Восьмая нота Джокера - Алёна Нова
«Ты будешь смеяться», ─ предупреждаю.
«Не буду».
Ладно, мои вкусы весьма специфичны.
«Есть такой очень старый фильм-мюзикл, «Лабиринт» называется. Но он реально древний».
«Это там, где Боуи снимается ещё?»
«Ого, а ты реально шаришь в хорошей музыке», ─ чувствую, как губы сами расползаются в улыбке.
«Комплимент засчитан. И да, замётано».
«Что замётано?
«Узнаешь».
И всё. Опять конец связи, а я гадай, что там на уме у самого скрытного человека в сети.
Но это даёт мне надежду, и начало дня впервые кажется позитивным…
Всё это время я старалась быть тише воды, если дома отчим. Сегодня один из таких дней, потому что он явно задерживается, и когда я наконец-то слышу звук отъезжающего авто, сбегаю вниз, заставая на кухне маму.
─ Привет, солнышко, ─ как ни в чём не бывало улыбается, собираясь на работу. ─ Подвезти тебя?
─ Нет, всё нормально.
Жду, сама не зная чего, только привычного поздравления вместе с упрёком, что нельзя забивать на себя, так и не получаю.
Класс, она наконец-то впервые забыла про мой день, как я и мечтала, но почему мне от этого не легче?
Мама тем временем уже сбегает, помахав мне на прощание, и я всё больше теряюсь от её поведения. После того, как отчим забрал меня из отделения, она даже не отреагировала, будто ничего не случилось, и с тех продолжает вести себя так, что я начала всерьёз переживать.
Она очень изменилась…
Завтрак из-за этого совсем не лезет, и я отправляюсь в школу с бурчащим животом. Добираюсь до остановки, погружённая в эти мысли, когда мимо проезжает дорогое авто и тормозит, а после нагоняет меня. Дверь открывается, являя радостное лицо Давида Эдуардовича, и он точно последний, кого бы я хотела видеть этим утром.
─ Доброе утро, Мишель, ─ здоровается, и я даже на расстоянии улавливаю запах его одеколона.
─ И Вам.
─ Слышал, у тебя день рождения? Позволь подвезти тебя.
─ Всё нормально, я на автобусе, ─ вижу, как тот уже подъезжает, но так легко меня не отпускают.
─ Садись.
В его взгляд мелькает что-то опасное, и я сама не знаю, почему одеревеневшее тело слушается. Наверное, из-за барабанящего в голове «мама может пострадать», и эта мысль самая громкая из всех.
Приходится проглотить злость месте с отвращением и не показать страха, когда двери блокируются, а водитель скрывается, поднимая затемнённое стекло. Пока я давлю в себе эти чувства, Давид лезет в карман, доставая оттуда бархатную коробочку, и протягивает её мне.
─ Мой подарок тебе.
─ Не нужно было, ─ ещё пытаюсь протестовать, но на языке крутится только лексикон гопников из моего старого района.
Жаль, не могу воспользоваться.
─ Открой же.
Напрягаюсь, но делаю, разглядывая блестящий разноцветными камнями изящный браслет из белого золота.
─ Очень красивый.
─ Руку, ─ вроде и просит, но я знаю, что вежливость так не выглядит.
Защёлкивает на мне украшение, как наручник, и в животе неприятно ноет. Я всё ещё верю, что это из-за пропущенного завтрака.
─ Правда, не нужно было. Я, если честно, не любитель таких украшений, ─ признаюсь, мечтая сказать совсем другое.
─ Вот как, ─ тянет, оценивающе глядя на меня, словно его вообще удивляет, что женщины могут спорить. ─ И что же тебе нравится?
─ Мои собственные украшения, ─ заявляю, не способная побороть гордость.
Я несколько недель убила на одну вещицу, которую до сих пор надеюсь отдать Джокеру, и не знаю, получится ли.
─ Выходит, у тебя золотые руки, Мими, ─ пока я летаю в мечтах, этот тип уже целует мои похолодевшие пальцы.
Типичная фраза убивает всё настроение, на миг превращая меня в камень.
«У тебя золотые руки, Мими»
Да сколько этот бред наяву ещё будет со мной происходить? Что не так с моим подсознанием, не дающим жить спокойно жизнью?
К счастью, мы подъезжаем к воротам, и я приказываю себе дышать. Приказываю, потому что спокойные уговоры больше не работают.
─ Моя остановка. Спасибо, что подвезли, и за подарок тоже, ─ торопливо прощаюсь, вцепившись в рюкзак, как в спасательный круг.
─ Скоро увидимся, Мишель, ─ угрожает мужчина, позволяя мне выйти, но я уже не реагирую, выскакивая наружу.
Вся эта сцена не остаётся без внимания.
Едва оказываюсь на воздухе, натыкаюсь на внимательный хмурый взгляд, и по телу пробегает ток, когда Ян разглядывает меня, стоя со своей свитой.
─ Что, Мими, уже пошла по рукам? Похвально, ─ изображает аплодисменты, держа сигарету краешком рта.
Да, эта ещё одна сторона моей новой жизни без Царёва. Теперь он цепляется ко мне по поводу и без, задевая каждый день, будто не представляет без этого своего существования. Бесит, но что поделать? Я сама виновата. Сама выстроила эту стену…
Парни гогочут, обступив своего капитана. Среди них не видно Ильи. Его вообще всё реже можно заметить в школе, но если он вроде как отстал от меня, то иногда я ловила очень странные взгляды других. Иногда казалось, что некоторые уделяют мне чересчур много внимания, но я каждый раз просто одёргивала себя, потому что только паранойи мне не хватало для полного счастья.
─ Не умрите от хохота, макаки, ─ кидает им рыжая, подскакивая ко мне, но эти обезьяны только сильнее ухохатываются.
─ Они умрут от импотенции раньше, ─ влезает Ника, вставая под другую сторону. ─ Курение действует на мужиков сильнее, чем им кажется. Учёные давно это доказали.
─ Ты дотрындишься, Самойлова, ─ кричит недавно вернувшийся из-за границы блондин по имени Макс, давно положивший глаз на подругу.
Девчонки ведут меня в тепло, не оглядываясь на это стадо, но я уже чувствую, как в спину упирается взгляд. Это уже как ритуал, к которому не стоило привыкать, только с собой ничего не сделаешь. Даже то, как он срывает на мне свою обиду, стало для меня наркотиком, но и моё терпение не безгранично.
─ Что у вас тогда случилось? ─ спрашивает Ника, и это её каждодневный вопрос.
─ Я уже говорила. Отчим может навредить маме, да и его отец не в восторге, ─ отвечаю привычно.
─ Прямо, как Ромео и Джульетта, ─ кивает Тая, глядя, как блондинка ищет глазами Константина Евгеньевича. ─ Или как наш классный и Самойлова.
─ А? ─ просыпается та, возвращаясь к нам.
─ Прикинь, они под лестницу с ним ходят, целуются, ─ тут же сдаёт её Тая шёпотом. ─ Я в прошлый
