Четыреста килознаков - Татьяна Рябинина
— Жень, ты это военному сейчас говоришь, на минуточку. На войне без ебаной матери не обойтись. Так что… Давай, живо чеши в душ, я пойду завтрак готовить. Я кровно заинтересован в том, чтобы ты написала побольше своей… — тут он запнулся, и я мысленно закончила: «своей херни». Но почему-то даже не обиделась. — Чтобы написала побольше и мы поехали на выходные за город.
Хм… я не была уверена, что мне понравится такой диктат на постоянной основе, поскольку предпочитала быть диктатором сама себе. Но, может, на постоянной и не будет? Посмотрим. Главное, что есть задел решения проблем через рот. С Китом это было в принципе невозможно, с Захаром лишь изредка.
После завтрака Ник повез меня домой, и хотя день был выходной, мы умудрились встрять в пробку. Я относилась к породе водителей, у которых режим ненависти к человечеству врубается одновременно с поворотом ключа в замке зажигания. Ник был традиционно невозмутим. Даже когда нас опасно подрезал мерс без поворотника, ехавший по левому ряду до самого перекрестка.
— С-с-сука! — прошипела я, желая мерсоводу гореть в аду всеми возможными способами. — Ненавижу таких тварей. Все люди делятся на тех, кто включает поворотник, и тех, кто не включает. Даже если они пешеходы. Потому что у них принцип такой во всем: «МНЕ НАДА!» И насрать на остальных. Знаешь, о чем я мечтаю? Ну, одна из мечт. Написать бестселлер, заработать хреналион миллионов и купить…
— Пулемет? Или Хаммер?
— Да говно ваш Хаммер. Консервная банка. Нет. Списанный инкассаторский броневик. Чтобы ни одна долбаная блядь не рискнула вот так вот влезть передо мной.
— Зая, успокойся, — хмыкнул Ник. — Ты на броневике не пропустишь, пропустит кто-то перед тобой. И все равно потеряешь время. Людей не исправишь.
— Не зови меня заей!!! — если бы не ремень, я бы, наверно, подпрыгнула до потолка и пробила его башкой.
— Слушаюсь, мон женераль, — на секунду отпустив руль, он накрыл голову левой рукой, а правой отдал честь. — Составь на досуге список слов, от которых тебя бомбит. Чтобы сэкономить энергоресурс. Лучше использовать его на что-то более полезное. На секс, например.
— Господи, Ник, мы ведь уже старые, куда нам столько секса? За эти два дня, наверно, годовую норму выбрали.
— Господи, Женя, я думал, что нашел молодую женщину, — сокрушенно вздохнул он и положил руку мне на колено. — А ты, оказывается, старая бабка. Признайся, порно смотришь, чтобы эротическую сцену написать?
Твою же мать… И как ты угадал, а?
— После вчерашнего мне уже никакое порно не понадобится, — я отодвинулась подальше, вжавшись в дверь. — Ну и вот как теперь работать?
— Ничего не знаю. Ты первая начала. Что мы старые, что нам только кефир, клистир и теплый сортир.
К счастью, пробка наконец рассосалась, и разговор сам собою иссяк. Зато во дворе мы целовались, как озабоченные подростки, пока Ник не перегнулся через меня и не открыл дверь.
— Все, иди. Иначе я тебя сейчас обратно увезу. Или прямо в машине трахну.
Поднимаясь на лифте и подходя к двери квартиры, я все еще улыбалась и слизывала с губ поцелуи. В прихожей на вешалке обнаружилась какая-то незнакомая куртка, а из кухни доносились голоса.
Примерзла я ровно на пару секунд, пока не сообразила, что куртка женская. И что голоса на кухне тоже женские: Аленин и еще какой-то незнакомый.
Ну почему бы и нет? Зашла подружка какая-нибудь. Раньше они постоянно у нас паслись.
Раздевшись, я заглянула на кухню. Девушка, сидевшая спиной к двери, обернулась и вежливо поздоровалась. При этом выражение у нее было довольно странным. То ли удивленным, то ли насмешливым, а скорее, и то и другое. Она показалась мне смутно, очень смутно знакомой, но к нам точно не приходила, я бы запомнила. Маленькая аккуратненькая блондиночка в черных брюках и белом свитере. Прямо девочка-отличница, только косичек не хватает.
— Ну ладно, Ален, мне уже пора, — она встала. — В общем, я Светке все передам, а ты ей после праздников позвонишь.
— Лера, спасибо большое, — Алена тоже поднялась. — Обязательно позвоню. А насчет остального потом поговорим.
Лера? Ну конечно…
Щелкнуло и встало в пазы. В клубе она, правда, выглядела более эффектно, да и видела я ее пару раз мельком. Не считая того момента, когда проходила мимо них с Володей — целующихся в коридоре.
Ясно, почему она так пыталась улыбочку спрятать. Посмотрела на мой костюм и смекнула, что дома я с новогодней ночи еще не была.
И что-то мне все это не слишком понравилось. С чего вдруг она к Алене в гости заявилась? Что у них за дела такие? Прямо так подружились с первого взгляда?
— До свидания, Евгения Олеговна, — Лера направилась в прихожую, Алена за ней.
Ну надо же, даже имя мое запомнила.
— Всего доброго, — кивнула я и ушла к себе.
Пока переодевалась, бормотание в прихожей стихло, дверь захлопнулась. Я вышла на кухню, где Алена убирала со стола.
— Как дела? — спросила вполне нейтрально.
— Норм, — она открыла посудомойку и поставила туда чашки. — Выспалась, наелась, насмотрелась кинчиков, належалась в ванне, решила все задачи к зачету. Тебя, думаю, можно не спрашивать, и так все ясно. Рада за вас, правда.
— Спасибо, — мне было неловко, но губы все равно расползлись в глупую улыбку. — А-а-а… это Володина девушка?
— Лера? Да. А что? Ма-а-ать… — посмотрев на меня, Алена, сдвинула брови. — Твой мыслительный процесс прямо насквозь просвечивает. Так вот — нет. Никаких забросов в эту сторону. Он, конечно, мальчик симпатичный и не дурак совсем, но… Даже целых три но.
Закрыв дверцу посудомойки, Алена села на диванчик и состроила сложную гримаску. Она всегда корчила забавные рожицы, когда пыталась что-то сформулировать.
— Во-первых, я зареклась вышибать клин клином.
— Это Виталик был клином? После Сергея?
— Нет. Был там еще один проходной персонаж, ты не знаешь. Недолго. В общем, мне не понравилось. Во-вторых… ма, ты только не обижайся, ладно?
Я не сомневалась, о чем она сейчас скажет. И не ошиблась.
— Ты как-то говорила, что на чужих ошибках никто не учится, но я все-таки одну вещь усвоила четко. Никаких чужих мужиков. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что Захара у жены не уводила. Но вот положа руку на сердце — он развелся бы с ней, если бы не ты?
Вот тут мне ответить было нечего. Я могла сколько угодно говорить себе и другим, что это не я, это он сам. Но когда задала тот же вопрос Захару, он ответил: не знаю, может быть, да, а может, и
