Анна Берсенева - Полет над разлукой
Кейт сидела за столиком у эстрады в обществе двух голубого вида молодых людей и чему-то смеялась, с интересом поглядывая вокруг. На ней снова была клетчатая рубашка, но, конечно, уже другая. Аля заметила, что прическа, которая у русской выглядела бы торчащими в разные стороны перьями, смотрелась у Кейт очень изящно и непринужденно.
– Ильуша! – Она обрадованно помахала рукой, увидев Илью с Алей, входящих в зал. – Тебе надоело сидеть дома и ты решил меня найти?
Взгляд у нее был доброжелательный и по-прежнему жизнерадостный.
– Извини, я забыла, как твое имя, – обратилась она к Але. – И где мы встречались – я тоже забыла! – засмеялась она. – У меня так много новых знакомых, моя голова уже кружится!
Аля заметила, как сник Илья, встретив безмятежный взгляд своей подруги.
– Ты захотел меня найти? – повторила, глядя на него, Кейт. – О, московский ночной содом не скучнее нью-йоркского, ты не находишь? – Она снова обернулась к Але: – Хотя слишком однообразный, по-моему. Я думаю, мне скоро надоест!
– Почему? – Аля не могла сдержать улыбку, глядя на нее.
– Все это слишком… для тинейджер, – объяснила та. – Взрослый человек может скучать. Но Джонни обещал отвезти меня в джаз-клуб. – Она с улыбкой кивнула в сторону одного из голубых мальчиков. – Я надеюсь, это отличится от всего. Ильуша уже много выпил? Он бывает много выпил, – объяснила она Але. – Тогда я попрошу его оставлять машину на улице и брать такси. Я сама бывает много выпил! – засмеялась она.
В ее голосе не чувствовалось и тени упрека, но Аля видела, как при каждом слове Кейт словно воздух выходит из Ильи. Она села рядом с Кейт, а он – напротив. В какой-то момент Аля поймала его взгляд и заметила, какая тоска стоит в его глазах.
Но и это наблюдение не вызвало у нее жалости к нему.
«За что его жалеть? – снова подумала она, еще слегка удивляясь своей холодности, но уже понимая ее причину. – Все у него о'кей, Кейт – милая, и никто не заставляет его жить так, а не иначе».
– Тебе понравился концерт? – спросила она.
– Да, это было очень профи, – подтвердила Кейт. – Есть недостатки, но я думаю, этот исполнитель может сделать хорошие сборы в Медисон-сквер-гарден. Я согласилась бы его иметь как продюсер, – добавила она.
Голубые мальчики засмеялись.
Аля вспомнила вдруг, как сидела с Ильей и Венькой в каком-то маленьком кафе, они отмечали ее первый съемочный день, потом пришла Венькина жена Варенька и начала без передышки говорить, рассказывать про какую-то свою сослуживицу, у которой куча денег и которая покупала шубу… Как они тихо ненавидели миловидную Варю, а Венька отводил глаза.
Кейт совсем не похожа была на Варю, в ее голосе чувствовалась живая ирония, да и говорила она не больше, чем говорили сегодня все, кого они встречали; пожалуй, даже меньше – из-за языкового барьера.
Но Илья точно так же отводил глаза и старался не смотреть на Алю.
– Ты поедешь со мной и Джонни, Ильуша? – спросила Кейт.
– Нет, – выдавил он. – Я здесь посижу… Ну его на хер, твой джаз!
– Но ты возьмешь такси? – спросила Кейт, и в голосе ее впервые послышались стальные нотки.
– Но я ж не могу Федькин «мерс» на улице бросить… – со злостью пробормотал Илья.
– Я отвезу его домой, – вмешалась в семейный разговор Аля. – Не волнуйся, Кейт, поезжай в джаз-клуб.
Кейт бросила на нее внимательный, цепкий взгляд – и тут же глаза ее снова стали доброжелательно-безмятежными.
– Тогда счаст-ли-во? – выговорила она. – Пусть он сначала скажет тебе его адрес, а потом пьет дальше, – засмеялась она напоследок и, чмокнув Илью в щеку, пошла к выходу.
Едва Кейт скрылась за дверью, Илья так грохнул кулаком по столу, что зазвенела пустая посуда. За соседним столиком обернулись, но, заметив, что он уже сидит, обхватив голову руками, и дебоша не предвидится, тут же утратили к ним интерес.
– Успокойся, – сказала Аля. – Вернетесь в Нью-Йорк, все опять будет уместно.
Ей не хотелось, чтобы он догадался, что она поняла его никем не замеченное унижение. Илья, живущий с женщиной потому, что та обеспечивает его карьеру! В это поверить было невозможно, но это было так. Хотя – почему невозможно?..
– Пошли отсюда, – глухо сказал Илья, пытаясь встать из-за стола. – Глаза б не глядели…
На улице он послушно положил ключи от «Мерседеса» в Алину ладонь, плюхнулся рядом с нею на сиденье.
– Домой? – спросила она.
– Н-нет… – пробормотал Илья. – Какого – домой? Поехали! Куда там… Ну, в этот, что блядюшка та рассказывала, как ее… В «Парижскую жизнь»!
О ночном клубе под названием «Парижская жизнь» рассказывала какая-то знакомая художница, имени которой Аля, впрочем, так и не сумела вспомнить за все время разговора. Это было в самом начале их сегодняшнего вояжа, и она удивилась, как Илья еще не забыл об этом эпизоде.
Клуб располагался в саду «Эрмитаж», во флигеле здешнего театра. Машину оставили у решетки сада, едва отыскав место для парковки.
Аля с удовольствием осталась бы на первом этаже «Парижской жизни». Там располагался бар, стояли деревянные столики, а единственным музыкальным сопровождением было пианино, на котором наигрывал тихие мелодии молоденький тапер.
И интерьеры были приятные: в стенные ниши, затянутые причудливыми тканями, были помещены какие-то странные и очаровательные композиции. Аля разглядела французские бутылки, шляпки и другие милые приметы парижской жизни, в честь которой был назван клуб.
Она даже расслабилась немного, впервые за эту ночь попав в заведение, в котором мог чувствовать себя уютно не только отвязный тинейджер.
Но Илье непременно хотелось подняться наверх.
– Там биллиард, – твердил он. – И еще один зальчик – классный. Танцпол, диджей хороший… Ну пошли, Алька, пошли глянем!
– Ты в бильярд собираешься играть? – Алю обозлило его пьяное упорство. – Или не наплясался еще?
Но тут, к собственному удивлению, она заметила, что Илья, пожалуй, даже протрезвел.
«Неужто встреча с подругой так подействовала? – насмешливо подумала Аля. – Прямо как нашатырный спирт!»
Как бы там ни было, а глаза у него стали более осмысленными, а походка – более твердой. Они поднялись наверх по деревянной лесенке.
Несмотря на то что третий этаж отведен был под дискотеку, здесь тоже оказалось неплохо. Макет Эйфелевой башни, столики, отделенные от танцпола барьерами, – весь этот интерьер явно был рассчитан на людей со вкусом.
На Илью все это подействовало и вовсе умиротворяюще. Правда, он и раньше не дебоширил, но теперь, усевшись за столик неподалеку от Эйфелевой башни, выглядел почти трезвым – не пьянее, чем большинство посетителей.
