Грубиян - Хельга Дюран
И днем, и ночью, чем бы я не была занята, я без конца прокручивала в голове наши с Морозовым отношения, от начала знакомства, до последней ссоры, ненавидя себя за слабость.
Нахрена я позволила себе влюбиться в пациента? Зачем я с ним переспала? Был бы он просто моим питомцем, разве переживала бы я за него так сильно? Наверное, да. Кого я обманываю?
Не влюбиться в Морозова невозможно! Если поначалу у нас были военные терки и недопонимания, то потом Рома подтянулся. Он превратил мое нахождение рядом с ним в сказку, а потом сам же прогнал меня из нее. Он лечился ради меня? Дурачина! Неужели он совсем по мне не скучает? Скучал бы – уже бы приехал или позвонил. Ему вообще все равно, как я без него? Ему плевать на мои переживания, слезы и страдания? Да он даже не догадывается, что со мной творится! Ему не до того. Наверняка, он тренируется с утра до ночи, чтобы снова свой титул заполучить. Что ему, какая-то там Танюша, когда впереди такие нереальные перспективы? Победит и найдет себе еще сто таких! И даже лучше! Если не убьет его соперник.
Ради любопытства, я посмотрела боксерский поединок с участием Морозова. Тот самый, где он травму получил. Ну, как посмотрела... Начала смотреть, но там мужики так месили друг друга, что мне стало плохо от этой жести, и я выключила матч на первом же раунде. Это ужасно!
Что происходит у Морозова, оставалось только гадать, поэтому я готовилась к выходу на новую работу, и старалась не думать о том, что я буду делать в тот день, когда у Морозова будет проходить тот самый бой.
В своем безумии Павлин Нарциссович был настроен очень решительно. Если даже я заявлюсь на само мероприятие и вцеплюсь ему в ногу, чтобы он не смел себе вредить, его это не остановит. Он взрослый мужик, он сам разберется – повторяла я, как мантру. Тем не менее, меня не покидала мысль, что я должна что-то сделать, чтобы спасти Рому. Только вот что? Чем меньше оставалось времени на раздумье, тем сильнее меня душила паника. Воображение рисовало в моей голове самые страшные картинки. От парализованного Морозова, беспомощного, лежавшего неподвижно, почему-то у меня дома на диване, до кладбищенских красот, где я стою одинокая у свежей могилы Ромы в черной шляпке, что мне ни разу не пригодилась.
37. Роман
Боже, как же я был зол на эту идиотку!
Как можно быть такой тупой и эгоистичной сукой? Думала, сможет заставить меня выбирать между ней и моей известностью? Даже не так – возомнила себя настолько крутой бабой, что посмела встать на моем пути!
Встала и не уходит! Не в физическом плане. Так-то уже две недели, как съебалась, и носа не показывает. В том плане, что внесла она сомнения в мое житие-бытие, да так, что до сих пор рука не поднимается контракт на бой подписать.
Целыми днями я проводил время в спортзале и молотил грушу, как безумный, как будто хотел убить ее. Или себя?
Что если права баба Таня? Что если все эти мордобои, медали и кубки мне уже нахрен не нужны? Ну, ушел я из спорта, и ушел. Ну, напомню я о себе, дальше-то что? Со спортом все равно придется завязать. А если еще и правда всплывет, что бой проплачен? Это с какой я славой на пенсию пойду? Я даже тренером не смогу работать. Кто пойдет к такому липовому спортсмену тренироваться? Позорище!
Что, блять, делать?
И на бой теперь не стоит из-за бабы Тани, и ее самой нет. Забухать что ли? Так не с кем. Саню я матом обложил сгоряча, и он от меня отъебался, как я и просил.
Да чтоб тебя! Кругом засада!
Если первые два дня я еще как-то на своей злости выгребал, успокаивая себя тем, что все делаю правильно, и Танюша пропсихуется и вернется, то через неделю мой задорный настрой сдулся, как дырявый гондон.
Я так тосковал по мелкой, что свет белый мне уже был не мил! Я вообще не припомню, чтобы у меня какие-то депрессии были в жизни или пиздострадашечки. Даже когда Юлька от меня съехала, я так не убивался. Ну, расстроился, конечно, переживал первое время сильно, затем уже не сильно, а потом и вовсе о ней перестал вспоминать.
А сейчас меня так крыло, гнуло и ломало, как будто я наркоман какой-то! Я не боялся физической боли, потому что привык к ней по роду деятельности, а вот душевная меня просто доконала! Это было невыносимо! Спать не мог без Танюши, есть не мог – кусок в горло не лезет, как жить-то дальше? Мне повсюду чудился ее запах, слышался ее смех. Казалось, сейчас зайдет она в спортзал, подойдет, обнимет и кушать позовет...
Мой юрист оборвал мне весь телефон, а я так и не решил, что делать. Ни с боем, ни с мелкой. Мне казалось, что если я подпишу бумаги, то навсегда потеряю Танюшу, вот и мял булки до последнего.
Жизнь моя, как будто остановилась. Своими же усилиями я загнал себя в какой-то вакуум – ни жены, ни друзей, ни любимого дела, ни Танюши, даже прислуги не осталось, кроме пресвятой Екатерины Ивановны, которая разговаривала теперь со мной через раз. Все из-за пигалицы, точнее ее отсутствия.
– Такая девочка хорошая, – с укором сказала мне домработница, узнав, что Танюша меня бросила. – Что ж ты, Рома?
Как будто я один во всем виноват!
Она сама! Я все для нее! А она...
А сегодня так мне страшно стало. Сижу один в пустом доме, и впереди пустота. Просто ни-че-го... Когда в дверь позвонили, я аж на диване подпрыгнул. Кого там хуй принес на ночь глядя?
Что если это Танюша мириться приехала? Сердце зашлось от счастья, под ребрами забилось быстро-быстро. Я рванул к домофону, как ненормальный, нюхая на бегу
