Нам нельзя - Ольга Джокер
Я спускаюсь на первый этаж и пробираюсь сквозь толпу людей, всё ещё удерживая в руке настойчиво вибрирующий телефон. Я так долго ждала от него звонка, что когда этот момент наступил, отказываюсь верить даже собственным глазам.
Внутренности сжимаются от страха. Меня тошнит и ломает на части. Я не осознаю до конца, что меня ждёт дальше. Мне будет больно или, наоборот, хорошо? Хочется ясности. Хочется понимания того, что у нас с Глебом всё впереди. А если нет? Тогда что?..
— Пропустите! — я обхожу девчонок, которые столпились у выхода.
Одна из них громко возмущается, что я наступила ей на ногу, но мне наплевать. Я больше никого не слышу. Толкаю массивную дверь от себя, выбегаю на крыльцо, где столпились курильщики, и дрожащими от волнения пальцами всё же нажимаю «ответить».
— Продолжай, — звучит родной голос, который заставляет сердце замереть. — Я не знаю этот анекдот.
Я не понимаю, чего мне хочется больше: плакать или смеяться. Наверное, и то и другое. Дурацкий был повод, чтобы дать о себе знать.
— Это не совсем анекдот… Так, прикол один, — предупреждаю я на всякий случай и перевожу сбившееся дыхание.
Глеб молчит, а мне вдруг становится страшно, что он сбросил вызов. Я смотрю на экран, но секунды идут. Он просто внимательно меня слушает.
— И я не обещаю, что тебе будет смешно.
«Потому что эта шутка о тебе», — добавляю я про себя, но вслух не произношу.
— Самка богомола убивает самца сразу же после спаривания, чтобы не переживать, позвонит он или нет, — рассказываю я на одном выдохе. — Так вот... я жалею, что я не самка богомола.
— Хотела бы меня убить? — усмехается Воронцов.
— Возможно.
— Что ж, заслуженно.
Глеб замолкает, но я чувствую, что он при этом улыбается. Тяга прикоснуться к уголку его рта такая сильная, что я вжимаю телефон в ухо и прикрываю глаза, мысленно представляя себя рядом с ним. Визуализация получается мощной и будоражащей, а кончики пальцев начинает покалывать по-настоящему, словно я только что дотронулась до его щетины.
— Ты совсем обо мне не думал? — спрашиваю тихо.
— Ника… — шумно вздыхает он. — Думал. Постоянно.
Тогда почему?.. Зачем? Вопросы один за другим всплывают в моей голове. На улице крепкий мороз, я стою на крыльце в коротком платье, но от этого разговора мне настолько тепло, что не требуется никакой верхней одежды.
— Где ты, Глеб?
— Далеко. Не в Москве.
— Скажешь примерное расстояние?
— М-м, думаю, не менее трёх тысяч километров.
— Ого…
— А ты где, Ника? Отдыхаешь?
— Да, Яна вытащила в ночной клуб, — отвечаю я смущённо. — Я сопротивлялась до последнего, но она умеет убеждать.
— Там не слишком шумно, — замечает Глеб.
— Я на улицу вышла, чтобы с тобой поговорить.
— Раздетая?
Я молчу и закусываю нижнюю губу, пытаясь скрыть дурацкую и неуместную улыбку. Он волнуется обо мне, и если для кого-то это не значит ничего, то для меня — всё. В голове как будто загорается зелёный свет. Можно смело идти дальше.
— Ник, возвращайся, не то простудишься, и я буду чувствовать себя виноватым.
— Я не хочу прекращать наш разговор.
— Я тебе перезвоню.
— Обещаешь?
— Обещаю. Беги.
— Глеб… — я отрываюсь от стены и медленным шагом направляюсь к двери. — Продолжай обо мне думать, ладно? Так мне легче — знать, что ты тоже мучаешься.
Глава 38
Я возвращаюсь в клуб в прекрасном настроении. Один-единственный звонок творит чудеса: депрессивное состояние сменяется счастьем и улыбкой, мне хочется кружиться и даже танцевать! Он обо мне думает. Постоянно думает!
— О-о, ну по твоему лицу всё понятно, — качает головой Яна.
— Что тебе понятно? — я присаживаюсь за столик и тянусь к недопитому коктейлю.
— Позвонил, объяснился, а ты его простила.
— Воронцов не объяснялся, потому что не за что, но обещал перезвонить завтра.
По телу прокатывается тепло, ускользающее куда-то вниз живота. Мне так сильно не хватает нашей близости, поцелуев и жаркого секса. Неужели я правда думала, что когда-нибудь смогу без него?
— Закажем ещё по коктейлю? — спрашивает подруга.
— Нет, с меня хватит. Артём уже ушёл?
— Да, но оставил визитку. Позвони ему на днях, нужно обсудить детали вашего сотрудничества.
Уже через полчаса я уезжаю из клуба на такси, а Янка встречает старых знакомых, поэтому остаётся ещё немного потусить. Лёгкая эйфория растекается по венам, кружит голову и заставляет сердце учащённо биться в груди. Сегодня ночью я точно не усну. Буду долго-долго прокручивать в голове каждое сказанное Глебом слово, его интонацию и смех. И почему мне кажется, что это то самое начало чего-то большего? Большего, чем просто секс.
На следующий день я иду сдаваться Льву Борисовичу. Материал я знаю, но не настолько хорошо, как ему того хотелось бы. Он недовольно качает головой, когда я тяну билет и не могу связать два слова.
— Крылова, я буду вынужден принять меры!
— Я учила, но эту тему не до конца поняла. Если вы позволите мне вытянуть новый билет…
— Ты издеваешься, Вероника? Я давал тебе почти месяц, чтобы выучить предмет, а ты пришла ко мне нулевая.
Он опускается в высокое кресло и презрительно смотрит на меня своими маленькими глазками. Мы с ним не поладили с самого первого дня, хотя он давно знает моего отца. Можно сказать, что это по протекции Льва Борисовича меня приняли в вуз.
— Я сообщу родителям, Крылова. Хватит кормить меня завтраками.
Сначала я расстраиваюсь, конечно, но потом мне звонит Глеб и я обо всём забываю. Приходится прогулять следующую пару, чтобы вдоволь с ним наговориться. Он спрашивает, как мои дела, о себе почти не рассказывает. Я пытаюсь уловить, что происходит у него на заднем фоне, но получается с трудом. Там голоса мужчин. Возможно, его сослуживцев. Глеб рассказал мне вчера, что находится за три тысячи километров от нашего города. Я сверилась по карте и почему-то подумала, что это где-то на Северном Кавказе. Опасно там и нелегко, поэтому я теперь волнуюсь за его жизнь ещё сильнее.
Мы разговариваем чуть больше получаса. В наших диалогах ничего о будущем
