меня смысла, и у меня такое чувство, что сейчас я получу ответ.

— Почему он хотел заявить на меня права? Я бы никогда не узнала, кто он. Кем был любой из вас.

— Потому что Махалия подписала себе смертный приговор, как только появилась в его доме. Чарльз сказал ей, что если она когда-нибудь вернется или попытается связаться с кем-то из нас, это будет стоить ей жизни. Ни он, ни я не знали, какой информацией она поделилась с тобой. Поэтому… чтобы присматривать за тобой, Чарльзу пришлось взять над тобой опекунство после смертельного случая с твоей матерью. И представь мое приятное удивление, когда ты появилась, почти идентичная версия женщины, которая ускользнула из моих лап. Как будто судьба дала мне второй шанс все исправить.

— Ты больной ублюдок, — огрызаюсь я.

— Ты говоришь это так, будто это плохо, — его губы кривятся в жестокой ухмылке.

— Не волнуйся, Жасмин. После того, как мы выйдем в море, и я сброшу твоего вероломного отца в Тихий океан, мы с тобой немного повеселимся. Почему-то мне кажется, что ты любишь немного разврата в постели. К счастью для тебя, со мной есть чем заняться.

Яхта вдруг начинает двигаться, и глаза Престона загораются.

— О, хорошо. Похоже, скоро начнется празднование. Если позволите, я пойду проверю капитана и удостоверюсь, что он увезет нас достаточно далеко от посторонних глаз.

Престон кивает моему отцу.

— Убедитесь, что он не уйдет. О, кого я обманываю? Он никуда не уйдет в таком состоянии.

— Проснись! — шепчу я, как только смех Престона стихает за пределами комнаты. — Если у тебя есть хоть какие-то отцовские инстинкты в глубине твоего поганого мозга, ты бы проснулся и развязал меня!

Я дергаю за свои путы с разочарованным рычанием. Я все пытаюсь и пытаюсь освободить свои руки, пока не задыхаюсь от напряжения.

— Чарльз! — я пытаюсь снова, слезы текут по моему лицу. — Пожалуйста, вставай! Не дай, чтобы Престону сошло все с рук! Если ты не хочешь сделать это для меня, сделай это для себя. Он собирается убить тебя!

Донор спермы снова стонет. Наконец-то, хоть какое-то признание! Чарльз перекатывается на бок, хрипя. Он медленно открывает один глаз — легче сказать, чем сделать, когда он так опух, — и пристально смотрит на меня.

— Жасмин, — мой отец кашляет, как будто разговор требует серьезных усилий.

— Кто сделал это с тобой? Престон?

Он с минуту качает головой.

— Наемный… громила.

Конечно. Престон не любит пачкать свои руки.

— Ты можешь двигаться? — я не свожу глаз с двери, ожидая, что Престон может появиться в любой момент. — Ты можешь развязать меня?

— Могу… попытаться… не… знаю… если… получится, — у него снова приступ кашля.

— Шшш! Потише.

Чарльз ползет ко мне с мучительно медленным шагом. Каждый раз, когда он двигается, он издает этот ужасающий звук, который заставляет меня думать о животном, которого пытают. Он громко хрипит, по его лицу стекают капельки пота. Я приподнимаюсь, когда он уже почти добрался до кровати, и наклоняюсь как можно дальше, чтобы ему было легче до меня дотянуться. В тот момент, когда он протягивает руку, пытаясь опереться на кровать для устойчивости, дверь открывается.

— На твоем месте я бы этого не делал, — Престон вернулся, с пистолетом, направленным прямо на моего отца.

Я мысленно ругаюсь, когда Чарльз падает лицом вниз в знак поражения. Я была так близка. Я не знаю, как далеко я смогла бы зайти, поскольку я понятия не имею, насколько далеко от берега мы находимся в данный момент, но я бы попыталась. Я лучше утону при попытке бегства, чем буду лежать здесь и позволять Престону издеваться надо мной.

Престон цокает языком.

— О, Жасмин. Что мне с тобой делать? Похоже, тебе нужен урок того, с кем ты имеешь дело, — прежде чем я успеваю спросить его, что это такое, он заряжает курок и стреляет.

Я вскрикиваю, когда кровь пропитывает правую штанину брюк Чарльза. Чарльз, однако, не издает ни звука. Я все еще вижу, как слабо вздымается и опускается его спина, когда он тяжело дышит, но он совершенно безмолвен. Должно быть, он потерял сознание.