Предатель. ( Не) его семья - Александра Стрельцова
«Без сознания»!
Почему-то я думал, что Мила просто спит от какого-нибудь укола, на деле…
- Я не знаю, - заплетающимся языком отвечаю на смотрящего на меня мужчину, - я не был с ней в скорой, ехал рядом в своей машине, - поясняю врачу.
- Отключилась у самого порога, - доносится из коридора голос доктора скорой.
- Ясно, Люда, поторопись, - подгоняет медсестру врач, возвращаясь к осмотру Миланы, - что за операция, и когда сделана? - задрав спортивную кофту Милы и приспустив слегка штаны, вновь спрашивает у меня мужчина.
Ком в горле мешает говорить, только сейчас вспоминаю, что малышка после тяжёлой операции.
- Кесарево, десять дней назад, - с трудом и не своим голосом отвечаю на вопрос.
Врач качает головой, поджимает губы, склоняется над Миланой.
Он больше ничего не спрашивает, медсестра по имени Людмила берёт кровь у малышки, и вновь Милана на каталке, сам её укладываю, не доверяю никому. Меня пропускают в рентген кабинет, позволяют самому перекладывать и раздевать Милу, суют в руке зашитый фартук для меня, сейчас мне всё равно на облучение, но делаю как велят иначе придётся выйти.
Смотря на наливающийся кровоподтёк на бедре любимой, и с трудом сдерживаю себя, чтобы не помчатся в отделение куда увезли Алину с её отцом и не выяснить, кто именно причастен к побоям, чтобы впоследствии свернуть шею мрази.
Зубами впиваясь в костяшку сжатого кулака, в глазах резь от подступающих слёз. Никогда не прощу себе, что сделал с любимой, самой дорогой. Это я во всём виноват, только я! остальное это последствия моей вины, моей огромной ошибке.
Рентген делают долго, проверяют всё, каждую часть тела, Мила всё время без сознания, что сильно пугает. Почему она не приходит в себя? Она же была в сознании, плакала на моих руках, что произошло, что эти твари с ней сделали?
Отвожу взгляд от малышки, цепляюсь за каталку на которой её сюда привезли и замираю истуканом. Так, где Мила лежала головой, лежит клок её волос. То-ли стон, то-ли всхлип вырывается из горла, ноги подкашиваются, пошатываясь подхожу к стене и буквально сползаю по ней вниз, пальцами пронзаю свои волосы, сжимаю кулаки, готов скальпель с себя содрать. Как больно было моей девочке!
Это Алина! Это она, сука! Ну нечего тварь, я доберусь до тебя, всю оставшуюся жизнь быть тебе лысой.
Тихий и протяжный стон простреливает всё тело, вскидываю голову вверх, упираюсь взглядом в Милу. Пришла в себя! Подрываюсь к любимой, спотыкаюсь, падаю на колени, вновь встаю, рвусь вперёд. Милана не понимает где она, пытается встать.
- Тихо-тихо, малышка, лежи, сейчас, родная, подожди, - обхватываю её за обнажённые, хрупкие плечи, на Миле только трусики, всё остальное заставили снять.
Вскинув на меня взгляд, замирает, глаза наполняются влагой, губы начинают дрожать.
- Тишшш, не плачь, все позади, теперь всё будет хорошо, больше никто не обидит, - шепчу любимой, не сдерживая скупых слёз.
Она не говорит, прикрывает глаза и сотрясается всем телом под беззвучный плач. Всё, что с ней произошло не просто так забыть, эта боль очень долго будет в её душе.
Из-за закрытой металлической двери выходит рентгенолог, окидывает нас внимательным взглядом.
- Пришла в себя, это хорошо, снимки я отправила доктору, можете одевать девушку и возвращаться в приёмную, там дальше скажут, что делать, - говорит дама в годах и обратно уходит к себе в кабинет, прикрывая дверь.
Мила крутит головой, явно ищет свои вещи, отпускаю её, отхожу к каталке на которой лежат её вещи, беру их и возвращаюсь обратно. Хочу помочь одеть малышку, но она качает отрицательно головой, протягивает руки к спортивному костюму. Он грязный, но переодеться пока не во что. Отдаю малышке её вещи, она не хочет принимать мою помощь, приходится отступить на шаг назад. Милана практически обнажена, её грудь, что значительно стала больше после родов, колыхается при каждом движении девушки, стараюсь не смотреть, не стеснять малышку. Она даже не пытается прикрыться, видимо настолько плохо и больно, что сейчас ей всё равно в каком она виде, и кто перед ней.
Бюстгальтер откладывается в сторону, спортивная мастерка на голое тело, следом штаны. Движения медленные, Мила морщится. Больно! Втягиваю воздух через нос, растираю солёную влагу по лицу. Когда малышка натягивает штаны до колен, смотрит вниз, её нужно слезть со стола на пол, чтобы до конца одень нижнюю часть костюма.
- Я помогу, - говорю тихо сиплым голосом и аккуратно обнимаю Милану за талию, становлю на ноги, наклоняюсь, пальцами подхватываю пояс на резинке, тяну вверх.
Как только Мила полностью одета, вновь подхватываю её на руки и укладываю на каталку. Малышка морщится, поднимает руку вверх, трогает свои волосы, губы вновь дрожат, глазки прикрывает, жмурится.
- Всё будет хорошо, - говорю полушёпотом и толкаю каталку на выход.
Пока возвращаемся в приёмное отделение, оба молчим. Мне многое хочется сказать, но не сейчас, сейчас необходимо к врачу, как только Милане окажут помощь, определят в палату, её явно не отправят домой, вот тогда и поговорим. Милана же даже глаз не открывает. Она явно не желает видеть меня, ведь это я, причина всех её несчастий, боли и страданий. Завожу каталку в приёмную, к нам сразу же выходит доктор.
- Я посмотрел ваши снимки, переломов нет, ушибы, ссадины, на голове имеется гематома, нужно наблюдение, к тому же…
Доктор замолкает, когда ловит на себе взгляд Милы.
- Пришли в себя, очень хорошо, - нависает над Миланой, заглядывает ей в глаза, просит следить за его пальцами, задаёт вопросы, как себя чувствует, есть ли жалобы, помнит ли она всё?
На последнем вопросе глаза любимой наполняются новыми слезами.
- Ну-ну, Милана, не стоит плакать, всё заживёт, забудется, время лечит, - говорит мужчина, - сейчас мы вас определим в палату, несколько дней вас нужно пронаблюдать, гематома на голове, это не шутки, будем надеяться, что всё обойдётся, - выпрямляется мужчина, поворачивается ко мне, - вы кем приходитесь девушке?
Хочется сказать будущим мужем, но боюсь реакции Милы.
- Близким человеком, - выдавливаю из себя, смотря на Милу.
Её губы дергаются в кривой усмешке.
- Угу, - поджимает губы мужчина, косит взгляд на малышку, - вы можете привезти ей
